Пару слов от себя. Не скажу, что около церковные темы меня слишком интересуют. Но данная статья мне показалась занимательной. Тем более, что никогда не понимала, что заставляет обычных людей оставить мирскую жизнь. А далее перепост. Букв много =)
Черный платок, мешковатая ряса и полное подчинение другой женщине. Ради чего в наши дни девушки и бабушки уходят в монастыри? Корреспондентка «МК» в Питере» рассказала, как пять лет прожила в монастыре
И как живут там - так ли благочинно, как кажется со стороны. Корреспондентка «МК» в Питере» испытала на себе все прелести пострига и современного монашества, причем в самом крупном и известном в Петербурге женском монастыре - Воскресенском Новодевичьем, чьи храмы и корпуса расположились на Московском проспекте.
Испытание платочком
У меня не было никаких проблем в мирской жизни. Она была благополучной и беззаботной: высшее образование, работа, любящие меня мама и брат, большая уютная квартира. Никаких разочарований, потерь, измен…
Монахини в черном облачении раньше вызывали у меня недоумение и страх. Уйти в монастырь? Оказаться среди них? И мысли такой никогда не возникало. Я любила комфорт, а любые запреты и ограничения вызывали во мне решительный протест. Походы в церковь ограничивались тем, что я ставила свечки перед иконами. Но однажды довелось помочь по храму. Моя мама, которая регулярно убиралась в небольшом Афонском храме Воскресенского Новодевичьего монастыря, прийти не смогла. Я согласилась подменить ее без особой охоты. Быстро сделать, что попросят, и уйти - таково было мое намерение. Но меня так приветливо встретила инокиня-церковница, что я осталась до позднего вечера! И даже пришла на следующий день.
Мне захотелось узнать, как живут монахини - какие они в быту, в повседневной жизни, скрытые от посторонних, уходящие из храма в свой келейный корпус через калитку с предостерегающей надписью «Посторонним вход категорически запрещен».
Познакомившись со всеми сестрами обители, матушкой игуменьей (настоятельницей монастыря) Софией, я стала ходить в храм все чаще. Меня приняли на послушание (так в монастыре называется работа) в местную лавку с неплохой зарплатой и двухразовым питанием.
Но не прошло и трех месяцев, как незаметно для самой себя я оказалась в числе послушниц. Как же это случилось? Подействовали разговоры сестер о спасении и радостно-спокойной жизни в монастыре, о миссии избранницы невесты Христовой. Одним словом - завербовали.
Монашки звали меня к себе: молиться и спасаться. Правда, были среди них те, кто пытались остановить: «Деточка, не соверши необдуманного шага». Предупреждали: настоятельница строга, может и не принять, надо пройти собеседование. Это еще больше подогрело мое любопытство: такую хорошую - и не примет? Что же это за экзамен такой строгий? Игуменья попросила меня рассказать о себе. Поинтересовалась, была ли я замужем и не возникнет ли у меня такого желания, а потом благословила: «Приходи!». У меня даже рекомендации от священника не было. Выдали мне черную юбку, кофту и платок. Поселили в одноместную просторную келью. Я жила выше всех - на мансарде, между двумя храмами, надо мной - монастырская колокольня. Утром в комнате все дрожало от звучных ударов в большой колокол.
Оказывается, такая келья была большой привилегией. Обычно все, кого принимает игуменья в монастырь, сначала живут в паломнической гостинице. В келье на 10 или 15 человек. Выполняют грязную и тяжелую работу. Питаются в рабочей трапезной. Молятся отдельно от сестер.
«Надолго ли меня хватит?» - размышляла я.
Никогда бы не подумала, что окажется так тяжело постоянно ходить с покрытой платком головой. Она постоянно чешется, волосы через какое-то время начинают выпадать. Пожаловалась игуменье, она поддакивает: да-да, у меня то же самое. Хотела облегчить себе жизнь и подстричься, но та не благословила, мол, оставь косу для пострига! Оказалось, что еще и спать надо в платочке! Матушка игуменья приходила в келью ночью, проверяла, чем занята сестра: спит или молится, во что одета, что лежит у нее на прикроватной тумбочке.
Потеряла жениха - сделала карьеру
Между сестрами не благословляется распространяться о жизни, которую они вели в миру, возрасте и причине ухода в монастырь. Но женщины есть женщины - и как-то постепенно из разговоров все узнавали друг про друга. От хорошей и благополучной жизни никто в монастырь не уйдет. Нужен толчок: должно случиться нечто потрясшее настолько, что белый свет станет не мил.
В монастырь приходят женщины любого возраста. Но несовершеннолетние девушки или замужние, а также имеющие маленьких детей не принимаются согласно правилам обители. Правда, просто пожить там могут даже дети, выполняя послушание, которое им по силам. В летние месяцы к нам приходили 10-летняя девочка. Ей поручили во время службы следить за свечками, а днем штамповать книги в монастырской библиотеке, а 14-летняя школьница пела на клиросе и помогала в огороде.
Среди 22 женщин, с которыми я делила стол и кров, трое были весьма преклонного возраста, четверо - девушки за двадцать. Возраст большинства сестер - от 35 до 60 лет. Многих беспокоили оставшиеся в миру взрослеющие дети. Они постоянно отпрашивались у монастырского начальства домой - решать проблемы дочерей. Некоторые из-за этого впоследствии ушли из монастыря.
Одна сестра пришла в обитель сразу после смерти своего пятилетнего горячо любимого сыночка. Она беспрекословно шла на любое послушание. Казалось, ее даже радовала тяжелая работа. Без устали скоблила, убирала, мыла, полола, стараясь забыть горе в работе. Но утешения от скорби так и не нашла - через год запросилась обратно в мир. Другая сестра, потеряв обоих родителей и жениха, напротив, сделала в монастыре карьеру - в сравнительно короткий, по монашеским меркам срок, стала инокиней и правой рукой игуменьи.
Чем старше по возрасту монахиня, чем дольше живет она в обители, тем больше от нее пользы монастырю. Наученная горьким опытом, она не впадает в искушения, свойственные новоначальным сестрам. Быстро ориентируется в нестандартной ситуации. Работают эти 60–70-летние бабушки, не уступая молодым - и поклоны резво кладут, и в огороде копают, и в трапезной кашеварят. И вставать поутру, в отличие от молодых сонь, им нетрудно. Пенсия старушек идет в монастырскую казну, что опять же относит их к разряду выгодных насельниц (проживающих) для обители. А им тоже выгодна монашеская жизнь - и накормят, и полечат. А когда Господь призовет, то и похоронят здесь же, на кладбище на территории монастыря, на монашеском участке.
Вот что крест животворящий делает!
Послушание - смысл монашества. Любая добродетель меркнет при его отсутствии. Назначенное игуменьей послушание поначалу может совершенно не совпадать с тем, что делала новоначальная послушница в мирской жизни. Перед нами, новенькими сестрами, однажды разоткровенничалась пожилая монахиня: «Я в миру работала в банке! Большим начальником была! А меня в первый же день на послушание в коровник отправили. Какие коровы! Я лягушек боюсь…» Однако отказываться от послушания не принято. Считается, что во всяком служении можно найти свое спасение и приблизиться к Богу.
У меня было послушание в трапезной. Однажды после обеда, вымыв посуду, спустилась в холодную комнату (мы ее называли попросту «холодильником») за продуктами. Взяв, что требовалось, обернулась и обомлела - дверь была закрыта. Подергала ручку - не открывается. Мне стало по-настоящему страшно. Кричать, звать на помощь бесполезно: двери толстые, да и в подвале никто из сестер не мог оказаться в это время. Даже не позвонить было - в глухом помещении телефон не принимал сигнал. А низкая температура уже делала свое дело: я начинала мерзнуть. Чтобы паника не овладела мной, стала молиться. Перекрестила дверь. Стала исследовать ее. Вдруг мое внимание привлекла маленькая пружина, и я решила на нее нажать. Открылась! Когда я рассказала об этом вечером игуменье, она посочувствовала, как истинная монахиня: «Ну, мы бы тебя потом хватились и нашли. А умереть на святом послушании - спасительно».
