Уважаемые, читатели форума, гости и модераторы чата и форума. Я Крио (Александр) высказывался в чате о своем положительном отношении к памяти Григория Распутина. Хочу подчеркнуть, что это мое частное мнение. Для устранения какого-либо непонимания хочу привести вам официальное мнение Русской Православной церкви о Григории Распутине и Иоане Грозном. Данные предоставлены нашим батюшкой Александром Белослюдовым.
===============================================
Дополнительные документы: Приложение №5 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых. Царская семья и Г. Е. Распутин
Отношения царской семьи к Г. Е. Распутину нельзя рассматривать вне контекста исторической, психологической и религиозной ситуации, сложившейся в российском обществе в начале XX столетия, феномен Распутина, о котором говорят многие исследователи, едва ли можно понять вне исторического фона тогдашней России.
Как бы отрицательно ни относиться к личности самого Распутина, мы не должны ни на минуту забывать, что его личность в полной мере могла раскрыться в условиях жизни российского общества накануне катастрофы 1917 года.
Действительно, личность Распутина является во многом типологическим выражением духовного состояния определенной части общества начала XX века: "Не случайно в высшем обществе увлекались Распутиным, - пишет в своих воспоминаниях митрополит Вениамин (Федченков), - там была соответствующая почва для этого. А потому не в нем одном, даже скажу, не столько в нем, сколько в общей атмосфере лежали причины увлечения им. И это характерно для предреволюционного безвременья. Трагедия в самом Распутине была более глубокая, чем простой грех. В нем боролись два начала, и низшее возобладало над высшим. Начавшийся процесс его обращения надломился и кончился трагически. Здесь была большая личная душевная трагедия. А вторая трагедия была в обществе, в разных слоях его, начиная от оскудения силы в духовных кругах до распущенности в богатых" (2, 138).
Как же могло случиться, что столь одиозная фигура как Распутин могла оказывать значительное влияние на царскую семью и на российскую государственно-политическую жизнь его времени?
Одним из объяснений распутинского феномена является так называемое "старчество" Распутина. Вот что об этом пишет бывший товарищ обер-прокурора Святейшего Синода князь Н. Д. Жевахов: "Когда на горизонте Петербурга показался Распутин, которого народная молва назвала "старцем", приехавшим из далекой Сибири, где он якобы прославился высокою подвижническою жизнью, то общество дрогнуло и неудержимым потоком устремилось к нему. Им заинтересовались и простолюдин, и верующие представители высшего общества, монахи, миряне, епископы и члены Государственного Совета, государственные и общественные деятели, объединенные между собою столько же общим религиозным настроением, сколько, может быть, и общими нравственными страданиями и невзгодами.
Славе Распутина предшествовало много привходящих обстоятельств и, между прочим, тот факт, что известный всему Петербургу высотою духовной жизни архимандрит Феофан будто бы несколько раз ездил к Распутину в Сибирь и пользовался его духовными наставлениями. Появлению Распутина в Петербурге предшествовала грозная сила. Его считали если не святым, то, во всяком случае, великим подвижником. Кто создал ему такую славу и вывез из Сибири, я не знаю, но в обстановке дальнейших событий тот факт, что Распутину нужно было пробить дорогу к славе собственными усилиями, имеет чрезвычайное значение. Его называли то "старцем", то "провидцем", то "Божьим человеком", но каждая из этих платформ ставила его на одинаковую высоту и закрепляла в глазах Петербургского света позицию "святого" (5, 203-204, 206).
В самом деле, появившись в Петербурге, Распутин, еще совсем недавно проводивший жизнь в буйстве и пьяных разгулах - об этом, во всяком случае, свидетельствуют его односельчане - имел уже репутацию "старца" и "провидца". По всей вероятности, в 1903 году происходит его знакомство с ректором Санкт-Петербургской Духовной Академии епископом Сергием (Страгородским), который представляет Распутина инспектору Академии архимандриту Феофану (Быстрову) и епископу Гермогену (Долганову). Особенно благоприятное впечатление Распутин произвел на архимандрита Феофана, духовника царской семьи, который испытывал глубокую симпатию к этому сибирскому мужику-проповеднику и видел в "старце Григории" носителя новой и истинной силы веры. При посредничестве великого князя Петра Николаевича и его жены Милицы Николаевны 1 ноября 1905 года произошло роковое знакомство с царской семьей, о чем мы читаем в дневнике Императора Николая II: "Пили чай с Милицей Николаевной и Станой. Познакомились с человеком Божьим - Григорием из Тобольской губернии" (3, 287).
Первые два года после знакомства Распутин не стал для царской семьи тем "дорогим Григорием", для которого были открыты их души. Они с радостью встречались и слушали других "Божьих людей". Так, Император записал в своем дневнике 14 января 1906 года: "В 4 часа к нам пришел человек Божий Димитрий из Козельска около Оптиной пустыни. Он принес образ, написанный согласно видению, которое он недавно имел. Разговаривал с ним около полтора часа" (3, 298).
До конца 1907 года встречи императорской семьи со "старцем Григорием" были случайными и довольно редкими. Между тем возрастала и молва о "сибирском старце", но по мере роста его известности достоянием гласности становились и вовсе нелицеприятные факты его безнравственного поведения. Быть может, они и остались бы фактами биографии Распутина и в лучшем случае вошли бы как курьез в историю петербургского общества, если бы не совпали с началом периода систематических встреч Распутина с царской семей. В этих регулярных встречах, проходивших в царскосельском доме А. А. Вырубовой, принимали участие и царские дети. Поползли слухи о принадлежности Распутина к секте хлыстов. В 1908 году по указу Императора Тобольской Духовной Консисторией было проведено расследование о принадлежности Распутина к хлыстовству. В заключение следствия было отмечено что "при внимательном рассмотрении следственного дела нельзя не видеть, что перед нами группа лиц, объединившихся в особое общество со своеобразным религиозно-нравственным мировоззрением и строем жизни, отличным от православного... Самый уклад жизни последователей Григория Нового и личность его самого как будто близко подходят... к хлыстовству, но твердых начал, на основании которых можно было бы утверждать, что мы здесь имеем дело с хлыстовством, в рассмотренном следствием делопроизводстве нет", поэтому следствие было отправлено на доследование, которое, по неустановленным причинам, так и не было закончено. Однако в опубликованных недавно воспоминаниях о Распутине В. А. Жуковской вновь ставится вопрос о принадлежности Распутина к крайней форме хлыстовства. В этих воспоминаниях приводятся свидетельства (распутинской фразеологии и его эротических радениях) о принадлежности "старца Григория" к хлыстовской секте (7, 252-317).
В чем же разгадка тайны Распутина? Как могло в нем соединиться несоединимое - поистине сатанинское буйство и молитва? Очевидно, противоборство этих двух начал происходило в его душе годами, но в итоге темное все же одолело. Вот что писал в своих воспоминаниях митрополит Евлогий (Георгиевский): "Сибирский странник, искавший Бога в подвиге, и вместе с этим человек распущенный и порочный, натура демонической силы, - он сочетал в своей душе и жизни трагедию: ревностные религиозные подвиги и страшные подъемы перемежались у него с падением в бездну греха. До тех пор пока он ужас этой трагедии сознавал, не все еще было потеряно; но впоследствии дошел до оправдания своих падений, - и это был конец" (4, 182). Еще более резкую оценку противоречивой натуре Распутина дал бывший воспитатель Великого князя П. Жильяр: "Судьба хотела, чтобы тот, которого видели в ореоле святого, был бы в действительности существом недостойным и развратным... нечестивое влияние этого человека было одною из главных причин смерти тех, кто верил, что найдет в нем спасение" (6, 40).
Так почему же все-таки Распутин оказался так близок к царской семье, почему так верили ему? Как заметила А. А. Вырубова в своих показаниях ЧСКВП в 1917 году, Николай и Александра Федоровна "верили ему как отцу Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обратились к нему с просьбой помолиться" (1, 109).
Вот именно в этом последнем и следует видеть причину "роковой связи", соединившей Распутина с царской семьей. Именно в конце 1907 года Распутин оказался рядом с заболевшим наследником, впервые помог улучшению здоровья Алексея Николаевича. Вмешательство Распутина неоднократно изменяло в лучшую сторону течение болезни наследника - сохранилось довольно много упоминаний об этом, но конкретных, подлинно документированных данных почти нет. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то знал от кого-то, но никто из числа людей, оставивших письменные свидетельства, ничего сам не видел. Не случайно Пьер Жильяр пишет о том, как он неоднократно "имел возможность убедиться в том, какую незначительную роль играл Распутин в жизни Алексея Николаевича", но, повторяем, слухов в этой области всегда было больше, чем надежных фактов.
Именно случай исцеления царевича явился поворотом в отношении Александры Федоровны к Распутину, к этому, по ее словам "человеку Божьему". Вот что пишет уже упоминавшийся нами П. Жильяр о влиянии Распутина на Александру Федоровну через болезнь сына: "Мать ухватилась за надежду, которую ей давали, как утопающий хватается за руку, которую ему протягивают, и она уверовала в него со всей силой своей души. Давно она, впрочем, была убеждена, что спасение России и династии придет из народа, и она вообразила, что этот смиренный мужик был послан Богом... Сила веры сделала остальное и, благодаря самовнушению, которому способствовали случайные совпадения, Императрица пришла к убеждению, что судьба ее сына зависит от этого человека. Распутин понял состояние души этой отчаявшейся матери, сокрушенной в борьбе и дошедшей, как казалось, до пределов своего страдания. Он вполне усвоил, что мог извлечь из этого, и с дьявольским искусством он достиг того, что его жизнь до некоторой степени являлась связанной с жизнью цесаревича" (6, 37-38).
Именно болезнь сына оказалась определяющим моментом в отношении Александры Федоровны и Распутина - он стал надеждой и опорой ее семьи, более того, она верила, что под защитой этого человека ее семье и России не угрожает опасность - она знала это точно, она чувствовала это всем своим сердцем, "которое никогда не обманывало".
Поэтому при всей неприглядности разных слухов и сплетен, окружавших Распутина, Александра Федоровна видела его лишь с одной стороны. По словам дворцового коменданта В.Н. Воейкова, Александра Федоровна смотрела на Распутина как "на своего человека", игравшего в ее семье роль наставника-утешителя, - и как нам не понять исстрадавшейся матери, сына которой спасает от смерти этот человек? Она была убеждена, что Распутин - посланец от Бога, его заступничество перед Всевышним дает надежду на будущее...
Свое понимание роли Распутина Александра Федоровна излагала в письмах мужу. Так, в июне 1915 года она писала: "Слушайся нашего Друга: верь ему, сердцу дороги интересы России и твои. Бог недаром его послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова - они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы". В другом письме мужу она писала, что "та страна, Государь которой направляется Божьим Человеком, не может погибнуть". Мы видим, как постепенно из "старца-утешителя" Распутин превращается во влиятельную политическую фигуру. Будучи умным и сообразительным, он, несомненно, понял, что уклоняться от роли советчика "мамы земли русской" он не может, иначе потеряет расположение царской семьи. Именно в этом драматическом смешении ролей Распутина была трагедия последнего царствования. Императрица предназначила "простецу и молитвеннику" роль, которую он ни при каких обстоятельствах не имел права играть, да и не имел возможности удачно ее исполнить.
Все попытки ближайших родственников, друзей, церковных иерархов предостеречь Александру Федоровну от влияния Распутина заканчивались разрывом, отставкой, полной изоляцией. В письмах Императору Николаю от 15 июня 1915 года Александра Федоровна писала: "Самарин, несомненно, пойдет против нашего Друга и будет на стороне тех епископов, которых мы не любим, - он такой ярый и узкий москвич" (1, 192). Хорошо известно, чем кончились выступления против Распутина священномученика митрополита Владимира, епископов священномученика Гермогена и Феофана. Полный разрыв произошел у Александры Федоровны и со своей сестрой -преподобномученицей великой княгиней Елизаветой Федоровной, которая в письме императору от 26 марта 1910 года писала о пребывании Распутина в духовной прелести.
Отношения самого Императора и Распутина были более сложными -восхищение "старцем" сочеталось у него с осторожностью и даже с сомнениями. Так, после первой встречи с Распутиным в 1907 году он сказал князю Орлову, что нашел в Распутине "человека чистой веры". Председателю Государственной Думы М. Родзянко он так характеризует Распутина: "Он хороший, простой русский человек. В моменты сомнений и душевной тревоги я люблю с ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и спокойно". Но все же Император испытывал беспокойство по поводу Распутина - ведь его не могли не тревожить сообщения доверенных лиц о скандальном его поведении. Император многократно пытался избавиться от него, но всякий раз отступал под давлением Императрицы или из-за необходимости помощи Распутина для излечения наследника. Вот что об этом пишет П. Жильяр: "Сначала он терпел его, не решаясь нанести удар вере Императрицы, которую Императрица имела в него и в которой она находила надежду, дававшую ей возможность ждать. Император опасался удалить Распутина, потому что если бы Алексей Николаевич умер, то Император в глазах матери, несомненно, являлся бы убийцей своего ребенка" (6, 157-158).
Подводя итог анализу причин влияния Г. Е. Распутина на царскую семью, в заключение хотелось бы отметить, что Император оказался не в состоянии противостоять воле Императрицы, истерзанной отчаянием из-за болезни сына и находившейся в связи с этим под зловещим влиянием Распутина, - как дорого пришлось впоследствии заплатить всей семье за это!
Библиография
1. Боханов А. Н. Сумерки монархии. М., 1993.
2. Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох, б/м, 1994.
3. Дневники императора Николая II. М., 1991.
4. Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. М., 1994.
5. Жевахов Н.Д., князь. Воспоминания, том 1. М., 1993.
6. Жильяр П. Тринадцать лет при Русском Дворе. Paris, б/г.
7. Жуковская В.А. Мои воспоминания о Григории Ефимовиче Распутине, 1914-1916 гг. // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII - XX вв., тома 2-3. М., 1992, с. 252-317.
==============================================
Дополнительные документы: Приложение №4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых. К вопросу о канонизации Царя Ивана Грозного и Г. Е. Распутина
Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. 3-8 октября 2004 года
Переосмысление прошлого - процесс естественный и плодотворный, но вместе с тем сложный и неоднозначный. Дискуссии и исследования конца XX в. об историческом прошлом России не только позволили преодолеть стереотипы коммунистической идеологии и существенно обогатили наши знания, но и вызвали глубокий кризис исторического и национального самосознания русского общества. Многие, в том числе и воцерковленные представители современного российского общества, внутренне готовы и весьма отзывчивы к самым фантастическим открытиям и сенсациям и в то же время не доверяют никакой научной аргументации, привыкнув и к фальсификациям, и к их разоблачениям. Многочисленные издательства и различные общественные силы активно пользуются этим в своих коммерческих и политических целях.
Одним из болезненных проявлений современного кризиса исторического самосознания в церковно-общественной жизни является кампания по "реабилитации" и "прославлению" царя Ивана Грозного и Г. Е. Распутина, которая началась в 1990-е годы на страницах научно-популярных книг и была подхвачена рядом СМИ. Споры о деятельности Ивана Грозного идут уже четыре столетия. Но лишь в наши дни нашлись поклонники не только политических приемов, но и нравственного облика Ивана Васильевича. О Григории Распутине же даже его ближайшее окружение не отзывалось так односторонне восторженно, как его нынешние почитатели.
Собственно, вопрос о прославлении Ивана Грозного и Г. Распутина - вопрос не столько веры, религиозного чувства или достоверного исторического знания, сколько вопрос общественно-политической борьбы. Имена Ивана Грозного и Г. Распутина используются в этой борьбе как знамя, как символ политической нетерпимости и особой "народной религиозности", которая противопоставляется "официальной религиозности" священства. Не случайно, видимо, символами этой кампании стали миряне, известные не своими духовными подвигами, а своею политическою активностью, причем находившиеся, по меньшей мере, в сложных отношениях с представителями церковной иерархии. В лице первого царя и "друга" последнего самодержца пытаются прославить не христиан, стяжавших Духа Святого, а принцип неограниченной, в том числе - морально и религиозно, политической власти, которая и является для организаторов кампании высшей духовной ценностью.
Инициаторы канонизации Ивана Грозного и Г. Распутина не могут не сознавать, что сама идея о возможности такого прославления способна вызвать смущение среди православных верующих. Но цель этой кампании именно в том и состоит, чтобы вызвать борьбу, в борьбе найти сторонников и тем самым обеспечить себе известное положение и влияние в обществе. Судя по публикациям в газете "Русь Православная" и, в частности, по заявлениям ее редактора К. Душенова, который требует вынести вопрос о прославлении на Поместный Собор, угроза раскола его единомышленников не смущает. Более того, весь ход кампании свидетельствует о расчетах ее организаторов на то, что, угрожая скандалом, они заставят считаться с их политическими претензиями и личными амбициями.
В целом почитателям Ивана Грозного и Г. Распутина свойственны игнорирование сложности и противоречивости исторической действительности, деление деятелей прошлого на "своих", "чужих" и "заблуждающихся" ("обманутых"), дилетантизм, предвзятость в освещении событий и в интерпретации источников. Естественно, их построения далеко не соответствуют тому, что известно о жизни Ивана Грозного и Г. Распутина.
Иван IV Грозный - сын великого князя Василия III родился 25 августа 1530 г., и в 1533 г. был провозглашен великим князем Московским и всея Руси. 16 января 1547 г. Иван Васильевич принял царский титул и был возведен на царство по чину венчания византийских императоров. Совместно с Избранной радой, в которую входили святитель митрополит Макарий, духовник царя протопоп Благовещенского собора Сильвестр и окольничий А.Ф. Адашев, в конце 40-х - 50-х гг. XVI в. Иван Грозный провел церковную, земскую, административную, судебную и военную реформы, направленные на укрепление государства. Он был прекрасно начитан, являлся талантливым писателем, автором слов и музыки службы к празднику Владимирской иконы Божией Матери, способствовал развитию в России книгопечатания. Проводя активную и в первоначальный период весьма успешную внешнюю политику, Иван Грозный присоединил к Москве Казанское, Астраханское, Сибирское ханства и Ногайскую Орду. В 1558 г. он начал Ливонскую войну за овладение побережьем Балтийского моря, которая закончилась в 1583 г. потерей русских земель. В связи с военными неудачами в декабре 1564 г. Иван Грозный приступил к организации опричнины, и с февраля 1565 г. в стране начался опричный террор, приведший к многочисленным жертвам среди всех слоев населения. В 1572 г. Иван Грозный формально переименовал опричнину в Государев Двор, однако бессудные казни в стране продолжались.
Затяжная Ливонская война и опричный террор привели страну к жесточайшему социально-экономическому кризису, разорению населения, запустению земель северо-западных и центральных уездов, провалу многих внутри- и внешнеполитических начинаний царя. Прямым следствием этого стало начало формирования крепостного права в России. Русские писатели начала XVII в. рассматривали политику Ивана Грозного как одну из причин Смуты.
Оценки правления и личности Ивана Грозного начали формироваться еще при жизни царя. К началу XVII в. сложилась историческая концепция "двух Иванов" - мудрого государственного деятеля-реформатора в первой половине правления и кровавого тирана - во второй, в начале XIX в. поддержанная Н. М. Карамзиным. При этом Н. М. Карамзин не без сожаления отмечал: "Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти... Народ... чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования". Сам Н. М. Карамзин, отдавая должное этому царю как одному из величайших деятелей отечественной истории, ставил результаты его правления в один ряд "с бедствиями Удельной Системы" и татаро-монгольским игом. Отрицательно оценивали правление Ивана Грозного историки столь разных взглядов, как М. М. Щербатов, М. П. Погодин, митрополит Макарий (Булгаков), Н. Г. Устрялов, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский и др. Многомерный анализ исторического значения правления Ивана Грозного и его личности дан крупнейшими историками второй половины XIX - начала XX в.: - С. М. Соловьевым, В. О. Ключевским, С. Ф. Платоновым и А. В. Карташевым. С. М. Соловьев, отдавая должное Ивану Грозному как крупному государственному деятелю, тем не менее счел необходимым признать: "Человек плоти и крови, он не сознавал нравственных, духовных средств для установления правды и наряда или, что еще хуже, сознавши, забыл о них; вместо целения он усилил болезнь, приучил еще более к пыткам, кострам и плахам; он сеял страшными семенами, и страшна была жатва - собственноручное убийство старшего сына, убиение младшего в Угличе, самозванство, ужасы Смутного времени". Для нас особо важен вывод, который делает С. М. Соловьев: "Не произнесет историк слово оправдания такому человеку; он может произнести только слово сожаления". В этом же русле характеризовал деятельность Ивана Грозного профессор Московского университета и Московской Духовной Академии, академик В. О. Ключевский: "Положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, какой производила его деятельность... Карамзин преувеличил очень немного, поставив царствование Ивана, - одно из прекраснейших по началу, - по конечным его результатам наряду с монгольским игом и бедствиями удельного времени. Вражде и произволу царь жертвовал и собой, и своей династией, и государственным благом".
В период сталинского правления стали появляться труды историков С. В. Бахрушина, И. И. Смирнова и других, в которых содержалось оправдание террора Ивана Грозного. Впрочем, эти "исследования" осуществлялись по прямому указанию Сталина, не скрывавшего своих симпатий к опричнине; труды же противников идеализации образа царя (С. Б. Веселовский) при жизни Сталина не публиковались. Исторические исследования историков в последние десятилетия существования СССР и в постсоветской России (А. А. Зимин, С.О. Шмидт, Р.Г. Скрынников, Д. Н. Альшиц, В. И. Буганов, Б. Н. Флоря и др.) характеризуются стремлением дать объективную оценку личности Ивана Грозного, основанную на анализе всего комплекса источников и во многом совпадающую с оценкой подавляющего большинства дореволюционных историков. Следует отметить, что в современной научной литературе отсутствуют какие-либо попытки апологии Ивана Грозного и его политики. Ряд исследователей объясняют трагические стороны правления Ивана Грозного душевной болезнью царя - паранойей, манией преследования, комплексом неполноценности и т.п., не отвергая при этом психическую вменяемость Ивана Грозного (Я. А. Чистович, П. И. Ковалевский, Д. М. Глаголев, Р. Хелли, Р. Крамми и др.).
В печати уже отмечалось, что призыв к канонизации Ивана Грозного представляет собой "ни с чем не сообразное, безграмотное и с исторической, и с богословской точки зрения требование". Сторонники же канонизации Ивана Грозного, в свою очередь, исходят из той посылки, что "трудно найти в истории нашего государства личность более оклеветанную, чем первый русский царь". Авторы, придерживающиеся последней точки зрения, считают, что все источники, в которых первый русский царь изображен злобным душегубом, слишком тенденциозны и ставят целью опорочить светлый облик царя-праведника. Особенно, по их мнению, грешат этим сочинения немцев-опричников, которые, ничего не понимая в русской истории, стремились представить Ивана Грозного в самом невыгодном свете.
Действительно, история его царствования, несмотря на обилие источников, страдает от недостатка источников объективных. Не лишены тенденциозности сочинения князя Андрея Курбского, в полемическом запале намеренно сгущавшего краски. Сохранившиеся летописные своды времени Ивана Грозного неоднократно подвергались редакторской правке со стороны царя в угоду сложившейся на время правки политической ситуации. К тому же официальное летописание прекратилось в годы опричнины - в 1568 г. Тем не менее многие сообщения немцев-опричников находят соответствие в русских летописях и, по заключению современных историков, изучающих эпоху Ивана Грозного, их не следует игнорировать.
Пытаясь выдать грозного царя за царя-праведника, сторонники его канонизации пересматривают основные "претензии" к моральному облику государя, полагая их клеветническими измышлениями его недругов, якобы противоречащими сохранившимся источникам: обвинения в убийстве святых митрополита Филиппа и Корнилия Псково-Печерского, а также собственного сына Ивана, многоженство, деспотический образ правления. При этом аргументация сторонников канонизации, как правило, слаба, ссылки на источники вырваны из общего контекста, многие источники, противоречащие апологии Ивана Грозного, либо замалчиваются, либо признаются заведомо сфальсифицированными или ложными, направленными на дискредитацию царственного "праведника". Более того, они вербуют себе очень широкую читательскую аудиторию, публикуя свои измышления в научно-популярных изданиях, рассчитанных на не слишком взыскательного и сведущего в истории читателя, но расходящихся многотысячными тиражами.
Сторонники канонизации Ивана Грозного отрицают как миф многоженство царя, делая особый акцент на том, что его четвертый брак был разрешен Освященным Собором. При этом совершенно бездоказательно отрицаются факты женитьбы царя на трех последних женах. Аргументация крайне проста: "Жена - это женщина, прошедшая тот или иной официально признанный обряд вступления в брак с мужчиной". То есть, если обряда не было, не было и брака, а там, где нет брака (если следовать предлагаемой логике), нет и прелюбодеяния. Однако с точки зрения элементарных начал христианской нравственности поведение царя в его брачной жизни было более чем предосудительным. "Умершей убо царице Анастасии, - отмечал летописец - нача царь яр быти и прелюбодейственен зело". О склонности царя к прелюбодеянию сообщает и А. Шлихтинг11. После смерти второй жены, Марии Темрюковны, Иван Грозный венчался с Марфой Собакиной, через несколько месяцев после ее кончины - с Анной Колтовской. При этом церковный собор 1572 г., разрешив четвертый брак царя, наложил на него строгую епитимью "запрет молиться в храме и приобщаться Святых Христовых Тайн". Хотя епитимия налагалась на трехлетний срок, запрет на принятие Святых Тайн действовал до конца жизни царя. Митрополит Макарий (Булгаков) следующим образом описывал дальнейшую историю многоженства Ивана Грозного. "...Прошло два-три года, и царь развелся со своею четвертою женою, отпустив ее в монастырь, а сам женился на пятой жене (около 1575 г.) и вскоре потом на шестой и на седьмой (в сентябре 1580 г.) и все это делал без всякого разрешения со стороны церковной власти, и не считал нужным даже просить у нее прощения и молитв, как просил по вступлении в четвертый брак".