Помню еще один случай силы молитвы. Как-то раз выхожу после ужина из трапезной последняя. Не могу понять, чего это все сестры столпились у двери на выход из корпуса. Толкаю ее - ни с места. Заело замок, наверно. «Ты одна, что ли, такая умная?» - насмешливо произносит мать-казначея. И тут меня осенила счастливая мысль. Я громко произношу слова Иисусовой молитвы, крупно крещу дверь и снова толкаю. К моему изумлению она легко открылась. Оборачиваюсь - в повисшей над холлом звенящей тишине сестры смотрят на меня круглыми от удивления глазами: вот что может сотворить молитва. Они-то уже ночевать тут собирались.
Благословение на укол
Моя ровесница, тридцатилетняя послушница Анна, пришла на год раньше меня. Вопреки воле неверующих родителей, у которых была единственной дочерью. Мирская профессия ее была фельдшер на скорой помощи. Хохотушка и болтушка, в ушах - плеер с рок-музыкой, любимая одежда - джинсы и кепки. Но однажды зашла в монастырь, и что-то в ее сознании переключилось. Сладкозвучное пение сестер на службе тронуло ее душу. Ноги сами привели ее в воскресную школу, где научилась читать на церковнославянском языке и петь на клиросе. Попросилась помогать в богадельне. Она выделялась своей аскетичностью: спала на досках, в келье обходилась минимумом вещей, до первого снега ходила обутая в легкие сандалии. Робкая и неуверенная в себе, Анна часто становилась объектом насмешек старших сестер. Но предана игуменье была безгранично. Благословения просила на все, вплоть до абсурда: «Матушка, благословите сестре болящей укол сделать!» Получив благословение, в следующее мгновение спрашивает: «Матушка! Благословите сестре перед уколом ваткой со спиртом попу помазать»… Правда, просыпала часто на утренние молитвы. Анне на один из праздников даже подарок сделали с намеком: огромных размеров ярко-синий будильник. В наказание за опоздания ее часто ставили на поклоны.
Поклоны - это довольно унизительно на взгляд обычного человека. Встаешь в центре храма или трапезной (на усмотрение игуменьи) и, пока все едят, делаешь земные поклоны - их может быть три, а может - сорок. В зависимости от того, насколько силен гнев игуменьи. Послушницы прилюдных поклонов стесняются. Взрослые монахини делают их равнодушно и быстро, как отжимания: упал - лбом об пол - подскочил…
Турне к Николаю Чудотворцу
Прошло полгода моей жизни в монастыре. Однажды после ужина ко мне подошла заведующая ризницей (место, где хранятся церковная утварь и одежда): «Зайди к нам завтра после обеда». Интересно, думаю, зачем? Наверное, готов мой халат, который мне уже несколько месяцев обещали сшить. Нет, позвала меня ризничая, чтобы померить пальто. Мне объявили, что вместе с другими сестрами я еду в паломническую поездку в итальянский город Бари, на праздник Николая Чудотворца!
Два раза в год - на Николая зимнего и Николая летнего - летает матушка в Италию. В паломническую поездку берет только сестер, которые за полгода не имели никаких замечаний. А пальто приличное выдают на время поездки: «Не лети оборванкой, не позорь матушку».
В Бари, в огромном и красивейшем храме-базилике, мы прикладывались по очереди к мощам Святого Николая Мирликийского. Когда я проходила на свое место, матушка вдруг остановила меня: «Скажи мне, что ты попросила у Святого Николая?» Я ответила: «Чтобы стать монахиней». Она улыбнулась: «Это хорошее желание».
Не жалуйся и не проси
Послушница Дарья - самая приближенная к игуменье. Ее «уши» в монастыре. Все, что услышит, быстренько перескажет в подробностях. Даша - сирота. Ее семья считалась неблагополучной. Совсем юной она пришла в монастырь. Первым делом, едва вошла в ворота, увидела большую собаку. Заметив тут же сестру, оказавшуюся благочинной, спросила: «Ой, какая собака! Можно ее погладить?» Получила первое послушание: «С ней можно пойти погулять!» Дашу отправили учиться на регента в духовную академию. Игуменья из жалости к сироте поселила ее в своем корпусе. Однако снисхождения матушка не оказывает даже любимчикам: провинность влечет за собой наказание - епитимью. Так, Дашу настоятельница «раздевала» - на год отнимала у нее апостольник и хитон, и из корпуса своего выселяла, и даже из монастыря на некоторое время выгоняла.
Быть изгнанной из обители - самое страшное наказание. И никто не может быть от этого застрахован. Среди сестер, которые годами живут на полном пансионе и без заботы о зарабатывании на хлеб насущный, упорно бытует убеждение, что после монастыря, вкусив молитвенной радости, ушедшая в мир сестра непременно будет несчастлива. Вернуться в жестокий мир очень трудно. Друг друга пугают историей про одну такую сестру, которая не выдержала возвращения в мир и сошла с ума.
В монастыре не принято иметь привязанностей: ни к сестре, ни к предмету обихода, ни к послушанию. Но все же каждая имеет подружку, которой можно поверить на ушко в укромном уголке свою обиду и выслушать в ответ те же сетования. Игуменье жаловаться нельзя!
Монахиня Анастасия с 7 лет поет. Пение для нее столь же естественно, как воздух, еда, сон. Однажды на игуменский вопрос о самочувствии Анастасия не сдержалась: «Ох, матушка, как же я устала!» Случилось это после литургии. На следующее утро Анастасию на клирос не пустили: «Матушка благословила тебя молиться отдельно». Как ни плакала, ни каялась молодая монахиня - все было бесполезно. Ее вынужденный отдых продлился две недели, и показался ей веком. Игуменье о своей усталости она больше не заикалась. Так и ходят сестры попарно и утешают друг дружку.
Эффектный уход
Однако иногда эта дружба принимает совсем другой оборот. После одного случая, взбудоражившего весь монастырь на несколько месяцев, игуменья стала пресекать уединения сестер.
Послушницы Ольга и Галина были подругами, просто не разлей вода. Потом Галина приняла иноческий постриг и… спустя три недели обе совершили побег из монастыря! Обитель гудела как улей. Многие сестры плакали. В кельях беглянок царил беспорядок: одежда на полу, неубранные постели - ушли на заре. Ни с кем не простившись. Все недоумевали - ведь какие правильные и образцовые были сестры! Однако игуменья рассудила так: послушница совратила на побег инокиню. Уйти без благословения (особенно новопостриженной инокине) - тяжкий грех: в душе мира не будет до самой смерти.
Уходили сестры из монастыря и по благословению. Самый по-театральному яркий уход был у инокини Ирины. Утром, во время чтения молитвы, она подошла к храмовой иконе Божией Матери «Отрада и Утешение» и швырнула под нее ворох одежды. Апостольники, рясы, хитоны, клобук - все разлетелось в разные стороны. Это было необычно, в полумраке церкви, при горящих свечах и потому запомнилось навсегда. Инокиня была уже переодета в обычную женскую одежду: цветную юбку и платок. Ирина имела несдержанный характер, постоянно дерзила игуменье, обижала младших сестер, и потому ее уход у многих вызвал вздох облегчения.
Отредактированная праведница
Инокиня Ольга - круглая сирота из провинциального казахского городка. Таких в монастырях особенно любят. Так как эти послушницы и монахини самые безответные. За стенами обители их никто не ждет, и они изо всех сил держатся за право оставаться «на содержании» Бога. Ольга до Воскресенского монастыря в Питере работала у себя в Казахстане в вокзальном буфете раздатчицей еды. Бесперспективная и трудная жизнь вынудила ее переехать к единственной родственной душе - крестной в Ленинградскую область. Ходила на службы в местную церковь. Батюшка, заметив, насколько она не от мира сего, однажды посоветовал ей пойти в монастырь. Оля с радостью согласилась - что ее ждало дальше в этой жизни? А в монастыре она сыта и одета - большего ей и не надо. Ольга незаменима на работах, где надо мыть, готовить или чистить на кухне, но впадет в тоску, граничащую с отчаянием, если поставят ее на послушание, где надо думать.
Кстати, мысли насельниц им не принадлежат. Я вела дневник. Однажды имела неосторожность обмолвиться об этом игуменье. «Завтра же принеси мне!» Я в полной растерянности: как? Не вздумает ли настоятельница за общей трапезой зачитывать при всех? Решаю залить тетради чернилами, лишь бы не прочитала эти откровения. И тут приходит в голову гениальная мысль! «Надо отнестись к поручению творчески. Залить чернилами - значит оказать неуважение. Перепишу тетради. Оставлю то, что считаю нужным. Для придания объема украшу картинками».
Переписывала я тетради часа четыре! Результатом терпеливого усердия получилась одна общая тетрадь. Матушка о дневнике не сказала ни слова. Только спустя две недели благословила принести. А получив, разочарованно протянула: «Всего одна тетрадь?» Я ей укоризненно заметила: «Вы что, будете читать чужой дневник?» Она прочитала. Через несколько дней вернула тетрадь мне, испещрив ее замечаниями и поправками, снабдив цитатами из Святого Евангелия. Отдавая мне дневник, она сказала: «Если бы ты была такая, как в своем отредактированном дневнике!»
Каждый день после ужина, который начинался в 21 час, настоятельница София подводила итоги дня, увещевала провинившихся, строила планы на будущее или делилась впечатлениями от паломнических поездок. Дежурные по трапезной все это время переминались у ее дверей: украдкой поглядывали на часы - убираться придется до глубокой ночи. А значит, на следующий день был риск проспать утреннюю молитву. И в один из постов игуменья предложила сделать ужин в 16 часов. А тем, кому трудно переносить длительный перерыв от ужина до завтрака, предложено было вечером келейно пить чай с печеньем. Нововведение всем понравилось и прижилось!
Пропустить совместную трапезу или опоздать на нее (прийти позже игуменьи) считается святотатством («Трапеза - продолжение литургии!») и влечет за собой строгое наказание, вплоть до лишения пищи или причастия.
Игуменья не подруга
Среди монастырей, которые в большом количестве, как грибы после дождя, начали открываться в конце 90-х по всей России, нет ни одного похожего. Как протекает в них жизнь и какие в нем сестры - зависит исключительно от настоятельницы. Моя игуменья была очень строгой женщиной. Не прощающей малейшей провинности, не идущей на компромисс, щедро раздающей епитимьи.
По своему существу женщины, которые живут в монастыре, ничем не отличаются от мирских: они такие же любительницы поболтать о жизни, так же могут поругаться на кухне, поспорив, как правильно варить суп, так же радуются обновкам - например, новому апостольнику (головной убор) или рясе. В большинстве своем сестры, конечно, недалекие: чаще всего необразованные, запуганные, боящиеся выразить свое мнение (даже когда его спрашивает сама игуменья!). Однажды матушка поинтересовалась у меня: «Пользует ли тебя кто-нибудь советом?» Я недоуменно пожала плечами: «Живу наблюдениями да по книгам. К кому, кроме вас, тут можно еще подойти за советом!»
Монашество не стало смыслом моей жизни. Быть монахиней - это не только отказ от мирских утех. Это особенное состояние души. Когда любая неприятность, которая выбьет из колеи нормального человека, монахине в радость - возможность пострадать за Христа.
Я «страдала за Христа», плача и жалуясь сестрам. Однажды провинилась и получила от игуменьи заслуженную епитимью - отлучили от совместной трапезы с сестрами. Не страшное наказание по сути, но мне оно очень не нравилось.
Надо мне пойти и примириться с матушкой! Не по силам мне такое наказание, - проговорилась я одной из сестер.
Да думаешь ли ты, о чем говоришь? - воскликнула потрясенная монахиня Анастасия (она-то все свои наказания стойко переносила и если и страдала, то молча). - Она же игуменья! И помириться с ней невозможно. Она не подруга. Сама должна снять епитимью.
В монастыре не принято рассуждать и иметь рациональное мышление. А самое трудное, что лично я так и не смогла преодолеть, - это подчинять себя чужой воле. Безропотно выполнять приказание, каким бы оно ни казалось нелепым. Монахиней нужно родиться.
МК-справка
Расписание монашеского дня
Не каждый выдерживает однообразие монастырской жизни. Ведь по существу распорядок дня годами неизменен. В Воскресенском Новодевичьем монастыре он был таков:
05:30 - подъем. Утро в монастыре начинается с двенадцати ударов в самый большой колокол (начало каждой трапезы также возвещают двенадцать ударов).
06:00 - утреннее монашеское правило (молитва, на которую не пускают прихожан). На него разрешается не ходить только дежурным по трапезной.
07:15–8:30 - литургия (сестры молятся до «Отче наш…», потом уходят на завтрак и послушания, до конца службы остаются только певчие на клиросе).
09:00 - завтрак - единственная трапеза по желанию, на обед и ужин обязаны приходить все без исключения.
10:00–12:00 - послушания, каждый день оно новое: сегодня может быть послушание в монастырской лавке, завтра - храм, послезавтра - трапезная, рухольная (монастырский гардероб), гостиница, огород…
12:00 - обед.
После обеда до 16:00 - послушания.
В 16:00 - ужин.
17:00–20:00 - вечернее богослужение, по окончании которого свободное время.
23:00 - отбой.
Жанна Чуль
Монашество, добровольное отречение от мирских радостей – это поступок, образ жизни, сходный с подвигом. В монастыре невозможно спрятаться от каких-либо проблем, и те, кто не может найти своего предназначения в мирской жизни, в большинстве случаев не находят его и в обители. В убежище монахи не отказывают ни кому, но истинное монашество – это удел сильных духом женщин и мужчин. Далеко не всякому человеку по силам жить ежечасно по законам милосердия и любви к ближнему, трудолюбия, соблюдать неуклонно все заповеди Божьи, и раствориться в христианстве, забыв о себе и отрекшись от всего мирского.
Как устроена жизнь монахинь
Те, кто ищут покоя и умиротворения, пытаются уйти от проблем, спрятавшись за стенами монастыря, как правило, не знают ничего о том, монахини в монастыре.
Многие женщины считают, что монахини с раннего утра и до поздней ночи молятся, ища спасения и отпущения грехов своих и всего человечества, но это не так. На чтение молитв ежедневно отводится не более 4-6 часов, а остальное время посвящается выполнению определенных обязанностей, так называемых послушаний. Для кого-то из сестер послушание заключается в выполнении огородных работ, кто-то работает на кухне, а кто-то занимается вышивкой, уборкой или уходом за больными. Все, что необходимо для жизни, монахини производят и выращивают сами.
Обращаться за медицинской помощью послушницам и монахиням не запрещено. Более того, в каждом монастыре есть сестра с медицинским образованием и определенным опытом работы в этой области.
Мирские люди почему-то считают, что монахини ограничены в общении, как с внешним миром, так и друг с другом. Это мнение ошибочно – сестрам позволено общаться меж собой и с людьми, не имеющими никакого отношения к монастырю и к служению Господу. Но праздное пустословие не приветствуется, беседа всегда сводится к канонам христианства, заповедям Божьим и служению Господу. Кроме того, доносить законы христианства и служить примером послушания для – это и есть одна из главных обязанностей и своеобразное предназначение монахини.