При низложении святителя Филиппа с митрополичьего престола Иван Грозный допустил, по словам Р. Г. Скрынникова, "вопиющее нарушение традиций", организовав розыск о "преступлениях" святителя. И хотя это должно было находиться в компетенции епископского суда, выводы светской комиссии впервые в истории России стали основой для низложения главы Церкви. Следует особо подчеркнуть, что факты комиссией были сфальсифицированы, а на суде выступали лжесвидетели.
Не будем останавливаться на подробностях, был ли святитель Филипп убит по царскому приказу, или же "доблестный вожак опричников" и "крупный русский военачальник", как называют его сторонники канонизации Ивана Грозного, Малюта Скуратов действовал по собственной инициативе. Последнее, исходя из характера эпохи, оказывается просто немыслимым: не мог приближенный царя решиться на убийство церковного иерарха такого сана без высочайшего одобрения. Обратим внимание прежде всего на другое обстоятельство, проявившееся в толковании сторонниками канонизации Ивана Грозного истории его взаимоотношений со священномучеником митрополитом Филиппом. Пренебрегая традицией изображения этой истории, сложившейся в русской церковной и светской исторических науках, сторонники канонизации Ивана Грозного игнорируют и агиографическую традицию, которая сформировалась в Русской Православной Церкви даже в тех случаях, когда речь идет о житиях, которые были написаны или отредактированы канонизованными Церковью агиографами. А между тем житие св. митрополита Филиппа в редакции одного из самых авторитетных и для своего времени весьма критичного св. Димитрия Ростовского содержит в себе вполне определенный рассказ о мученической смерти святителя Филиппа в результате организованной Иваном Грозным расправы. "...Когда зверства опричников достигли крайнего предела, то блаженный Филипп стал умолять царя прекратить неистовства опричников и обличал самого царя за его казни. Тогда царь пришел в сильный гнев на святого, угрожая ему муками и ссылкою... Царь же не хотел просто низвергнуть Филиппа с митрополичьего престола. Через некоторое время, по доносу лживых свидетелей, он послал в Соловки Суздальского епископа Пафнутия и князя Василия Темкина расследовать, какова же была прежняя жизнь Филиппа. Достигнув Соловецкого монастыря, посланные стали стараться действовать так, чтобы угодить царю... Прибывшие из Соловок клеветники представили царю свитки, в которых были написаны их лжесвидетельства. Царь, услышав о письменных свидетельствах против Филиппа, угодных ему, повелел во всеуслышание прочесть их, после чего лжесвидетели начали словесно клеветать на святителя... когда святой митрополит Филипп священнодействовал в Успенском соборе, царь послал туда боярина своего Алексея Басманова с большим числом опричников. Вошедши в собор, Басманов приказал вслух всего народа прочитать судебный приговор о низложении митрополита. Потом опричники бросились на святого, как дикие звери, совлекли с него святительское облачение, одели его в простую, разодранную монашескую одежду, с позором выгнали из церкви и, посадив на дровни, повезли в Богоявленский монастырь, осыпая бранью и побоями. Потом, по воле царя, Филипп был сослан в Тверской Отрочь монастырь, причем святой много зла претерпел от приставников... Не довольствуясь тем, что терпел святой Филипп, царь подверг пыткам и казням служивших ему детей боярских; из родственников его Колычевых умерщвлены один за другим десять человек. Голову одного из них, Ивана Колычева, особенно любимого святителем, царь прислал последнему в темницу... Прошло около года, как святой находился в заточении, удручаемый от приставников различного рода скорбями. В это время царь, путешествуя в Новгород и приближаясь к Твери, вспомнил о святом Филиппе и послал к нему... Малюту Скуратова... Вошедши в келлию святого Филиппа, Малюта Скуратов... сказал: "Владыко святый, дай благословение царю идти на великий Новгород". Но святой отвечал Малюте: "Делай, что хочешь, но дара Божия не получают обманом". Тогда бессердечный злодей задушил праведника подушкою".
Независимо от того, был или не был преподобный Корнилий Псково-Печерский казнен лично Иваном Грозным, его имя было записано в царском Синодике опальным, а это значит, что царь брал на себя вину и ответственность за смерть преподобномученика. Нелепым выглядит стремление сторонников канонизации Ивана Грозного отрицать эти зверства тем, что в синодики "для поминовения православные христиане записывают также имена тех, чья память им дорога" (В. Манягин). Это утверждение вряд ли основано на объективном взгляде на сохранившиеся источники. Имя преп. Корнилия Псково-Печерского оказалось именно в Синодике опальных среди почти трех тысяч имен погубленных в годы опричного террора людей: "Сих опальных людей поминати по грамоте цареве... Изо Пскова: Печерского монастыря игумена архимандрита Корнилия...". Поэтому о поминовении памяти дорогого для Ивана Грозного человека речи здесь быть не может. И это не единственные жертвы среди священнослужителей. В годы опричного террора был арестован и сослан в Хутынский монастырь архимандрит Троице-Сергиева монастыря Памва, казнены архимандрит Солотчинского монастыря (имя не сохранилось), архимандрит Печерского Вознесенского монастыря в Нижнем Новгороде Митрофан.
Православная Церковь устами свт. Филиппа и свв. Николы и Василия Блаженного, Христа ради юродивых, неоднократно осуждала царя за кровавые жертвы. Именно вмешательство Христа ради юродивого Николы спасло Псков от опричного разгрома, а казни невинных новгородцев были остановлены благодаря св. Василию Блаженному.
Опричнина сторонниками канонизации Ивана Грозного замалчивается, а число казненных объявляется небольшим. Действительно, при населении тогдашней России в 6-8 млн. человек общее число казненных в годы опричнины, включенных в царский Синодик, не превышает 4 тыс. человек, но список этот признается исследователями далеко не полным - Синодик не учел умерших в тюрьмах и ссылке. При этом сторонники канонизации оправдывают массовые убийства и казни и даже считают их необходимыми, объясняя их борьбой царя с "государственными изменниками". Скрупулезное исследование Р. Г. Скрынникова показало, что большинство обвинений было надуманным или не имело под собой твердых доказательств. Между тем при прямом попустительстве со стороны Ивана Грозного было казнено не только множество светских лиц, но и священнослужителей, чем-либо не угодивших царю. Сторонники канонизации Ивана Грозного замалчивают опричный поход на Новгород, а именно во время него, по мнению Р. Г. Скрынникова, основанному на анализе источников, было уничтожено не менее двух тысяч новгородцев, была разорена Тверь, причем было казнено не менее 9 тыс. человек. При этом зверства опричников напрямую поощрялись самим царем.
Кончина Ивана Грозного также не может считаться кончиной христианина-праведника, о чем умалчивают сторонники его канонизации. Так, крупнейший памятник русского летописания XVII в. Летописец Новый, составленный около 1630 г., но основанный на более ранних источниках, сообщает о восприятии Иваном Грозным кометы как знамения собственной смерти, что выдает в царе человека суеверного. По свидетельству английского посланника Джерома Горсея, получавшего информацию из ближайшего окружения царя, как человек суеверный, Иван Грозный перед смертью заставил привезти в Москву большое количество ворожей и волхвов, чтобы те предсказали ему день кончины. Умер же Иван Грозный за игрой в шахматы, так что чин пострижения в схиму совершался, вероятно, уже над бездыханным трупом, что также не соответствует облику праведника.
Конкретных свидетельств посмертного почитания Ивана Грозного как святого не существует. Составленная в конце XVII в. "Книга, глаголемая о русских святых" среди имен московских правителей, канонизированных как общерусских или местночтимых святых, не называет Ивана Грозного. Ссылка сторонников его канонизации на то, что в росписях Грановитой палаты Московского Кремля царь изображен с нимбом, некорректна. Некорректен и вывод, делаемый на основе этого единственного(!) изображения: "Иоанн Грозный официально в либеральном XIX в. был признан местночтимым святым... А это значит, что с тех самых пор жители города Москвы... почитают его как заступника и великого воина за Русскую землю, заслуги и подвиги которого во много раз превысили совершенные им грехи".
Что касается изображения Ивана Грозного с нимбом и подписью "благоверный царь", то в нем отсутствует необходимое в этом случае дополнение: "святой". Так, фрески Архангельского собора Московского Кремля изображают всех погребенных в нем до 1508 г. великих князей с нимбами, а все надгробные эпитафии - от Великого князя Ивана Калиты до царевича Александра Петровича - содержат титул "благоверный". При этом далеко не все погребенные благоверные князья и цари прославлены Русской Церковью. Подобные особенности титулатуры объясняются не только требованиями этикета того времени, но и тем обстоятельством, что на Руси понятие "благоверный", заимствованное из титулатуры византийских императоров, являлось частью прижизненного царского титула, начиная с Ивана Грозного, и было вполне естественным в эпоху первых Романовых. До принятия императорского титула оно входило и в титулатуру Петра I, которого никак нельзя причислить к прославляемым Церковью праведникам.
Как кажется, решающим доказательством против посмертного почитания грозного царя как святого являются знаменитые парсуны Ивана Грозного, его сына, Федора Иоанновича, и М. В. Скопина-Шуйского, выполненные в конце XVI-начале XVII в. и первоначально находившиеся над их гробницами в алтаре Архангельского собора. Из всех троих только Федор Иоаннович изображен с нимбом.
Многое, сделанное Иваном Грозным для Российского государства, вряд ли может быть оспорено. Однако реальным итогом его правления стало истребление складывавшейся со времен Ивана Калиты военной и политической элиты ("обнаглевшего боярства", по выражению одного из сторонников канонизации царя), что неизбежно привело к гражданской войне конца XVI-начала XVII в., причем ее скрытый этап - борьба боярских группировок, возвысившихся в правление Грозного, за власть - начался сразу же после его кончины, став прелюдией Смутного времени. Вопреки мнению сторонников канонизации, он не "оставил своим наследникам мощного государства и боеспособной армии". Страна была разорена многолетней Ливонской войной, опричным террором и стояла на пороге гражданской войны.
Общие итоги разнузданно-громогласной по форме и совершенно не вразумительной по существу кампании в поддержку канонизации царя Ивана Грозного могут быть сведены к нескольким вполне определенным выводам.
Во-первых, сторонникам канонизации не удалось представить ни одного нового исторического источника, который не был бы известен современной науке и опираясь на который можно было бы поставить под сомнение сложившуюся в церковной и светской исторических науках традицию в целом отрицательного изображения царствования и личности Ивана Грозного.
Во-вторых, в среде почитателей Ивана Грозного не появилось ни одного исследования, которое могло бы опровергнуть наличие традиционно инкриминировавшихся Ивану Грозному в исторической науке и церковном предании исторических преступлений и нравственных пороков. В данном случае прежде всего имеются в виду многотысячные и чаще всего безвинные жертвы опричного террора, разрушавшая страну внутренняя (опричный передел земли) и внешняя (Ливонская война) политика второй половины его царствования, гонения и убийства, в том числе и канонизованных как мучеников служителей Русской Православной Церкви, убийство собственного сына, неоднократно выражавшееся в его сочинениях, ложное с церковно-богословской точки зрения понимание значения царя в церковной жизни, многоженство, в результате которого последние десять лет своей жизни царь был отлучен от причастия Святых Христовых Тайн.
В-третьих, сторонники канонизации Ивана Грозного, часто не понимающие разницы между православным церковным вероучением, основывающимся на Божественном Откровении, и государственно-политической тоталитарной идеологией, произрастающей из человеческого мифотворчества, навязывают русскому церковному народу миф о святом царе, ставшем жертвой невиданного в мировой истории четырехвекового "клеветнического заговора". При этом участниками "заговора" наряду с папским легатом А. Поссевино, английским посланником Дж. Горсеем, немцем-опричником А. Шлихтингом оказываются и русские летописцы, и агиографы, включая св. Димитрия Ростовского, и опиравшиеся на них в своих исследованиях то ли по недомыслию, то ли по злокозненности русские церковные (митрополит Макарий (Булгаков), А. П. Доброклонский, А. В. Карташев), дореволюционные гражданские (Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов) и советские (С. Б. Веселовский, А. А. Зимин, С. О. Шмидт, Р. Г. Скрынников) историки. В то же время "разоблачителями" четырехвекового "клеветнического заговора" становятся наряду с немногочисленными выполнявшими социальный заказ ВКП (б) сталинскими историками (С. В. Бахрушин, И. И. Смирнов), которые, впрочем, не доходили в своей апологии Ивана Грозного до объявления его святым, псевдоцерковные журналисты и публицисты, возглавляемые К. Душеновым и обосновывающие свои "открытия" авторитетом покойного митрополита Иоанна (Снычева), никогда не являвшегося специалистом в области русской истории ХVI века.