Просмотр телепередач светской литературы в монастыре не приветствуется, хотя и то, и другое здесь есть. Но газеты и телевидение воспринимаются обитателями монастыря не как развлечение, а как источник информации о происходящем вне стен их проживания.
Как становятся монахинями
Стать монахиней не так просто, как считают многие. После прихода в монастырь девушке дается время, причем не менее 1 года, на осмысление своего выбора и ознакомление с жизнью монахинь. За этот год она проходит путь от паломницы до трудницы.
Паломницы не допускаются к общей трапезе, не присутствуют на богослужениях и не общаются с монахинями. Если стремление служить Богу не пропадает за время затворничества, то девушка становится и получает право участвовать в жизни монастыря наравне со всеми его обитателями.
После подачи прошения на постриг проходит не менее 3-х лет, прежде чем происходит таинство посвящения и девушка становится истинной монахиней.
Первая попытка
Я уходил в монастырь несколько раз. Первое желание возникло, когда мне было 14 лет. Тогда я жил в Минске, учился на первом курсе музыкального училища. Только-только начал ходить в церковь и попросился петь в церковный хор кафедрального собора. В лавке одной из минских церквей мне случайно попалось на глаза подробное житие преподобного Серафима Саровского - толстая книга, около 300 страниц. Я её прочитал одним махом и тут же захотел последовать примеру святого.
Вскоре у меня появилась возможность посетить несколько белорусских и российских монастырей в качестве гостя и паломника. В одном из них я подружился с братией, которая на тот момент состояла всего из двух монахов и одного послушника. С тех пор я периодически приезжал в этот монастырь пожить. По разным причинам, в том числе в силу юного возраста, в те годы мне не удалось осуществить свою мечту.
Второй раз я задумался о монашестве годы спустя. Несколько лет я выбирал между разными монастырями - от Санкт-Петербурга до горных грузинских монастырей. Ездил туда в гости, присматривался. Наконец выбрал Свято-Ильинский монастырь Одесской епархии Московского патриархата, в который и поступил в качестве послушника. Кстати говоря, с его наместником мы познакомились и долго общались перед реальной встречей в одной из социальных сетей.
Монастырская жизнь
Переступив с вещами порог монастыря, я осознал, что мои переживания и сомнения позади: я дома, теперь меня ждёт пусть сложная, но понятная и светлая жизнь, полная душевных подвигов. Это было тихое счастье.
Монастырь находится в самом центре города. Нам можно было свободно выходить за территорию на непродолжительное время. Можно было даже ходить на море, но для более длительного отсутствия нужно было получать разрешение наместника или благочинного. Если надо уехать за пределы города, разрешение должно было быть в письменной форме. Дело в том, что существует очень много обманщиков, которые надевают на себя облачение и выдают себя за священнослужителей, монахов или послушников, но при этом не имеют никакого отношения ни к духовенству, ни к монашеству. Эти люди ходят по городам и сёлам, собирают пожертвования. Разрешение из монастыря было своего рода щитом: чуть что, без проблем можно было доказать, что ты свой, настоящий.
В самом монастыре у меня была отдельная келья, и за это я благодарен наместнику. Большинство послушников и даже некоторые монахи жили по двое. Все удобства находились на этаже. В корпусе всегда были чистота и порядок. За этим следили гражданские работники монастыря: уборщики, прачки и другие сотрудники. Все бытовые потребности удовлетворялись с избытком: нас прекрасно кормили в братской трапезной, смотрели сквозь пальцы на то, что по кельям у нас были ещё и свои собственные продукты.
Очень большую радость я испытывал, когда в трапезной подавали что-нибудь вкусненькое! Например, красную рыбу, икру, хорошее вино. Мясные продукты в общей трапезной не употреблялись, но нам не запрещалось их есть. Поэтому когда удавалось купить что-то за пределами монастыря и затащить это к себе в келью, я тоже радовался. Не имея священного сана, возможностей заработать деньги самому было мало. Например, платили, кажется, 50 гривен за колокольный звон во время венчания. Этого хватало или на то, чтобы положить на телефон, или на то, чтобы купить что-то вкусное. Более серьёзные потребности обеспечивались за счёт монастыря.
Вставали мы в 5:30, за исключением воскресных дней и крупных церковных праздников (в такие дни служилось две или три литургии, и каждый вставал в зависимости от того, на какой литургии он хотел или должен был по расписанию присутствовать или служить). В 6:00 начиналось утреннее монашеское молитвенное правило. На нём должна была присутствовать вся братия, кроме больных, отсутствующих и так далее. Далее в 7:00 начиналась литургия, на которую в обязательном порядке оставались служащий священник, диакон и дежурный пономарь. Остальные - по желанию.
Я в это время или шёл в канцелярию на послушание, или возвращался в келью, чтобы поспать ещё несколько часов. В 9 или 10 часов утра (точно уже не помню) был завтрак, на котором присутствовать было необязательно. В 13 или 14 часов был обед с обязательным присутствием всей братии. За обедом читались жития святых, память которых совершалась в тот день, а также делались важные объявления монастырским начальством. В 17 часов начиналась вечерняя служба, после которой - ужин и вечернее монашеское молитвенное правило. Время отхода ко сну никак не регламентировалось, но если на следующее утро кто-то из братии просыпал правило, к нему отправляли с особым приглашением.
Однажды довелось отпевать иеромонаха. Молодой был очень. Чуть старше меня. Я его и не знал при жизни. Говорят, жил в нашем монастыре, потом куда-то уехал и залетел под запрет. Так и умер. Но отпевали, естественно, как священника. Так вот, мы всей братией круглосуточно у гроба читали Псалтырь. Моё дежурство один раз пришлось на ночное время. В храме был только гроб с телом и я. И так несколько часов, пока меня не сменил следующий. Страха не было, хотя Гоголя вспоминал несколько раз, да. Была ли жалость? Не знаю даже. Ни жизнь, ни смерть не в наших руках, поэтому жалей - не жалей... Надеялся только, что он успел покаяться перед смертью. Как и каждому из нас надо будет успеть.
Проказы послушников
На Пасху после длительного поста я так сильно проголодался, что, не дождавшись общей праздничной трапезы, побежал через дорогу в "Макдоналдс". Прямо в подряснике! У меня и у любого другого была такая возможность, и никто никаких замечаний не делал. Кстати говоря, многие, выходя из монастыря, переодевались в гражданскую одежду. Я же с облачением не расставался никогда. Пока жил в монастыре, у меня просто-напросто не было вообще никакой светской одежды, кроме кофт и штанов, которые нужно было надевать под подрясник в холодную погоду, чтобы не замёрзнуть.
В самом монастыре одной из забав послушников было фантазирование на тему того, кому какое имя дадут при постриге. Обычно его до последнего момента знают только тот, кто постригает, и правящий архиерей. Сам послушник о своём новом имени узнаёт только под ножницами, вот мы и шутили: находили самые экзотические церковные имена и называли ими друг друга.
И наказания
За систематические опоздания могли поставить на поклоны, в самых тяжёлых случаях - на солею (место рядом с алтарём) перед прихожанами, но делалось это крайне редко и всегда обоснованно.
Бывало, кто-то уезжал без разрешения на несколько дней. Один раз это сделал священник. Возвращали его с помощью наместника прямо по телефону. Но опять же, все такие случаи были как детские шалости в большой семье. Родители могут поругать, но не более того.
С одним трудником был весёлый случай. Трудник - это мирянин, светский человек , который пришёл в монастырь потрудиться. Он не относится к братии монастыря и не имеет никаких обязательств перед монастырём, кроме общецерковных и общегражданских (не убей, не укради и другое). В любой момент трудник может уйти, а может и, наоборот, стать послушником и пойти по монашескому пути. Так вот, одного трудника поставили на проходную монастыря. Приехал к наместнику друг и говорит: "Какая у вас в монастыре парковка дешёвая!". А она там вообще бесплатная! Выяснилось, что этот самый трудник брал с посетителей деньги за парковку. Его, конечно, сильно пожурили за это, но выгонять не стали.