В-четвертых, почитателям Ивана Грозного не только не удалось найти в Русской Церкви "прикровенно" совершившейся канонизации "оклеветанного" царя, но и обнаружить достоверные свидетельства его почитании как святого в русской церковном народе, для которого веками царь Иван Грозный оставался отнюдь не святым подвижником благочестия, а всего лишь грозным царем.
Среди лиц, принадлежавших к ближайшему окружению царственных страстотерпцев, больше всего споров вызывает фигура Григория Распутина. Григорий Ефимович Распутин родился в 1869 г. в селе Покровском Тобольской губернии. С тридцати лет после пережитого духовного кризиса Г. Распутин начал странствовать по святым местам и во время посещения Казани получил от епископа Хрисанфа рекомендательное письмо к ректору Санкт-Петербургской Духовной Академии епископу Сергию (Страгородскому). С этим письмом в 1903 г. Г. Распутин появился в Петербурге, где он познакомился с инспектором Духовной Академии и духовником царской семьи будущим архиепископом Феофаном (Быстровым), который ввел его в высшее общество и познакомил с великими княгинями Милицей Николаевной и Анастасией Николаевной (дочерями черногорского князя Николая Петровича и женами великих князей Петра и Николая Николаевичей). В доме вел. кн. Милицы Николаевны в конце 1905 г. Г. Распутин познакомился с царской семьей, и с конца 1907 г. его встречи прежде всего с императрицей стали более или менее регулярными.
Одной из важнейших причин внимания императрицы к Г. Распутину являлась его неоднократно проявлявшаяся способность облегчать страдания цесаревича при периодически повторявшихся у него приступах тяжелой болезни. Уже в 1909 г. Г. Распутин оказался в центре одного из тех громких скандалов, алкогольно-эротического характера, которые с незначительными перерывами сопровождали его до гибели в 1916 г. За предосудительное поведение Г. Распутина открыто порицали в том числе и прежде близкие к нему люди, такие, как, например, священномученик епископ Гермоген (Долганев) и будущий архиепископ Феофан (Быстров). В 1907 г. было начато следствие о принадлежности Г. Распутина к сектам хлыстовского толка.
Большая часть членов императорской фамилии, высокопоставленных сановников и консервативно настроенных общественных деятелей видели в Г. Распутине безнравственного человека, компрометировавшего Государя и династию. В царской семье все негативные отзывы о Г. Распутине, как правило, решительно отвергались и рассматривались как попытки вмешательства в ее личную жизнь. Целый ряд безуспешных попыток повлиять на императора в целях удаления Г. Распутина оказался чреват большими осложнениями для нескольких выдающихся церковных и государственных деятелей: священномучеников митрополита Владимира (Богоявленского) и епископа Гермогена (Долганева), преподобномученицы вел. кн. Елизаветы Федоровны, обер-прокурора А. Д. Самарина, председателей совета министров П. А. Столыпина и В. Н. Коковцова. В условиях глубокого политического кризиса и дискредитации монархической власти в империи группа лиц, близких ко двору и искренне преданных царю, совершила 17 декабря 1916 г. убийство Г. Распутина. Почти вся императорская фамилия фактически поддержала убийц, среди которых был вел. кн. Дмитрий Павлович, а император Николай II заявив, что "никому не позволено заниматься убийством", все же не допустил судебного преследования преступников. И до, и после смерти Г. Распутина имя его активно использовалось для дискредитации императорской России.
Личность Г. Распутина всегда вызывала интерес. Неудивительно, что в условиях современного кризиса исторического и национального самосознания в России интерес этот приобретает самые причудливые формы. Между тем после прославления в 2000 г. царственных страстотерпцев споры о Г. Распутине, о его роли в русской истории и в окружении последнего царя получили для православных христиан особое значение и требуют специального рассмотрения.
При этом необходимо учесть, что "споры о Распутине" идут в последнее время почти исключительно в беллетристике, в публицистике и в научно-популярной литературе, рассчитанной на массового читателя. В научной среде, в академических изданиях и в многочисленных монографиях, посвященных событиям и людям начала XX века, споры эти практически не отразились. Весьма показательно, что даже известные исследователи, авторы солидных трудов, предпочитают публиковать свои изыскания о Г. Распутине не в виде научных статей и монографий, а в нерецензируемых популярных сериях, вероятно не желая привлекать к этим работам внимание ученого сообщества.
В подобных условиях как "обличительная" литература, так и попытки "реабилитации" Г. Распутина основываются преимущественно на непроверенных (и часто непроверяемых) слухах, смелых предположениях и тенденциозно подбираемых свидетельствах. Происходит это отнюдь не случайно, а именно в связи с тем, что только подобная "источниковая" база позволяет создавать, по желанию, образ "сексуального маньяка", "оклеветанного старца" или даже "вождя большой христововерческой общины-партии".
Вместе с тем систематического научного анализа всей совокупности доступных на данный момент источников, касающихся Г. Распутина, не проводилось. Положение исследователя особенно затрудняется тем, что, как известно, Г. Распутин был малограмотным. Он с трудом выводил буквы на своих знаменитых "записочках", совершенно невразумительных по содержанию и выражавших только заинтересованность Г. Распутина в деле данного просителя. При этом суть просьбы в записках не отражалась. Исследователю они не дают почти никакой информации. Столь же малоинформативны письма и телеграммы Г. Распутина, которые, по большей части, содержат поздравления, сообщения о самочувствии, а также туманные изречения, допускающие различные толкования.
С прочими сочинениями Г. Распутина ("Житие опытного странника" -1907 г., "Мои мысли и размышления. Краткое описание путешествия по святым местам и вызванные им размышления по религиозным вопросам" 1911 г., "Великие торжества в Киеве! Посещение Высочайшей семьи! Ангельский привет!" - 1911 г.) дело обстоит сложнее. Эти небольшие, от 5 до 20 страниц, произведения диктовались Г. Распутиным кому-то из его почитателей, литературно редактировались, а затем издавались в виде отдельных брошюр. Язык полуграмотного начетчика Г. Распутина и его манера изъясняться не могли быть близки и вполне понятны его образованным почитателям и почитательницам, которые при передаче его рассказов вынуждены были прибегать к их большей или меньшей литературной обработке. Еще менее надежными в смысле точности изложения представляются записи мыслей Г. Распутина, делавшиеся его почитателями, в том числе императрицей Александрой Федоровной, для себя. Здесь литературный "перевод" чувствуется особенно явственно. В этих записях отражаются уже не столько сами наставления Г. Распутина, сколько их восприятие и усвоение записывающим.
Среди всех этих произведений наиболее важным представляется "Житие опытного странника". В нем Г. Распутин не только передает свои впечатления от увиденного (как в брошюрах 1911 г.), но как бы подводит итог своего жизненного пути и духовных исканий, обобщает тот страннический опыт, с которым он появился в Петербурге. Новейшие почитатели Распутина не только не ставят под сомнение подлинность "Жития", но, напротив, часто на него ссылаются и даже полностью воспроизводят его в своих книгах. Действительно, это едва ли не единственный, хотя и не бесспорный, как отмечалось выше, источник, раскрывающий мировоззрение Г. Распутина.
Цель составления "Жития" прозрачно указывается в его заключительной части, где говорится: "Обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект, и архиерей всячески восстает". Собственно "Житие" и представляет собою попытку оправдаться в связи с обвинениями в хлыстовстве ("пагубной ереси"), выдвинутыми в 1907 г. против Г. Распутина.
Едва ли не главная тема "Жития" - борьба с состоянием духовной прелести, которое, по словам автора, ему неоднократно приходилось превозмогать. Причем превозмогал он его самостоятельно, без какого-либо духовного руководства, - отгоняя "видения" и "громко открикиваясь от врага". Изгнанию беса в "Житии" вообще уделено больше внимания, чем стяжанию Духа Святаго.
О своих духовных наставниках, если таковые и были, автор "Жития" умалчивает. Он лишь бегло упоминает, что, общаясь с такими же "странниками", "у них немного научился, понял, кто идущий за Господом". Остальное восполнялось собственными размышлениями и созерцаниями: "Природа научила меня любить Бога и беседовать с Ним. Я воображал в очах своих картину Самого Спасителя, ходившего с учениками своими... Много может природа научить по всей премудрости и всякое древо и как по поводу весны...".
Отношение к духовенству у автора "Жития" сдержанно критическое. В своей оправдательной брошюре он не раз призывает посещать храм Божий, участвовать в церковных Таинствах и почитать священнослужителей, "какие бы ни были батюшки". Но это "какие бы ни были" звучит в "Житии" навязчивым рефреном: "худой, да батюшка", "ему бы надо было поступить в исправники, а он пошел в батюшки", "наемник паствы", "с барышнями танцует" и проч., и проч. Дело даже не в обличении тех или иных пороков, а в том, что о "других" священниках в "Житии" ничего не говорится, кроме глухого упоминания: "Ведь батюшка двояко есть - есть наемник паствы, а есть такой, что сама жизнь его толкнула быть истинным пастырем, и он старается служить Богу - наемник же на него всячески доносит и критикует". В результате духовенство предстает в брошюре духовно немощным, расслабленным, нуждающимся в оправдании и снисхождении автора "Жития" и его читателей.
Подлинными же руководителями в духовной жизни в брошюре предстают не священники, а особые "опытные" люди, "избранные в духовных беседах"; их "опыт" противопоставляется при этом "букве", "учености". Именно "у избранников Божиих", которые "будут сказывать не из книги, а из опыта", и "есть совершенная любовь". Они могут поучать и священников, и архиереев, у которых "замирают уста и они противоречить не могут", поскольку "их учение остается ничтожным и слушают простые слова твои". К числу таковых "опытных странников", судя по названию, относит себя и автор "Жития".
Обращает на себя внимание то, что "опытные странники", согласно "Житию", всегда гонимы и, по меньшей мере, находятся под подозрением. Гонителями "опытных людей" в "Житии" выступают прежде всего священники. Конфликт "истинных пастырей" с духовенством представляется автору постоянным и неизбежным. Призывая "в храме соединяться с Господом, принимать Святые Тайны три раза в год", он неожиданно заключает: "Если все это сохранить в себе, то будут на тебя нападки, преследования разные и вообще будут священники пытать, на все нужна сила и Бог даст дарование - их буква останется дешевой ценой". Автор явно что-то недоговаривает, хотя говорит слишком много. Священники предстают чуть ли не служителями антихриста: "Враг злодей ищет всех удобных случаев - батюшек науськивает "поборники - они других сект, не братство у них", а то семейных всячески восстанавливает".
Соответствующим образом складывались отношения самого Г. Распутина с местными тобольскими священнослужителями. В сентябре 1907 г. в Тобольской консистории было заведено дело по обвинению Г. Распутина в распространении лжеучения, подобного хлыстовскому, и образовании общества последователей своего лжеучения. Расследование осуществлялось по благословению Тобольского епископа Антония (Каржавина), защитившего еще в 1888 г. магистерскую диссертацию о религиозном сектантстве, но по непонятным основаниям после мая 1908 г. было оставлено без последствий.
Затем уже в 1912 г. дело было начато вновь, но в конце того же года новый епископ Тобольский Алексий (Молчанов) его окончательно закрыл, признав Распутина "православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается". Готовность закрыть дело о хлыстовстве Г. Распутина, проявленная именно епископом Алексием (Молчановым), отнюдь не представляется случайной. Согласно сообщению директора канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода В. Яцкевича, переведенный с Таврической кафедры за связь с женщиной в Псковскую епархию епископ Алексий покровительствовал там местной секте иоаннитов. Это покровительство стало причиной перевода епископа Алексия в Тобольск, который он надеялся покинуть по протекции Г. Распутина. В следующем году владыка Алексий стал экзархом Грузии, четвертым по значению архиереем в русской церковной иерархии, а Тобольскую кафедру занял известный почитатель Г. Распутина епископ Варнава (Накропин). Между тем далеко не все разделяли мнение владыки Алексия. Так, митрополит Антоний (Храповицкий) в своем письме к патриарху Тихону в 1923 г. прямо называл Г. Распутина хлыстом. Причем, судя по письму, он не сомневался в том, что патриарх соглашался с такой оценкой.
Дело об обвинении Г. Распутина в хлыстовстве, хранящееся в Тобольском филиале Государственного архива Тюменской области, основательно не исследовалось, хотя пространные выдержки из него приведены в книге О. А. Платонова. Стремясь "реабилитировать" Г. Распутина, О. А. Платонов, не являющийся, кстати, специалистом по истории русского сектантства, характеризует это дело как "сфабрикованное". Между тем даже приведенные им выписки, в том числе показания священников слободы Покровской, свидетельствуют о том, что вопрос о близости Г. Распутина к сектантству гораздо сложнее, нежели кажется автору, и во всяком случае нуждается еще в специальном и компетентном анализе.
В серьезном анализе нуждаются и суждения о Г. Распутине его современников. Особое значение в данном случае, конечно, имеют дневники императора Николая II и его переписка с императрицей Александрой Федоровной. Дневники и письма Николая II свидетельствуют о благожелательном отношении императора к Г. Распутину, но не дают основания говорить о его непосредственном нравственном, а тем более политическом влиянии на царя. Гораздо большим, судя по ее письмам, было влияние Г. Распутина на императрицу. Александра Федоровна видела в Г. Распутине "Друга", прислушивалась к его оценкам и советам, часто опиралась на его авторитет в своих рекомендациях мужу, который порой, как, например, 10 ноября 1916 г., даже вынужден был просить "не вмешивать нашего друга" в политику. Императрица вполне полагалась на молитвы Г. Распутина и даже верила в чудодейственную силу подаренных им вещей. Так, перед совещаниями с министрами царю советовалось "несколько раз расчесать волосы его гребнем"36. При этом в своих письмах Александра Федоровна подчас уподобляла Г. Распутина инославному спириту и мистику мосье Филиппу.
Причины и характер влияния Г. Распутина на императрицу отчасти раскрывает сохранившаяся записная книжка Александры Федоровны с его высказываниями, которые, по-видимому, отражают содержание их бесед. Г. Распутин говорил в основном об утешении в скорбях, о милостыне, о простоте и терпении, о духовной радости и мирской суете. Невразумительность и бессвязность большей части этих высказываний, вероятно, значительно сглаженная при их записи, должна была компенсироваться интонацией и самой обстановкой общения с бескорыстным и духовно одаренным богоискателем из простого народа, с человеком из другого мира, каким он представлялся св. царице.
Вместе с тем в записной книжке содержатся и туманные высказывания с выпадами против архиереев, священников и монашествующих. Не без влияния Г. Распутина и близких к нему людей, таких, как, например, епископ Варнава (Накропин), императрица побуждала Николая II оказывать давление на Святейший Синод, проявлять твердость в отношении архиереев, добиваясь от них безоговорочного исполнения императорских приказаний. Царю следовало "дать Синоду хороший урок и строгий реприманд за его поведение". Во всяком случае письма императрицы показывают, что авторитет Г. Распутина был для нее в ряде случаев выше авторитета многих церковных иерархов.
Гораздо более сдержанно пишет о Г. Распутине в своих воспоминаниях, написанных в эмиграции, А. А. Вырубова. Для нее Г. Распутин - "простой "странник", которых немало на Руси". Показательно, что и А. Вырубова, ссылаясь на царя и царицу, сближает в мемуарах "сибирского странника" с мосье Филиппом, которого, впрочем, она лично не знала. Всячески преуменьшая роль Г. Распутина при дворе, А. Вырубова в то же время далека от какой-либо его идеализации. В частности, она весьма высоко оценила брошюру В. М. Руднева, в которой Г. Распутину давалась весьма нелицеприятная характеристика. А. Вырубова, побывавшая по поручению императрицы в Покровском, отмечает "враждебное" отношение местного духовенства к Г. Распутину и признает, что оказывавшиеся в окружении Г. Распутина "проходимцы" "пользовались его простотой, увозили с собой и напаивали его". В массе своей посетители Г. Распутина и его окружение оставили у А. Вырубовой неприятное впечатление.
В воспоминаниях лиц, входивших в ближайшее окружение Г. Распутина или поддерживавших с ним тесные связи, ему, как правило, дается весьма критическая оценка, причем приводится немало скандальных, подчас кажущихся неправдоподобными подробностей. Среди этих воспоминаний необходимо назвать мемуары иеромонаха-расстриги Илиодора (С. Труфанова), а также показания бывшего министра внутренних дел А. Н. Хвостова, бывшего директора департамента полиции С. П. Белецкого и кн. М. М. Андроникова, Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. По разным обстоятельствам все они порвали с Г. Распутиным и стали его яростными противниками. О негативной роли Г. Распутина, хитрого мужика, ставшего орудием проходимцев, писали в эмиграции и такие, прежде хорошо уживавшиеся с ним и даже пользовавшиеся его поддержкой лица, как товарищ обер-прокурора Свят. Синода кн. Н. Д. Жевахов или правитель канцелярии Министерства императорского двора генерал А. А. Мосолов.
Естественно, не менее категорические оценки содержатся в воспоминаниях тех государственных деятелей, которые, как, например, бывший председатель совета министров В. Н. Коковцов и бывший товарищ министра внутренний дел В. Ф. Джунковский, решительно выступали против влияния Г. Распутина при дворе. Видя в Г. Распутине "двуличного варнака", игравшего роль "простеца и юродивого", они отмечали вред, нанесенный им престижу династии и власти как в высшем обществе, так и в сознании народных масс. По свидетельству мемуаристов, подобный взгляд на Распутина был характерен для многих высокопоставленных сановников императорской России, в том числе и не оставивших своих воспоминаний, в частности, для председателей совета министров П. А. Столыпина и А. Ф. Трепова, министра внутренних дел А. А. Макарова, обер-прокурора А. Д. Самарина, министра двора графа В. Б. Фредерикса и др.
Среди воспоминаний государственных деятелей, в которых отражено положение Г. Распутина при дворе и в обществе, видное место занимают недавно опубликованные записки начальника Петроградского охранного отделения К. И. Глобачева. К. И. Глобачев непосредственно отвечал за охрану и наблюдение за Г. Распутиным в последние два года его жизни. Не будучи ни почитателем, ни врагом Г. Распутина, К. И. Глобачев в эмиграции довольно беспристрастно описал его повседневную жизнь, которую знал едва ли не лучше других. Г. Распутин для него "был простым умным мужиком, попавшим в случай и потому пользовавшимся своим положением". "...Влияние Распутина на императрицу объяснялось, по мнению К. И. Глобачева, исключительно верой ее в Распутина, как в молитвенника и охранителя драгоценного здоровья ее сына, наследника престола... Кроме того, приблизив Распутина к своей семье, Государыня полагала, что тем самым она сближается с народом, коего представитель был этот простой крестьянин Распутин".
Решительно отвергая многие сплетни и слухи, ходившие о Г. Распутине в обществе, К. И. Глобачев вместе с тем свидетельствует о его развратном поведении, частых кутежах и попойках, завершавшихся драками и скандалом. Но здесь же К. И. Глобачев констатирует, что "отношения его к особам царской семьи, даже в моменты самого широкого разгула, были весьма корректны, и никогда не позволял он себе ни при посторонних, ни при своих отзываться о ком-либо из членов царской семьи непочтительно".
В записках подтверждаются тесные контакты Г. Распутина с доктором тибетской медицины П. Бадмаевым, министром внутренних дел А. Д. Протопоповым, увлекавшимся оккультизмом, а также с известными банкирами И. Манусом и Д. Рубинштейном, которые проводили через Г. Распутина "крупные сделки и подряды".
Записки К. И. Глобачева вполне соответствуют данным наружного наблюдения, которое было установлено за Г. Распутиным с 1914 г. Попытки ряда авторов, выступающих за "реабилитацию" Г. Распутина, поставить под сомнение достоверность материалов наружного наблюдения, фиксировавшего его общение с лицами сомнительной репутации и легкого поведения, не находят поддержки у специалистов. Исследователи, специально изучавшие делопроизводство департамента полиции и историю политического сыска в России, в частности доктор исторических наук З.И. Перегудова, имеющая опыт разоблачения фальсификации полицейских документов, не видят оснований сомневаться в подлинности дневников наружного наблюдения за Г. Распутиным, в которых неоднократно отмечается его недостойное поведение.
Недостойное поведение Г. Распутина отмечается и в дневниках, и воспоминаниях представителей церковной иерархии. Однако их отношение к Распутину существенно отличается от оценок государственных деятелей, которых интересовали в основном политические последствия "распутинщины": дискредитация царя, раскол в императорской фамилии и правительственных сферах, широкие возможности для влияния различных проходимцев и проч. Для служителей Церкви Г. Р
Отношение церкви к Распутину имеет отрицательный окрас. Многие священнослужители называют его слугой сатаны, который вызвал своей деятельностью крушение Российской Империи и спровоцировал смерть людей, доверяющих ему. Сибирский странник Григорий предстает в качестве аллегорической персонификации человеческих страданий: через этого человека в мир проникли зловещие демоны и погубили множество душ.
Церковь предполагает, что с Г. Распутина начались революционные безумства, разрушения церквей, поругание святынь и уничтожение несогласных с властью.
Мнение церкви
Как церковь относится к Распутину
- Этот человек перестал сомневаться в своем божественном предназначении после встречи с Иоанном Кронштадтским , являющимся духовным лидером православной церкви в начале XX столетия. Святой увидел в Г. Распутине искру истинной веры, но предупредил, чтобы он не злоупотреблял своим именем и не провоцировал сильнейшие изменения в будущем.
- Святые отцы предлагали ему учебу в духовной академии, где он мог направить свой потенциал в нужное русло, но Григорий скромно отказывался от любых предложений. В народе Распутина именовали «странником» или «старцем». В первые месяцы приезда в Петербург к нему благосклонно относились епископы, архимандриты и наставники духовных гимназий.
- Еще при жизни этот «божий человек» стал легендой в России, слухи заслонили образ реального человека. Многие исследователи пытались разобраться в причинах того мистического влияния, которое Распутин оказывал на царскую семью.
- Интерес к «странникам» в те времена подогревался через поиски в православной вере духовных запросов и безусловного разрешения сомнений религиозности. Люди перестали доверять догматам Церкви, было популярным искать ответы у новоприбывших пророков, а не у тех святых отцов, которые демонстрировали праведность своих действий и измышлений. В такой нездоровой обстановке, возникшей в начале XX столетия, Распутин чувствовал себя превосходно.
- По мнению митрополита Вениамина, он рано взял на себя полномочия управленца, потому что сам не имел должного религиозного руководства. Григорий отправился в такое общество, где православие не имело опоры, а греховность неуемно господствовала. Именно почва, на которую пришел этот человек, спровоцировала в нем рост пагубных наклонностей.
- Есть предположение, что Николай II желал держать возле трона именно сибирского странника Григория, способного донести до царя всю проблематику простого народа. Большим плюсом для правителя было то, что «старец» чрезвычайно отличался от традиционных иереев. Даже несмотря на предоставленные факты разгульной жизни «старца», Николай II имел к нему больше доверия, чем к собственным чиновникам.
Однако Распутин больше похож на религиозного вольнодумца, любящего споры, не уважающий авторитетов церковной иерархии. «Старец» помогал царевичу Алексею и принимал других больных, но воздавал с чувством корысти. Натура этого человека стремилась к популярности, его радовала возможность стать в центре внимания. Греховное тщеславие со временем поглотило Распутина полностью, слова сибирского странника пестрили чувством собственной важности.
С 1915 г. наблюдается коварное вмешательство Григория в правительственные дела. Власть скомпрометировала себя, что приводило к сбоям в работе и резкому сужению социальной основы. У трона наблюдалась «министерская чехарда», где чиновники противоположных убеждений стремились низвергнуть друг друга с постов.
На заметку! Собственно Церковь была для Распутина только источником благодатной энергии во время богослужений.
В сибирском страннике ощущалась самодостаточная темная энергия и жуткое стремление к разрушению определенных целей. Его индивидуальной религией стали сексуальные вожделения и грубый материализм, замаскированные ханжеством и непробиваемой гордыней.
О других грехах:
Краткая биография Г. Распутина
Родился 9 января 1869 г. в Тобольской губернии в семье ямщика. В молодые годы его часто терзали болезни. Распутин обратился на путь религии после того, как совершил паломничество в один из монастырей. Вскоре он побывал в святых местах России, Греции и Иерусалима. Здесь он легко заводил знакомство с представителями церковного общества.
Григорий Распутин со священниками
- В Петербург, где к нему и пришла слава «юродивого» и «божьего человека», Григорий приехал в 1903 г. Первая встреча сибирского странника и императора состоялась в 1905 г. сибирский странник приобрел большое влияние у царской семьи, помогая бороться с гемофилией наследника Алексея.