Самое сложное
Когда я приезжал ещё только в гости, наместник меня предупреждал, что реальная жизнь в монастыре отличается от того, что пишут в житиях и других книгах. Готовил меня к тому, чтобы я снял розовые очки. То есть в какой-то мере я был предупреждён о некоторых негативных вещах, которые могут иметь место, но не ко всему был готов.
Как и в любой другой организации, в монастыре, конечно, есть очень разные люди. Были и такие, которые старались выслужиться перед начальством, зазнавались перед братией и так далее. Например, как-то раз пришёл к нам один иеромонах, находившийся под запретом. Это означает, что правящий архиерей за какую-то провинность в качестве наказания временно (обычно - до раскаяния) запретил ему священнодействовать, но сам священный сан при этом не снимался. Мы с этим отцом были ровесниками и поначалу сдружились, общались на духовные темы. Один раз он даже нарисовал на меня добрую карикатуру. До сих пор её храню у себя.
Чем ближе шло дело к снятию с него запрета, тем сильнее я замечал, что он ведёт себя со мной всё более высокомерно. Его назначили помощником ризничего (ризничий отвечает за все богослужебные облачения), а я был пономарём, то есть во время исполнения своих обязанностей находился в непосредственном подчинении и у ризничего, и у его помощника. И здесь тоже стало заметно, как он по-другому стал ко мне относиться, но апофеозом стало его требование обращаться к нему на вы после того, как с него был снят запрет.
Для меня самыми сложными не только в монастырской, но и в мирской жизни являются субординация и трудовая дисциплина. В монастыре общаться на равных с вышестоящими по званию или должности отцами было абсолютно невозможно. Рука начальства была видна всегда и везде. Это не только и не всегда наместник или благочинный. Это мог быть тот же самый ризничий и любой, кто находится выше тебя в монастырской иерархии. Что бы ни случилось, не позднее чем через час об этом уже знали на самом верху.
Хотя были среди братии и такие, с кем я прекрасно находил общий язык, несмотря не только на огромное расстояние в иерархической структуре, но и на солидную разницу в возрасте. Как-то раз я приехал в отпуск домой и очень хотел попасть на приём к тогдашнему минскому митрополиту Филарету. Я задумывался о моей дальнейшей судьбе и очень хотел посоветоваться с ним. Мы часто встречались, когда я делал первые шаги в церкви, но я не был уверен, вспомнит ли он меня и примет ли. Так совпало, что в очереди оказалось много маститых минских священников: настоятелей крупных храмов, протоиереев. И тут выходит митрополит, показывает рукой на меня и зовёт к себе в кабинет. Впереди всех настоятелей и протоиереев!
Выслушал он меня внимательно, потом рассказывал долго о своём монашеском опыте. Очень долго рассказывал. Когда я вышел из кабинета, вся очередь из протоиереев и настоятелей очень сильно на меня косилась, а один настоятель, знакомый ещё по старым временам, взял и сказал мне при всех: "Ну ты столько там пробыл, что оттуда должен был выйти с панагией". Панагия - это такой знак отличия, который носят епископы и выше. Очередь рассмеялась, произошла разрядка напряжённости, а вот секретарь митрополита потом очень ругался, что я так долго занимал время митрополита.
Туризм и эмиграция
Шли месяцы, а со мной в монастыре абсолютно ничего не происходило. Я очень сильно желал пострига, рукоположения и дальнейшего служения в священном сане. Скрывать не буду, были у меня и архиерейские амбиции. Если в 14 лет я жаждал аскетического монашества и полного удаления от мира, то когда мне было 27 лет, одним из главных мотивов поступления в монастырь была епископская хиротония. Я даже в мыслях постоянно представлял себя на архиерейской должности и в архиерейском облачении. Одним из главных моих послушаний в монастыре была работа в канцелярии наместника. Через канцелярию проходили документы на рукоположение некоторых семинаристов и других ставленников (кандидатов в священный сан), а также на монашеские постриги в нашем монастыре.
Через меня проходило немало ставленников и кандидатов на монашеский постриг. Некоторые на моих глазах проходили путь от мирянина до иеромонаха и получали назначения на приходы. Со мной же, как я уже сказал, абсолютно ничего не происходило! И вообще мне казалось, что наместник, который был ещё и моим духовником, в некоторой степени отдалил меня от себя. До поступления в монастырь мы дружили, общались. Когда я приезжал в монастырь в качестве гостя, он постоянно брал меня с собой в поездки. Когда я приехал в этот же монастырь с вещами, поначалу мне казалось, что наместника как будто подменили. "Не путай туризм и эмиграцию", - шутили некоторые собратья. Во многом из-за этого я и решил уйти. Если бы я не почувствовал, что наместник изменил своё отношение ко мне, или если бы я хотя бы понял причину таких изменений, возможно, я бы остался в монастыре. А так я почувствовал себя ненужным в этом месте.
У меня был доступ в Интернет, я мог советоваться по любым вопросам с очень опытными духовными лицами. Я рассказал о себе всё: что хочу, чего не хочу, что чувствую, к чему готов, а к чему нет. Двое священнослужителей посоветовали мне уйти.
Уходил я с большим разочарованием, с обидой на наместника. Но я ни о чём не жалею и очень благодарен монастырю и братии за полученный опыт. Когда я уходил, наместник мне сказал, что мог пять раз постричь меня в монашество, но что-то его останавливало.
Когда уходил, страха не было. Был такой прыжок в неизвестность, ощущение свободы. Так бывает, когда наконец принимаешь решение, которое кажется правильным.
Я начал свою жизнь полностью с чистого листа. Когда я решил уйти из монастыря, у меня не было не только гражданской одежды, но и денег. Вообще ничего не было, кроме гитары, микрофона, усилителя и своей личной библиотеки. Я привёз её с собой ещё из мирской жизни. В основном это были церковные книги, но попадались и светские. Первые я договорился продать через монастырскую лавку, вторые отнёс на городской книжный рынок и продал там. Так у меня появилось некоторое количество денег. Ещё помогли несколько друзей - прислали мне денежные переводы.
На билет в один конец деньги дал наместник монастыря (мы с ним в итоге помирились. Владыка - прекраснейший человек и хороший монах. Общаться с ним даже раз в несколько лет - очень большая радость). У меня был выбор, куда уезжать: или в Москву, или в Минск, где я жил, учился и работал много лет, или в Тбилиси, где я родился. Я выбрал последний вариант и уже через несколько дней был на корабле, который вёз меня в Грузию.
В Тбилиси меня встречали друзья. Они же помогли снять квартиру и начать новую жизнь. Через четыре месяца я вернулся в Россию, где постоянно живу до настоящего времени. После долгих странствий я наконец нашёл своё место именно здесь. Сегодня у меня свой маленький бизнес: я индивидуальный предприниматель, оказываю услуги по письменному и устному переводу, а также юридические услуги. О монастырской жизни вспоминаю с теплом.
Настоятельницу известного на весь мир православного монастыря суд уличил в аморальности и безнравственности. Перед вами - монолог бывшей сестры монастыря Нины Девяткиной. О том, как и почему умирали сестры, оставившие в миру жилплощадь.
В последнее время о православных храмах и монастырях, как о покойниках, принято либо говорить хорошо, либо не говорить вовсе. Русская православная церковь в массовом сознании является синонимом нравственности, морали. И как-то забылось, что там служат в большинстве своем не святые, а люди - с их интересами, устоявшимися характерами и грехами, если хотите.