- С 1903 г. на «божьего человека» составляется обвинение в сектанстве, которое именовалось «хлыстовством». Григория заподозрили в распространении лжеучения и образовании соответствующего общества. Однако прямых доказательств приведено не было. Второе дело открывают спустя девять лет. В 1912 г. Распутин отговаривает императора вступать в Балканскую войну, а через два года молит царя не ввязываться в Первую мировую, потому что крестьянам это принесет много горя.
- В 1914 г. на сибирского странника совершили покушение, его ранили ножом в живот. Есть предположение, что убийство заказал иеромонах-авантюрист Илиодор. Свою настоящую и насильственную смерть Распутин принял в декабре 1916, его тело обнаружили в ледяной проруби. Сведения об убийстве пестрят противоречиями, потому что главные подозреваемые и исполнители несколько раз меняли показания.
- «Старца» отпевал епископ Исидор, хорошо знавший покойного. Тело «старца» желали похоронить в родном селе, но отказались от затеи в связи с потенциальными волнениями при перевозке гроба. Григорий Распутин был похоронен на территории строившегося храма Серафима Саровского.
Несмотря на мистическую силу и способности к исцелению, сибирский странник стал для большинства шарлатаном, распутником и тем, кто низверг династию Романовых с царского престола. Мнения об этом человеке кардинально разнятся и формируются под влиянием тех или иных сведений.
Православная церковь рассматривает его в качестве вольнодумца, развратника, но в то же время, того несчастного, кто был способен стать честным монахом.
Иеромонах Макарий Маркиш о Григории Распутине
Распутинский бренд
Интерес к фигуре Григория Распутина не угасал никогда. Только вот, как правило, он имеет характер нездоровый: образом Распутина как куклой вертят в самых разных целях. На распутинском «бренде» активно делают деньги по всему миру, на нем строится «альтернативная духовность», его выставляют «олицетворением прогнившего политического строя».
Миф о закулисном политическом влиянии Распутина был создан в кругах либеральной оппозиции. Разоблачение «темных сил» стало профессиональным делом стремившихся к власти «борцов за свободу». В 1912 году, накануне думских выборов была организована настоящая газетная травля Распутина, истинной целью которой была, конечно, дискредитация императорской власти. Впоследствии бывшими клиентами и друзьями Распутина, по разным причинам с ним порвавшими, этот миф был еще более раздут. Когда-то друживший с Григорием Ефимовичем С. М. Труфанов (бывший иеромонах Илиодор), отрекшийся от Христа, для «разоблачения» Распутина издал в 1917 году целую книгу «Святой черт». В ней он смешал правду с ложью, подлинные документы с фальшивками. На допросах Чрезвычайной комиссии Временного правительства бывшие высокопоставленные чиновники (например, А. Н. Хвостов, С. П. Белецкий), выслуживаясь перед новой властью, активно порочили царскую семью и явно преувеличивали значение «темных сил». Доходило и до прямого абсурда. Личный секретарь Распутина иудей (и будущий сионист) А. Симанович в своих мемуарах вообще изобразил его тайным правителем России, экстрасенсом, развратником и покровителем евреев.
В последние десятилетия стал создаваться еще один миф, не менее грандиозный. «Оклеветанного старца Григория», «мученика за Христа и за Царя», стали превозносить как кандидата на канонизацию. Судьба православной монархии связывалась с личностью Распутина, замученного «масонами» с целью уничтожения российского царства. Образ «старца» в таких концепциях практически заслоняет собой образ императора при рассуждениях об исторических судьбах России. Падение монархии после гибели Распутина провозглашается фатальным. Иногда приводятся «пророчества» самого Григория Ефимовича о собственной смерти, в соответствии с которыми она должна была вызвать революцию, свержение династии и изгнание дворянства из России на двадцать пять лет. Утверждается даже, что Распутин, побывавший на Афоне, тайно принял там монашество и был рукоположен, после чего стал духовником царской семьи. Почитатели «старца» как бы демонстрируют причастность к некоему тайному знанию о Распутине, которое другим недоступно. На некоторых изображениях, помещенных в подобной литературе, «старец» предстает в образе Иоанна Предтечи, держащего в руках блюдо с головой царя-мученика. Его канонизация якобы должна привести к восстановлению монархии в России.
Простой мужик с гипнотическим взором
Так кто же он - олицетворение «темных сил» или потаенный пророк? Реальность, как обычно, была более неоднозначной. Григорий Ефимович Распутин (с 1906 года ему было разрешено носить фамилию Распутин-Новый) родился в 1869-м в крестьянской семье в селе Покровском Тобольской губернии. Подросток был склонен к пьянству и участвовал в мелких кражах. В восемнадцатилетнем возрасте Григорий женился, впоследствии у него родилось шестеро детей. Сперва это не мешало ему продолжать свой прежний образ жизни, однако позднее у Распутина пробуждается тяга к религиозному поиску. Многими очевидцами отмечалось, что этот интерес, к сожалению, не получил настоящего духовного руководства. Григорий создал религиозную общину из нескольких молодых людей и девиц, которую, впрочем, вскоре стали подозревать в хлыстовстве. Два раза (в 1907 и 1912 годах) на Распутина заводилось дело по обвинению в хлыстовстве, однако принадлежность к какой-либо секте установить не удалось. Затем Григорий, бросив семью, начал странствовать по святым местам, позднее побывал на Афоне и в Иерусалиме. Однако близких своих Распутин своим вниманием, в конце концов, не оставил. Впоследствии на пожертвованные ему деньги Григорий выстроил для семьи двухэтажный дом в родном Покровском, его дочери переехали в Петербург и поступили в гимназию.
В 1904-м Распутин появился в Петербурге. Встреча с праведным Иоанном Кронштадтским, о которой известно лишь от самого Распутина, скорее всего, лишь легенда. Однако Григорий познакомился с инспектором Духовной академии и духовником царской семьи епископом Феофаном (Быстровым). Именно он ввел Распутина в высшее общество, познакомил его с великими княгинями Милицей Николаевной и Анастасией Николаевной (супруги великих князей Петра и Николая Николаевичей). В высшем свете этот «простой русский мужик» - некрасивый, неопрятный, худой, невысокий, с глубоко посаженными голубыми глазами и острым гипнотическим взором - вызвал большой интерес. В доме великой княгини Милицы Николаевны Распутин в конце 1905 года знакомится с царской семьей. Вскоре у Распутина открылись целительские способности, и императрица Александра Феодоровна прибегла к его помощи для облегчения страданий тяжелобольного царевича Алексея. По поводу распутинского «дара целительства» много спорили: кто-то, подобно царице, в него верил; многие утверждали, что Григорий был шарлатаном. Ясно одно: способность лечить, как и чудотворение, само по себе еще не признак святости.
На основании каких свидетельств мы можем судить о личности Распутина? Сам он практически не умел писать. В собственноручно написанных слаборазборчивым почерком записках он обычно просил о приеме того или иного лица. Посылая телеграммы, выражался туманно и нарочито загадочно. В одном из таких посланий, например, значилось: «Духовная быстрота рыцаря правда побеждает, а неправда под ногами волящися кто бы ни был, я с вами о правде». Несколько брошюр, вышедших под именем Распутина, были надиктованы им своим почитателям, затем ими отредактированы и изданы. Императрица также записывала изречения Григория, однако по стилю эти записи больше напоминают ее собственные слова. «Дневник Распутина», кишащий фантастическими и совершенно неправдоподобными подробностями из жизни царской семьи, был сфабрикован в 1920-х годах писателем А. Н. Толстым и литературоведом П. Е. Щеголевым.
В одной из брошюр Распутина - «Житии опытного странника» (1907) - Григорий изображал себя праведником, носителем истинной духовности, столкнувшимся с непониманием со стороны «официальной» Церкви. Он рассказывал о преследовании со стороны епархиального архиерея и священников. Отношение к духовенству у Распутина критическое, он постоянно заострял внимание на его пороках. Автор брошюры признавал таинства, однако в «Житии» нет и следа подлинно церковной жизни, говорится лишь о неких «странниках», об общении с весенней природой. Делясь своим духовным опытом, автор рассказывал о том, как «воображал в очах своих картину Самого Спасителя, ходившего с учениками своими…». Много говорится о борьбе с искушениями, которые постоянно его преследовали.
«Наш Друг»
В столице Григория ждало падение, великосветских искушений сибирский мужик не выдержал. Начались ресторанные кутежи, пьяные дебоши (об этом сохранились многочисленные свидетельства, принадлежащие священномученику Гермогену (Долганову), епископу Феофану (Быстрову), будущему митрополиту Вениамину (Федченкову) и др.). Поведение Распутина становится причиной расхождения с большинством его покровителей из числа священнослужителей. В 1909 году по результатам полицейского наблюдения премьер-министр П. А. Столыпин отдал распоряжение о высылке Распутина в Сибирь, однако благодаря заступничеству великой княгини Милицы Николаевны «старец» его избежал. В 1910 году были опубликованы статьи православного мыслителя и публициста (впоследствии новомученика) М. А. Новоселова, направленные против Распутина. Публицист упрекал Святейший синод в бездействии. Как стало известно потом, его члены не хранили молчания, но Синод, непосредственно подчиненный императору, был бессилен. Кроме того, праведный гнев М. Новоселова был использован и в неправедных целях. В газетах самых разных направлений началось оживленное обсуждение «похождений» Распутина, причем они стали обрастать разнообразными слухами. Распространялись якобы написанные Распутину компрометирующие письма от императрицы и великих княжон. Однако все попытки повлиять на императора с целью удаления Распутина провалились. Николай II воспринимал их как вмешательство в его частную жизнь.
Император относился в Распутину благожелательно, но факты какого-либо влияния «старца» на те или иные царские решения отсутствуют. Для Николая II Григорий был духовно одаренным человеком из простого народа, носителем народной мудрости. Император говорил председателю Государственной думы М. В. Родзянко про Распутина: «Он хороший, простой русский человек. В моменты сомнений и душевной тревоги я люблю с ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и спокойно». Императрица относилась к советам Распутина гораздо более внимательно, верила в чудесную силу подаренных им вещей. Однако почитание «старца» у нее смешивалось с ироничным покровительством. В письме мужу Александра Феодоровна так писала о молитвенной помощи Распутина в деле победы в войне: «Наш Друг весьма озабочен - быть может, завтра Он будет смотреть на все сквозь розовые очки, и с тем большим усердием станет молиться об успехе». Александра Феодоровна сравнивала Григория с «мсье Филиппом» - французским целителем, якобы предсказавшим ей появление наследника.
С 1915 года, когда Николай II принял на себя верховное командование и подолгу бывал в Ставке, императрица активно заинтересовалась политическими вопросами. Зачастую свои советы мужу по поводу тех или иных решений или назначений Александра Феодоровна подкрепляла ссылками на мнение Распутина. Однако Николай II прямо просил ее не «не вмешивать нашего Друга» в политику. В результате не было ни одного сколько-нибудь важного политического шага, который действительно можно было бы непосредственно связать с инициативой «Друга». Распутин частенько присоединялся к чьим-то просьбам или желаниям, но никогда сам первым ни в какое дело не вмешивался. Высочайшее покровительство, которого в случае неудачного предприятия можно было и лишиться, ему было намного важнее.
Трагедия жизни
Любимая фрейлина императрицы А. А. Вырубова отмечала, что доверчивостью Распутина пользовались различные «проходимцы», заинтересованные в дружбе с ним. Именно под их влиянием Григорий спивался и нравственно опускался. Товарищ обер-прокурора Святейшего синода князь Н. Д. Жевахов и правитель канцелярии министерства императорского двора А. А. Мосолов, напротив, полагали, что Распутин сам был вполне хитер и использовал свое неожиданное возвышение в собственных интересах и интересах «клиентов» (среди таковых была и столь значимая фигура, как граф С. Ю. Витте). Деньги, стекавшиеся от просителей, Распутин прогуливал во время кутежей, но мог тратить и на благотворительные цели. Так же считали и многие государственные деятели, например П. А. Столыпин, В. Н. Коковцов и др.
Священномученики митрополит Владимир (Богоявленский), митрополит Серафим (Чичагов), епископ Гермоген (Долганов), преподобномученица великая княгиня Елизавета Феодоровна, новомученики протоиерей Роман Медведь (духовный сын праведного Иоанна Кронштадтского) и Михаил Новоселов считали Распутина личностью духовно одаренной, но в конечном счете падшей под тлетворным великосветским влиянием. Многие из этих праведников лично и очень хорошо знали Григория Распутина. Духовник царской семьи епископ Феофан (Быстров) порвал с Распутиным лишь после длительного его увещевания. Митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминал: «Сибирский странник, искавший Бога в подвиге, и вместе с этим человек распущенный и порочный, натура демонической силы, - он сочетал в своей душе и жизни трагедию: ревностные религиозные подвиги и страшные подъемы перемежались у него с падением в бездну греха. До тех пор пока он ужас этой трагедии сознавал, не все еще было потеряно; но впоследствии дошел до оправдания своих падений, - и это был конец». Эта наиболее взвешенная точка зрения отразилась в вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей» фундаментальной работе писателя А. Варламова «Григорий Распутин-Новый» (Изд. 2-е. М.: Молодая гвардия, 2008).