Уход из мира
Мир словно невзлюбил Нину с самого рождения. В младенчестве ее бросила мать, от отца остались лишь фотографии. В 12 лет она заболела менингитом, что определило ее нездоровье на всю оставшуюся жизнь. Потом - неудачное замужество, смерть сына и болезни опорно-двигательной системы. Последние одолевали так, что она была вынуждена уйти из медицинской академии им. И. М. Сеченова, где работала хирургической сестрой. Пенсия по инвалидности была единственной надеждой на жизнь. Но, увы, беда Девяткиной совпала с победным шествием ельцинских реформ. И Москва начала 90-х перестала признавать инвалидами таких больных, как Нина. В пенсии по инвалидности ей отказали. Живи, если выживешь. А как?
Вдруг объявилась мать-отказница - сын выгнал из дома. Двум легче бороться, чем одной, рассудила Нина и приняла женщину. Но вскоре стало ясно, что на мизерную пенсию в столице не просуществуешь, и Нина всерьез задумалась об уходе из мира.
Понимая, что монашество - это не только духовность, но и труд, она хотела быть полезной и востребованной, а не обузой. Возрождать красоту и великолепие православных храмов. Для этого закончила курсы по шитью, научилась плести кружева и вышивать золотом...
Шамординская игуменья матушка Никона приняла ее ласково, и хоть жила Нина в трудах - то яблоки поможет собрать, то в трапезной убрать, да без привычных удобств - комната человек на 20, где кровати в два яруса, - показалось ей то место раем на земле.
Не прошло и года, как ее перевели из паломниц в послушницы и надели подрясник. Сестры удивлялись: иные того по три года ждут. И Нина стала еще усерднее готовить себя к постригу. Вскоре ей как специалисту, имеющему соответствующее образование, доверили следить за здоровьем сестер и вышивать золотом. Будущее наконец потеряло черты безысходности и страха. Но рай превратился в ад, как только у Нины появились деньги.
В монастыре
Беда пришла, откуда не ждала. В Москве убили брата, и та, которая меня родила, приехала за утешением и советом. Утешать в монастырях умеют, и мать очень скоро приняла решение тоже уйти в монастырь.
А квартира в Юхнове? Нина, уже успевшая отвыкнуть от мирских забот, помчалась в Оптину Пустынь к старику Илию, благословившему ее мать на монашество, за советом.
Он почему-то не сказал: обменяй на жилье поближе к монастырю или сдай квартирантам. Он посоветовал продать. То же самое сказала и м.Никона. И я продала. За 40 миллионов неденоминированных рублей (1996 год), которые казначей монастыря м. Амвросия посоветовала мне сразу обменять на новые стодолларовые купюры.
Что бы сделал с такой суммой любой из нас? Конечно, приберег бы на "черный день". Нина тоже так решила. Только понесла она деньги не в сберкассу, а в монастырь, посчитав, что до пострига они тут сохранятся лучше, чем в миру, а после пострига и вовсе станут ненужными.
Пакет с деньгами у меня почти вырвала из рук казначейша монастыря м.Амвросия. Ни расписки, никакой другой бумажки мне не дали. Удивилась я, да не задумалась об этом - верила им. И напрасно. Как я теперь понимаю, им нужны именно деньги, а не люди.
Прозрение наступило не сразу
Сестры в монастыре почти не общаются, кто как живет - неизвестно. А у меня как у медсестры была возможность и видеть, и разговаривать, и сравнивать. Однажды во время службы монашка дико закричала и потеряла сознание. Когда я ее раздела, то увидела не тело, а мощи. Оказалось, она перепостилась и была не первой монашкой, умирающей от голода. Поначалу я думала, что сестры сами переусердствуют, но позже узнала, что их на такие посты благословляют. Понимаете, благословляют на пост до смерти! При этом им отказывают в медицинской помощи. Нет, не врачи - духовные отцы, а игуменьи. Среди верующих ведь ничего не делается без благословения, даже таблетку от головной боли нельзя принять без разрешения. И люди умирают, сходят с ума. Ту монашку мне не удалось спасти, она умом тронулась. А сколько их, брошенных, похороненных на монастырском кладбище?! Я знаю таких не меньше десятка. Бабушка Евстолия, как и я, продала свой дом, отдала монастырю деньги и стала ненужной. На Крещение в 30-градусный мороз ее подвели к купели. Она прыгнула - инсульт. Лечиться не разрешили. Выкарабкалась сама. Да однажды поскользнулась, упала, поломала два ребра... Так и умирала в келье - беспомощная, заброшенная, голодная, хотя я знаю, что она просила духовника благословить ее на уход из монастыря. Да только очень уж толстые стены - разве кто услышит...
От неоказания своевременной помощи умерла монашка Ефросинья (Тихонова Катя). Тоже москвичка. Сковырнула родинку - пошло воспаление. Вместо того чтобы направить в больницу, ее тут лампадным маслом мазали. Пока не умерла. Говорят, квартира ее уже отошла монастырю.Две недели как справили 40 дней по насельнице Насте. Она при мне пришла в монастырь, приехав из Азербайджана. Ее благословили на пост, и она умерла от голода прямо на улице. Проповедуемые в монастыре принципы "Послушание до смерти!" и "Кончина должна быть мученической!" работают без перерывов и выходных и чаще всего для тех, кто передал монастырю свою собственность.
То, с чем, может быть, и могла бы смириться послушница, не смогла медсестра. "Я ведь давала клятву Гиппократа и обязана помогать людям где угодно и когда угодно. Закрыть глаза на средневековое невежество духовных отцов и настоятельницы, которые молитвы и пост ставят выше врачебной и лекарственной помощи, было выше моих сил".
Так началась "война" послушницы с игуменьей, перед которой Нина уже не чувствовала благоговейного трепета: вхожая во все двери, она видела, что жизнь монастырского начальства резко отличается от жалкого существования сестер. Той же матушке Никоне и медпомощь вовремя оказывается, и обеды сытные, и вместо труда тяжкого - сон да отдых в келье, больше напоминающей трехкомнатную квартиру: с душем, ванной, туалетом, холодильником; и огородик свой, и курятник... За то, что послушница выбивала лекарства и досаждала игуменье просьбами благословить на лечение то одну насельницу, то другую, ей в конце концов запретили исполнять обязанности медсестры. А когда Нина посмела предложить матушке Никоне вместо изнурительной работы на огородах организовать мастерскую, где она бы обучила женщин шитью да вышиванию - исконно монастырскому искусству, прославившему не один православный храм, - то и вовсе попала в немилость. На следующий же день Нина была направлена на скотный двор и огород. Это с ее межпозвоночной грыжей. День начинался по "календарю" - в 12 часов ночи. До полчетвертого утра - служба, полтора часа на сон, а в 5 утра - подъем и работа, работа с двумя перерывами на скудную еду, где даже капуста и картошка считаются деликатесом.
И я засомневалась. Не может быть, чтобы не было предела в послушании. Где найти ответ? Конечно, в Святом писании. Я занялась богопознанием - тем, что, к слову, напрочь отсутствует в монастыре. И когда сопоставила то, что написано в книгах, и то, что есть в жизни, я поняла, что здесь не рай, а ад. И наши духовные наставники очень далеки от того учения, которое они проповедуют. Великая Вера превращалась в какое-то сектантство, где людей ставят в положение преступников, которые могут спасти душу, только умертвив тело, где пугают миром и концом света так, что свет становится страшнее смерти...
К тому времени Нину физически почти уничтожили: отнялись правая нога, руки. Порой давление падало так низко, что останавливалось сердце, и ей снилось, будто она умирает. Но благословение на лечение не давали ни матушка Никона, ни монастырский духовник батюшка Поликарп. Ей советовали поститься, ссылаясь на Господа: "Бог терпел и нам велел". У нее не было другого выхода, как уйти из монастыря, чтобы не умереть. Но для верующего человека даже право на жизнь должно быть благословлено. И Нина вырвала его у игуменьи, доведя своими вопросами и предложениями последнюю чуть не до бешенства. "Я исключаю тебя из сестричества!" - объявила м.Никона, что в переводе на мирской язык означало: живи, если сможешь выжить.