Несколько попыток покушений на жизнь Распутина со стороны высокопоставленных лиц или экзальтированных одиночек окончились неудачей. 17 декабря 1916 года заговорщиками, среди которых были великий князь Дмитрий Павлович, муж царской племянницы князь Феликс Юсупов и один из лидеров консервативных политических сил депутат Государственной думы В. М. Пуришкевич, Распутин был убит. Тело было выброшено в невскую полынью. Позднее его предали погребению в Царском Селе, однако после Февральской революции останки были извлечены из могилы и сожжены. Наказания преступников фактически не последовало. После убийства Григория в народе говорили: «Да, только один мужик и дошел до царя, и того господа убили». В высшем обществе, наоборот, открыто ликовали. Но убийцы открыли всей стране страшную истину: отныне любое политическое преступление будет вменено в геройство. Через два месяца подобный «героизм» привел к военному мятежу в Петрограде и началу распада великой империи.
Жизнь Григория Распутина не стала житием, но явила и до сих пор являет очень поучительные примеры корыстного использования чужих заблуждений, самообмана и безответственности.
Библиотека “Халкидон”
___________________
Диакон Андрей Кураев
Григорий Распутин как знамя русской Реформации
Издания типа “Русский вестник”, “Русь Православная”, “Жизнь вечная” и просто “Жизнь” - это лицо русской Реформации. В Европе Реформация произошла пятьсот лет назад. У нас она припозднилась: ждала, пока не ослабнет государство. Реформация - это мирянское движение. Это бунт мирян против церковной иерархии, желание мирянских активистов “порулить” Церковью, на свой лад истолковав Писание.
В изданной этими кругами брошюре, призванной доказать, будто “принятие ИНН равнозначно отречению от Христа” , есть главка “Основные критерии истины”. Ее первая, исходная фраза: “Правда Божия в оценке и решении каких-либо затруднительных вопросов проявляется через церковное правило: vox poppuli – vox Dei (глас народа - глас Божий). И если решения Священного Синода, даже поместного Собора встречают неодобрение народа и противоречат Священному Преданию, то, значит, эти решения ошибочны и не имеют никакой силы для церковной полноты” . Интересно - и какой же это Собор принял такое “правило”? Где, в каком церковном источнике авторы сей брошюры его вычитали (да еще и с орфографической ошибкой)? Не меньше поражает и решимость этой группки говорить от имени всего “церковного народа”. Что вообще эта “группа товарищей” имеет в виду под “Священным Преданием” (предыдущая глава в той же брошюре названа
“Проблема персональной кодификации и Священное Предание”, но не содержит в себе ни одной библейской или святоотеческой цитаты)?Реформаторы XVI века не считали себя модернистами. Лютер был убежден, что восстанавливает учение Церкви эпохи апостолов и Вселенских Соборов (он никогда не произносил лозунга “только Писание”). Так и нынешние русские реформаторы убеждены в своей собственной традиционности и ортодоксальности. Но на деле за каждым их шагом стоит глубочайшее недоверие к церковной власти. Если вы сегодня увидите, как кто-то начинает размахивать фразой “народ - хранитель Православия”, будьте осторожны: это очередной “демократ-реформатор”. Он себя и своих друзей отождествил с “церковным народом” и на этом основании чувствует себя “вселенским судьей”.
Реформаторский потенциал ревнителей прославления Ивана Грозного заметен вполне отчетливо. Они ни во что не ставят голос Патриарха, который уже не раз давал ясные оценки их притязаний. Столь же решительно отметается ими голос церковного, литургического предания.
Литургическое предание выражается в службе святителю Филиппу Московскому, в частности в июньской службе, где в каноне на утрене содержится ясная характеристика того человека, чье вмешательство в судьбу святителя Филиппа было столь трагическим. Этот человек не называется по имени, но ведь понятно, о ком идет речь и кто там называется “новым фараоном” и “новым Иродом”.
Вот голос литургического предания Церкви об Иване Грозном. Конечно, с точки зрения академического богословия можно сказать, что не всегда голос литургических текстов фактографически достоверен. Можно было бы на эту тему устроить дискуссию. Но чтобы ее развернуть, чтобы заглушить голос литургического предания, нужно столько эшелонов аргументов пригнать! Подлаживать литургию под свои политические “вкусы” нельзя. Иначе это будет откровеннейший модернизм. Я не хочу быть модернистом, поэтому я лучше поверю голосу литургического предания.
Есть еще голос церковной агиографии: в житии свт. Филиппа ясно говорится о роли царя в его смерти. Но опричные модернисты прямо говорят о том, что житие свт. Филиппа содержит “ложь” . Для модернистов чудеса (которые, как им кажется, совершают написанные ими же “иконы” тех персонажей, в святости которых они уверены) важнее, чем праведно-назидательная жизнь самого этого персонажа. Поэтому они считают неверным “представление о том, что каждое житие должно быть назидательным для православного человека. Это не совсем так. То или иное житие может быть назидательным, а может быть и только констатацией каких-то известных фактов. По крайней мере, назидательность - не критерий святости” . Понятно: какая уж назидательность в Иване Грозном...
Есть еще голос церковной истории. Мы верим в то, что история - это пространство диалога Бога и людей, в то, что церковная история и русская история - это часть священной истории, продолжение библейской истории. И поэтому голос исторического предания для нас очень значим. Так вот, когда царь Алексей Михайлович пожелал перенести мощи свт. Филиппа в Москву, Никон отвез на Соловки царскую грамоту: “молю тебя, разреши согрешение прадеда нашего царя Иоанна, совершенное против тебя завистию и несдержанною яростию”. Это значит, что в церковном сознании XVII века в конфликте свт. Филиппа и Ивана Грозного виновной стороной считался именно
царь.И наконец, для меня как человека, который не является специалистом по русской средневековой истории, значим голос ведущего церковного специалиста по этому периоду - архимандрита Макария (Веретенникова). Человек всю свою жизнь занимается XVI веком - веком Ивана Грозного. Он монах, архимандрит. Его статьи об Иване Грозном в “Журнале Московской Патриархии” и газете “Радонеж” говорят о тех фактах в жизни грозного царя, которые не оставляют шансов на его прославление в лике праведников. Вновь говорю - для того чтобы оспорить выводы ведущего специалиста, церковного человека, всю жизнь посвятившего изучению этой тематики, нужно иметь очень много серьезных аргументов, а не отбрехиваться по принципу: “Ах, это ж иностранцы сказали, а они всегда врут!” Несомненно, в том мифе об Иване Грозном, который сложился в европейской историографии, есть много лжи. Но нельзя же думать, что раз иностранцы солгали в одном, значит, и все остальные их сообщения - ложь. Это совершенно некорректно.
Да, есть столь впечатляющее наших реформаторов изображение царя Иоанна Васильевича в нимбе. Но это восхищение выдает меру их незнакомства с русской историей. Хорошо известно, что нимб в иератической живописи - это не только знак личной святости, но и знак святости того служения, которое нес изображенный человек. Далеко не все люди, чьи изображения сопровождаются нимбами, прославлены Церковью. С нимбом изображали себя на монетах своей чеканки и святой князь Владимир, и непрославленный Церковью князь Ярослав Владимирович, и анафематствованный Церковью Святополк Окаянный (убийца своих братьев - святых Бориса и Глеба) .
Именно модернисты, часть которых открыто мечтают об “опричной революции”, н видят в Грозном “посвященного эзотерика”:
“Грозный был еще и тончайшим православным эзотериком. Иоанн IV утверждает благой, в целом, характер смерти. Одна из главных задач инквизиции заключалась в том, чтобы провести грешника через некий ритуал духовного созерцания, обусловленного умерщвлением плоти. Долгие страдания постепенно делают человека невосприимчивым к физическим ощущениям, к запросам собственного тела. Разум, свободный теперь от телесных мучений, неожиданно открывает для себя новые функции, ранее ему неизвестные. Таким образом, наступает стадия просветления Разума, когда он, освободившись
от материального тела, начинает свободно впитывать в себя божественные энергии высших сфер. Все это чрезвычайно легко накладывается и на опричный террор, который, несомненно, представлял собой одну из форм православной инквизиции. Иоанн Грозный и его верные опричники отлично осознавали свою страшную, но великую миссию - они спасали Русь от изменников, а самих изменников - от вечных мук”. А вот еще одна цитата - из текста, написанного иностранцем Шлихтингом, очевидцем многих тогдашних событий: “Однажды пришел к тирану некий старец, по имени Борис Титов, и застал тирана сидящим за столом… Тот вошел и приветствует тирана; он также дружески отвечает на приветствие, говоря: "Здравствуй, о премного верный раб . За твою верность я отплачу тебе неким даром. Ну, подойди поближе и сядь со мной". Упомянутый Титов подошел поближе к тирану, который велит ему наклонить голову вниз, схватив ножик, который носил, взял несчастного старика за ухо и отрезал его. Тот тяжко вздыхает и, подавляя боль, воздает благодарность тирану... Тиран ответил: "С благодарным настроением прими этот дар, каков бы он ни был. Впоследствии я дам тебе больший". Под этим большим даром имелась в виду смерть, смерть от руки Царя, избавляющего от загробных мучений” . “Святой преподобный Корнилий, игумен Псково-Печерского монастыря, дерзал называть в монастырской летописи Помазанника Божьего - Царя Иоанна Васильевича Грозного “антихристом"… Казнив игумена Корнилия, Государь Иоанн Грозный спас его для жизни вечной, не допустил полного падения его в прелесть” .Особо следует сказать о сравнительно новом аргументе сторонников прославления этих исторических персонажей. Они все чаще ссылаются на доброе отношение к Распутину и Ивану Грозному старца Николая Гурьянова. Это может оказаться правдой, но не надо путать свою жизненную ситуацию с ситуацией отца Николая. В жизни человека такого склада, как отец Николай, осталось лишь одно чувство
- любовь. Ревнители же прославления Ивана Грозного живут ненавистью, жаждой мести и злобой, оттого что не у них власть в обществе и в Церкви.Любовь же всему верит, по слову апостола Павла, и все истолковывает в лучшую сторону . Я по себе помню: лет двадцать назад, когда я только приходил в Церковь, среди тех, кто встречал меня у церковного порога, были люди, от которых я впервые услышал о царской семье как о мучениках, о Григории Распутине как об оклеветанном подвижнике. Знаете, я с радостью на это реагировал. Ведь сама установка советского юноши, уходящего из СССР и приходящего в Православие, такова: “пропаганда все врет”. И когда мне говорили: ты знаешь, на самом деле и вот об этих людях тоже советская пропаганда сказала неправду, - для меня было только радостью сразу же с этим согласиться. Для христианина одна из величайших радостей - узнать, что человек, о котором тебя приучили думать плохо, на самом деле другой, и иметь возможность сказать: “Слава Богу! Число истинных христовых слуг в нашем мире было или есть больше, чем я думал”. Конечно, это очень радостное ощущение. Нормальная реакция верующего сердца на такую весть может быть только радостной: “Вот здорово!”
Это было на уровне эмоций. Но оказывается, для церковного человека недостаточно просто жить по велению своего сердца, по первой эмоциональной реакции. Даже такие добрые чувства надлежит проверять и смотреть, насколько исторически и богословски обоснована дошедшая до тебя версия, к каким духовным и иным плодам поведет согласие с ней.
Я думаю, у отца Николая Гурьянова была нормальная церковная установка на доверие и на приятие доброй информации о другом человеке. А вот возможности проверить эту информацию не было. Не было у него возможности рыться в архивах, расспрашивать историков, и поэтому получилось так, что он (и о возрасте нужно помнить) стал в этом смысле заложником людей, окружавших его и фильтровавших поступавшую к нему информацию.
То, что происходило вокруг о. Николая в последние годы его жизни, понуждает меня поставить такой вопрос. Подчеркиваю - это вопрос, а не утверждение.
Нам известно, какие бывают облики старения и угасания у людей обычной жизни, не преисполненных благодати. Мы знаем, что ум теряет былую остроту и силу, бывает, что человек начинает жить в каком-то своем мире, будучи не в состоянии усваивать новую информацию, критически воспринимать приносимые к нему мнения окружающих его людей.