Возвращение в мир
Они верно рассчитали: сама она бы не смогла. Из монастыря Нина сбежала тайком с послушницей Серафимой. Вернее, не сбежала - уползла, так как послушница фактически тащила ее на себе. Куда? В брошенную деревеньку в десяти километрах от поселка Шамордино. Но как жить дальше? И Нина вспомнила о деньгах. "А ты докажи, что их давала", - ответят ей в монастыре.
Я была в шоке, понимая, что в долларах денег мне не вернут - нет доказательств, - и попросила свои 40 миллионов рублей.
То ли монастырское начальство испугалось, то ли смилостивилось, но ей положили выплачивать по 500 рублей в месяц. Крохи, которых едва хватало на лекарство. Но Девяткина не унывала. Помогала чем могла местным, за это получала от них продукты.
Они, наверное, рассчитывали, что долго не протяну. Но Господь помог мне, я стала поправляться. Если честно: мне иного не было надо. Отдали б они мне разом хотя бы тысяч десять на покупку какого-нибудь деревенского домика, я бы больше не попросила. Но они отказали. А потом мать Амвросия и вовсе заявила: "Пиши на имя матушки заявление с просьбой о матпомощи в размере 500 рублей, иначе вообще ничего не получишь". Написала я, а куда деваться, вышла на улицу, села на пенек и думаю: вот и все. Матпомощь - дело добровольное. Сегодня - дали, завтра - нет, и поминай как звали. Но Бог не оставил меня, надоумил, как сделать. Побежала назад, попросила свое заявление, чтобы дописать главное. Казначейши уже не было, и я дописала: "... в счет выплаты долга".
На основании этого документа еще через два месяца Нина догадается, наконец, подать заявление в суд, который вынесет решение в ее пользу и обяжет монастырь выплатить оставшуюся сумму. Правда, почему-то без индексации. А потом будет второй суд, который подтвердит: "... Девяткиной не были созданы нормальные условия для проживания в Казанской Свято-Амвросиевской пустыни, ей причинялись серьезные нравственные страдания". И Козельский районный суд под председательством Н.Степанова решит: взыскать с монастыря индексацию долга, а с игуменьи Никоны - компенсацию за нанесенный моральный вред в размере 25 тысяч рублей.
Только вдумайтесь в эти слова: настоятельницу известного на весь мир монастыря, ассоциирующегося у людей не иначе как с моралью и нравственностью, фактически уличают в аморальности и безнравственности! Нонсенс? Или закономерность? В любом случае это говорит о том, что пора освободиться от навязываемого нам священнослужителями чувства вины за беспредел по отношению к церквям в годы Советской власти, которое невольно закрывает обществу глаза на происходящий сегодня беспредел уже в стенах храмов и монастырей. Религия - религией, а люди - людьми, и права человека, как известно, приоритетны перед любым вероисповеданием. К слову, к этому же выводу пришла и христианка Нина Девяткина, добивающаяся правды теперь уже у администрации области, Генпрокуратуры и духовных отцов Оптиной Пустыни. Что знаменательно: все старались уйти от решения поставленных Ниной проблем. То ли боялись чего, то ли сами в чем замешаны.
Когда я обратилась к главе козельской администрации с просьбой выселить меня с территории монастыря, куда я год назад была вынуждена вернуться из-за отсутствия жилья, тот объяснил мне, что, имея прописку монастыря, я не являюсь членом светского общества и потеряла право гражданина России, так как нигде не числюсь, не значусь и уже отсутствую в списке живых людей! Оказывается, монастырь - государство в государстве. Пришлось обращаться к губернатору с просьбой дать мне статус беженки, чтобы иметь хоть какую-то защиту от произвола как со стороны монастыря, так и со стороны администрации.
Если вопрос с жильем не решится до зимы, Нина будет обречена на гибель. В заявлении на имя губернатора она так и написала: "В случае своей смерти оставлю посмертную записку с обвинениями в отказе мне какой-либо помощи со стороны администрации". Ответа пока нет. Как нет его и от Генпрокуратуры, куда Нина написала о высокой смертности среди насельниц Шамординского монастыря.
Нет проку и от обращения к духовным отцам. Владыко Алексий сказал: "Смиряйся". О.Илий вразумлял: "Монах должен быть слепым и глухим". А о.Пафнутий, ее духовник, выслушав рассказ Девяткиной, удивился: "Какую ты ищешь правду? Вон она - вся на небо ушла".
Впрочем, сама Нина руки не опускает и лелеет надежду на встречу с истинными православными.
А в Шамордине насельницы обо мне будут еще долго помнить, - улыбается Нина. - И дело тут не в суде, который я выиграла, - об этом мало кто узнает: с местными, которые могли бы об этом рассказать монастырским, общаться запрещено, смотреть телевизор, слушать радио - тоже, а газет там не бывает. Но осталось покрывало, которое я расшила золотом. Его стелют по великим праздникам. Вот оно - на фотографии. К слову, и из этого монастырь делает деньги: снимок креста на моем покрывале стоит пять рублей. Говорят, раскупают неплохо. И я купила. На память. Должно же остаться от монастыря хоть одно доброе воспоминание...
Так как несёт в себе отречение от грешной жизни, печать избранничества, соединение навеки с Христом и посвящение на служение Богу.
Монашество - удел сильных духом и телом. Если человек несчастен в жизни мирской - побег в монастырь только усугубит его несчастья.
В монастырь возможно уйти только разорвав связи с внешним миром, полностью отречься от всего земного и посвятить жизнь служению Господу. Одного желания для этого мало: зов и веление сердца делают человека ближе к монашеству. Для этого надо потрудиться и подготовиться.
Начинается путь в монастырь с познания глубины духовной жизни.
Постриг в монахи
Уход в монастырь женщин
Как уйти в монастырь женщине? Это решение, которое принимает сама женщина, но не без помощи духовного наставника и Божьего благословения.
Не стоит забывать, что приходят в монастырь не для исцеления душевных ран, полученных в миру от несчастной любви, смерти близких, а для воссоединения с Господом, с очищением души от грехов, с пониманием того, что вся жизнь теперь принадлежит служению Христу.
В обители рады видеть всех, но пока остаются проблемы в мирской жизни, стены монастыря не смогут спасти, а могут только ухудшить положение. При уходе в монастырь не должно остаться никаких привязанностей, задерживающих в обыденной жизни. Если готовность отдаться служению Господу сильна, тогда и монашеская жизнь пойдет на пользу монахине, обретется покой, умиротворение в ежедневных трудах, молитвах и ощущения того, что Господь всегда рядом.
Если безответственно ведут себя люди в миру - хотят уйти от жены, оставляют детей, то нет уверенности, что монашеская жизнь пойдёт на пользу такой заблудшей душе.
Важно! Ответственность нужна всегда и везде. Нельзя убежать от самого себя. Нужно не уходить в монастырь, а приходить в обитель, идти навстречу новому дню, новому рассвету, где ждёт тебя Господь.
Уход в монастырь мужчин
Как уйти в монастырь мужчине? Это решение непростое. Но правила неизменны, как и для женщин. Просто в социуме на мужских плечах лежит больше ответственности за семью, работу, детей.
Поэтому, уходя в монастырь, но при этом, сближаясь с Богом, нужно подумать, не останутся ли близкие без опоры и сильного плеча мужчины.
Большой разницы между мужчиной и женщиной, желающих уйти в монастырь, нет. Причина ухода в обитель у каждого своя. Единственное, что объединяет будущих иноков - подражание образу жизни Христа.