Священник Александр Ельчанинов сравнивал умирание с переводной картинкой. Сквозь плотную непрозрачную оберточную бумагу (тело) сама картинка (душа) еле видна. Картинку опускают в воду, а затем начинают отделять обложку. И вот в ту секунду, когда воздух попадает между обложкой и самой картинкой, последняя становится или еще более тусклой, чем прежде, или совсем невидимой. Но картинка
не исчезла: еще немного, и она станет такой красивой, какой мы ее еще не видели.То, что в нашей обычной жизни такое потускнение бывает, очевидно. Конечно, очень хочется, чтобы в Церкви все было иначе, чем в светской жизни. И все же - может ли Господь попустить, чтобы нечто подобное произошло в жизни подвижника? Или же в жизни старца не может быть проявлений обычной человеческой старости? Ограждает ли Господь своих избранников от такого рода вещей? Я боюсь, что хотя бы временами отец Николай не миновал этого.
Начало и конец земной жизни схожи. В детстве человек зависим от своего окружения и ведом им. О детстве святых мы знаем хотя бы со слов преп. Варсонуфия Великого, что влияние детского окружения и юношеского образования может сказываться на мнениях святых и в последующие годы их жизни. Каждый человек - даже святой - остается человеком своего времени и несет в себе некоторые предрассудки своего века, иногда не замечая их расхождения с Евангелием. Поскольку и пока это расхождение не замечено - оно и не может вмениться во грех. Однако, поясняет собеседник Варсонуфия преп. Иоанн, если бы такие отцы помолились, чтобы Господь просветил их ум и по этим вопросам, неточностей удалось бы избежать: “они не просили Бога, чтобы Он открыл им, истинно ли сие учение, и потому Бог оставил их при собственном их разумении” .
Но и о старости сказано: “егда же состареешися… ин тя препояшет и поведет”. Старый что малый... И в старости может прийти к человеку такое же состояние не всецелой свободы в своих реакциях и мнениях, такая же зависимость от того, какие люди тебя окружают.
Так что в вопросах исторических я предпочту верить историкам, а не затворникам.
Историки же, у которых есть возможность копаться в архивах и проверять, где ложь из одного лагеря, а где ложь из другого лагеря, в итоге вырабатывают более взвешенную позицию, но все равно не в пользу Григория Распутина. В пример могу привести священника, который очень много сделал для прославления царственных мучеников, - протоиерея Георгия Митрофанова из Санкт-Петербурга. Он лучший церковный специалист по русской истории начала XX века, член синодальной Комиссии по канонизации святых, и именно ему было поручено разобрать все аргументы против канонизации царственных мучеников. Работая в архивах, он шел шаг за шагом: Ленский расстрел, Кровавое воскресенье, Григорий Распутин, - разбирая, что и как там было. Его выводы по этой теме как раз достаточно определенны. Да, мы можем понять, извинить и простить отношение Государя и особенно Государыни к этому человеку, от которого зависела жизнь их сына. Но доброе отношение не стоит принимать за индульгенцию. Увы, есть слишком много свидетельств о мраке, который все-таки был в глубине этой личности.
Второй человек, который тоже немало способствовал канонизации царственной семьи, протоиерей Александр Шаргунов, считает, что атака на царскую семью с использованием имени Григория Распутина ведется уже второй раз. В первый раз это было при жизни царя, когда попробовали связать в единый узел Государя и Григория Распутина, и удар по Григорию Распутину был ударом по Государю. Второй раз их пробуют связать воедино сегодня. Отец Александр считает это продолжением старой провокации: связав воедино в общественном мнении царскую семью и Григория Распутина, потом обратиться к реальным фактам из архивов, нанести удар по Григорию Распутину, но тем самым - уже и по всей Церкви: “видите, Церковь ни в чем не разбирается, и она всякого проходимца в лике святых прославляет”. Чтобы не рисковать слишком многим, необходима осмотрительность. Естественно, эта осмотрительность не исключает дискуссии .
Наконец, я не могу забыть рассказ, поведанный мне в марте 1999 года в Стокгольме баронессой Людмилой Александровной Ляндезин-Трубецкой. В канун октябрьского переворота ее отец увез свою семью из опасного Петрограда на дачу под Выборг. Поскольку затем эта территория отошла к Финляндии, они оказались в безопасности. Со временем постоянным гостем их дома стал Воейков - человек из ближнего Государева окружения. Подросшие барышни расспрашивали гостя о придворной жизни и, конечно, о Распутине. Воейков подтвердил, что Распутин обладал целебным даром и не раз спасал наследнику жизнь. Проблема была в том, что порой Распутин бывал настолько пьян, что его нельзя было везти во дворец, а помощь была срочно необходима. Тогда к нему подтаскивали телефон, и Распутин, по телефону беседуя с царевичем, останавливал кровотечение… Поскольку мне не известны православные святые, которые в пьяном виде творили бы чудеса, приходится признать, что Распутин к их числу не принадлежал. Мне кажется, что Распутин - это просто экстрасенс, Кашпировский начала XX века.
И если и впрямь мироточит его фотография или “икона”, то меня это нимало не впечатляет. Мироточили даже языческие статуи. Мироточат иконы в жутчайшей секте по имени “Богородичный центр” (она же “Церковь Державной Божией Матери”). Поэтому само по себе крово-, слезо- или мироточение не является аргументом святости того или иного изображения, тем более персонажа.
Тот, кто мироточение образа считает высшим аргументом, не устоит перед лестью антихриста. Ведь и враг Христов в конце времен создаст чудотворный образ: “И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя” (Откр. 13,15).
Когда-то, еще будучи семинаристом, я услышал, что сатане Господь не попускает принимать облик Божией Матери, и потому все видения Богородицы истинны, а тот, кто эти видения созерцает, не может быть в прелести... Несколько месяцев этот тезис не давал мне покоя:
сердце хотело ему верить, а разум сопротивлялся. Наконец стало понятно, кто же запустил эту благочестивую “пулю” в церковный обиход: товарищ Янкельман, он же - гражданин Береславский, он же “епископ Иоанн” из “катакомбной церкви”, в конце 80-х вместе с Якуниным возглавлявший клуб “Церковь и перестройка”, а затем стяжавший известность как лидер “Богородичного центра” и “Церкви Божией Матери Преображающейся”. С помощью этого благочестивого, но самодельного “предания” он хотел получить индульгенцию для тех оккультно-эротических откровений, которые он сам распространял от имени якобы являвшейся ему Богородицы.Так же опасно строить свою веру на чудесах мироточения: мол, если где-то что-то мироточит, то там и есть правда. Но у наших “правых реформаторов” свое, альтернативное богословие. У них альтернативные святые (помимо упомянутых еще и некая Пелагия Рязанская), иконы и чудеса.
У этих людей уже сформировались диссидентские привычки, привычка бунтовать. Их листовки и газеты, проповеди и шепотки капля за каплей учат не доверять церковной иерархии. Не так давно в передаче, которую на “Радио России” ведет Жанна Бичевская, прозвучала очередная порция сплетен. Было сказано, что протоиерей Николай Гурьянов на самом деле - тайный схимник и, более того, схиархиепископ
(говорилось и о том, что Григорий Распутин - также тайный монах и тайный священник. Он, дескать, тайно поехал на Афон, и там его тайно рукоположили и постригли, он и был духовником царской семьи в последние годы).Сами по себе эти сообщения, казалось бы, не имеют вероучительного значения, однако же удивляет то, с какой настойчивостью такого типа люди и издания ищут повода, чтобы сказать некое “свое слово”. В принципе, вопрос о том, был или нет схимником протоиерей Николай, был он тайным епископом или нет,
для нашего отношения к памяти отца Николая не имеет особого значения. Но когда такого рода сообщения попадают в атмосферу кружка Жанны Бичевской или “Русского вестника” и “Руси Православной”, они становятся еще одним ядрышком, которое бьет по твердыне церковного канонического сознания.Церковную Россию втягивают в Реформацию. Но отчего же реакция Церкви даже на уровне священноначалия столь неясна и непоследовательна? Например, уже много лет меня, мягко говоря, изумляет, почему на каждую Пасху и на каждое Рождество Патриарх посылает поздравления редакции “Русского вестника”. Складывается удивительная ситуация. Вот, скажем, в минувшем году на епархиальном собрании Патриарх выразил церковное отношение к двум историческим личностям, о которых здесь идет речь. Но ближайший же номер “Русского вестника” выходят с портретом Григория Распутина на обложке. Однако в следующем, рождественском номере опять же печатается поздравление Святейшего Патриарха редакции расколоучительной газеты. Я понимаю, у Святейшего Патриарха, наверное, руки не доходят, чтобы полистать такого рода издания. Но, думаю, мы вправе обратить внимание на то, что его имя используется такими разрушительными силами.
Реформация задержалась на границах России на пять веков. Пока была государственная власть с ясной и жесткой религиозной политикой (сначала православной, потом атеистической), мирянский активизм осаживался. Теперь этот удерживающий отошел. И мы увидели лицо “русского бунта”. Лицо Григория Распутина и лицо Ивана Грозного.
Примечания:
Copyright © 2006-2011 Библиотека "Халкидон"
При использовании материалов сайта ссылка на обязательна.
В столице в 1903 году Распутин был представлен духовному лидеру православия, святому Иоанну Кронштадскому. Старец произвёл огромное впечатление на о. Иоанна. Он причащает и исповедует Григория, говорит: "Сын мой, я почувствовал твое присутствие. В тебе есть искра истинной веры!" -- и добавляет, как рассказывали очевидцы: "Смотри, чтобы твое имя не отразилось на твоем будущем". www.cultworld.ru
После этого Распутин больше не сомневается в своем божественном предназначении. Духовные отцы предлагают ему учиться в академии и стать священником, - он скромно отказывается. Притворное смирение скрывает гордыню человека, считающего себя абсолютно свободным и избранным для великой цели. Не может быть посредников между ним и Отцом Небесным.
В народе его называли «странником», но чаще «старцем». Среди его почитателей как носителя истинной веры был казанский епископ Хрисанф, ректоры Петербургской академии епископ Сергий, архимандрит Феофан и многие другие.
Весной 1908 года архимандрит Феофан, духовник императорской семьи, по поручению царицы отправляется в Покровское - проверить слухи и узнать о прошлом "божьего человека". Феофан живет в доме Григория в Покровском две недели, посещает старца Макара в Верхотурье и решает, что Распутин воистину святой. Во время их бесед Григорий рассказывает, что он не только видел Богородицу, но что апостолы Петр и Павел приходили к нему, когда он пахал в поле. По возвращении Феофан составляет подробный отчет о поездке и заявляет, что набожный Григорий Распутин - избранник Божий и послан, чтобы примирить царя и царицу с русским народом. Сам же избранник, с восторгом принимаемый во всех аристократических салонах столицы, начинает открытую проповедь своего учения: Богу нужен грех и его осознание, только в этом истинный путь к Богу. Вокруг него возникает эротико-религиозный миф.
В 1910 г. ректор Духовной академии епископ Феофан, не сразу, но вполне определенно, пришел к выводу, что Распутин, подспудно, ведет развратную жизнь. Принеся пред«высочайшими особами» как бы «покаянную» в рекомендации им некогда сомнительного праведника, навлёк тем самым на себя жестокую опалу и, несмотря на свои заслуги, несмотря на то, что служил раньше духовником самой императрицы, был вскоре после этого перемещён, вернее сослан в Таврическую губернию.
Перед Чрезвычайной следственной комиссией в 1917 г., епископ Феофан показал: «Он (Григорий Распутин) не был ни лицемером, ни негодяем. Он был истинным человеком Божиим, явившимся из простого народа. Но, под влиянием высшего общества, которое не могло понять этого простого человека, произошла ужасная духовная катастрофа и он пал».
Когда Распутин чёрной тенью стоял около престола, негодовала вся Россия. Лучшие представители высшего духовенства поднимали свой голос в защиту церкви и Родины от посягательств Распутина.
Ересь стригольников.
Но как, ни скудна была сама по себе умственная пища, которой питались русские люди удельной эпохи, все же по временам пробуждалась в них сильная критическая мысль. В этом отношении в высокой степени интересное и поучительное явление представляет то духовное течение, которое привело к образованию ереси так называемых стригольников.
Ерес...
Путь к власти
Сталин не долго мирился с правом иметь лишь совещательный голос в воссозданном Центральном Комитетом Русском бюро. Вскоре он был принят в редакционную коллегию газеты «Правда», возобновившей деятельность под руководством В. Молотова. 24 – 26 октября 1917 г. особой роли в событиях этих решающих дней Сталин не играл.
В результате победы...
Особенности охраны памятников истории рубежа 19-20 веков.
Охрана памятников истории рубежа 19-20 веков имеет немаловажное значение в деле сохранения культурного наследия нашей страны. Исторические и архитектурные памятники той эпохи в настоящее время находятся в опасности. Урбанизация, экологические проблемы, интенсивное строительство, «туристическая нагрузка» подчас ставят под удар само сущес...