Подготовка к монашеской жизни
Монах - в переводе с греческого означает «одинокий», а на Руси их называли иноками - от слова «иной», «другой». Монашеская жизнь - это не пренебрежение миром, его красками и восхищением жизнью, но это отречение от пагубных страстей и греховности, от плотских удовольствий и наслаждений. Иночество служит восстановлению первоначальной чистоты и безгрешности, которыми были наделены в раю Адам и Ева.
Да, это тяжелый и сложный путь, но награда велика - подражание образу Христа, бесконечная радость о Боге, умение принимать с благодарностью всё, что посылает Господь. Помимо этого, иноки - первые молитвенники о грешном мире. Пока звучит их молитва - стоит и мир. Это главная работа монахов - молиться за весь мир.
Пока мужчина или женщина живут в миру, но всею душою чувствуют, что их место в обители, у них есть время подготовиться и сделать правильный и окончательный выбор между мирской жизнью и жизнью в единстве с Богом:
- Для начала нужно быть православным христианином;
- Посещать храм , но не формально, а проникаться душою в богослужения и любить их;
- Совершать утреннее и вечернее молитвенное правило ;
- Научиться соблюдать пост телесный и духовный;
- Чтить православные праздники;
- Читать духовную литературу, жития святых и обязательно познакомиться с книгами, написанными святыми людьми, которые повествуют о монашеской жизни, истории монашества;
- Найти духовного наставника , который расскажет о подлинном монашестве, развеет мифы о жизни в монастыре, даст благословение на служение Богу;
- Совершить паломничество в несколько монастырей, побыть трудником, остаться на послушание.
О православных монастырях:
Кто может поступить в монастырь
Невозможность жить без Бога ведёт мужчину или женщину к стенам монастыря. Они не бегут от людей, а идут за спасением, за внутренней потребностью покаяния.
И всё же существуют препятствия для поступления в обитель, не каждый может быть благословен на иночество.
Не может быть монахом или монахиней:
- Человек семейный;
- Мужчина или женщина, воспитывающие маленьких детей;
- Желающий скрыться от несчастной любви, трудностей, неудач;
- Преклонный возраст человека становится преградой для монашества, ведь в обители усердно и тяжело трудятся, а для этого надо иметь здоровье. Да и трудно изменить укоренившиеся привычки, которые станут преградой иночеству.
Если всего этого нет и намерение прийти к монашеству не покидает человека ни на минуту, безусловно, никто и ничто не помешает отречься от мира и уйти в монастырь.
Идут в обитель абсолютно разные люди: достигшие успеха в миру, образованные, умные, красивые. Идут, потому что душа жаждет большего.
Монашество открыто для всех, но не все в полной мере готовы к нему. Иночество - это жизнь без печалей, в том понимании, что человек избавляется от мирской суеты, забот. Но эта жизнь намного тяжелее, чем жизнь семейного человека. Семейный крест труден, но убежав от него в монастырь, ожидает разочарование и облегчения не наступает.
Совет! И все же, чтобы ступить на нелегкий путь иночества, который принадлежит немногим, нужно взвешенно и тщательно обдумать, чтобы потом не оглядываться назад и не сожалеть о случившемся.
Постриг в монахи
Как быть с родителями
Многими родителями в древности на Руси и в других православных странах приветствовалось желание детей пойти в монахи. Отроков готовили с детства для принятия иночества. Такие дети считались молитвенниками обо всей семье.
Но были и глубоко верующие, которые категорически выступали против служения своих детей на монашеском поприще. Хотели видеть своих чад успешными и преуспевающими в мирской жизни.
Дети, которые самостоятельно приняли решение жить в монастыре, готовят близких к такому серьезному выбору. Следует подобрать верные слова и доводы, которые будут восприниматься родителями правильно и не введут их в грех осуждения.
В свою очередь, благоразумные родители изучат досконально выбор своего ребенка, вникнут в суть и понимание всего вопроса, помогут и поддержат близкого человека в таком важном начинании.
Просто большинство от незнания сути иночества воспринимают желание детей служить Господу как нечто чужеродное, противоестественное. Начинают впадать в отчаяние и тоску.
Родители грустят от того, что не будет внуков, что у сына или дочки не будет всех привычных мирских радостей, которые принято считать наивысшими достижениями для человека.
Совет! Монашество - достойное решение ребенка, и поддержка родителей - важная составляющая в окончательном утверждении правильности выбора дальнейшего пути в жизни.
О воспитании детей в вере:
Время для раздумий: трудник и послушник
Чтобы выбрать монастырь, в котором останется будущий инок, совершают не одну поездку по святым местам. При посещении одного монастыря трудно определить, что здесь останется сердце человека для служения Богу.
Оставшись в обители на несколько недель, мужчине или женщине отводится роль трудника.
В этот период человек:
- много молится, исповедуется;
- трудится на благо монастыря;
- понемногу постигает азы монашеской жизни.
Живет трудник при монастыре и питается здесь же. На этом этапе к нему присматриваются в обители, и если человек остается верен своему призванию монашества, предлагают остаться в монастыре послушником - человеком, готовящимся к постригу в монахи и проходящему духовное испытание в обители.
Важно: послушание - христианская добродетель, монашеский обет, испытание, весь смысл которого сводится к освобождению души, а не к рабству. Суть и важность послушания необходимо понять и прочувствовать. Понять, что всё делается для добра, а не для мучения. Исполняя послушание, понимают, что старец, который несёт ответственность за будущего монаха, заботится о спасении его души.
При непосильных испытаниях, когда ослабевает дух, всегда можно обратиться к своему старцу и поведать о трудностях. И непрестанная молитва к Богу - первый помощник в укреплении духа.
Послушником можно быть много лет. Готов ли человек к принятию монашества, решает духовник. На этапе послушания есть еще время подумать о будущей жизни.
Епископом или настоятелем обители совершается чин монашеского пострижения. После пострига назад дороги нет: удаление от страстей, печалей и смущений приводит к неразрывной связи с Богом.
Важно: не спешить, не торопиться принимать монашество. Импульсивные порывы, неопытность, горячность ложно принимаются за истинное призвание быть монахом. И потом у человека начинаются тревоги, уныние, тоска, побеги из монастыря. Обеты даны и никто их не может снять. И жизнь превращается в муку.
Поэтому главное наставление у святых отцов - тщательное послушание и испытание в течение определенного периода времени, которое и покажет истинное намерение быть призванным к монашеству.
Жизнь в монастыре
В наш 21 век приблизиться и увидеть жизнь иноков стало возможным и для простых мирян.
Сейчас организовываются паломнические поездки в женские и мужские монастыри. Паломничество рассчитано на несколько дней. Живут миряне при монастыре, в специально отведенных помещениях для гостей. Иногда проживание может быть платным, но это символическая цена и средства от неё идут на содержание обители. Питание бесплатное, согласно монастырскому уставу, то есть еда постная.
Но миряне живут в обители не как туристы, а приобщаются к жизни иноков. Проходят послушание, трудятся на благо монастыря, молятся и всем своим естеством ощущают благодать Божью. Устают сильно, но усталость приятная, благодатная, которая несёт душе умиротворение и ощущение близости Бога.
После таких поездок многие мифы о жизни иноков развеиваются:
- В обители строгая дисциплина, но она не угнетает монахинь и монахов, а приносит радость. В посте, работе и молитве видят они смысл жизни.
- Никто не запрещает монаху иметь книги, слушать музыку, смотреть фильмы, общаться с друзьями, путешествовать, но всё должно быть во благо душе.
- Кельи не унылые, как показывают в художественных фильмах, есть шкаф, кровать, стол, множество икон - всё очень уютно.
После пострига принимаются три обета: целомудрия, нестяжания, послушания:
- Монашеское целомудрие - это безбрачие, как составляющий элемент устремленности к Богу; понятие целомудрия как воздержание от удовлетворения похотей плоти существует и в миру, поэтому смысл этого обета в контексте монашества есть нечто другое - обретение Самого Бога;
- Монашеское послушание - отсечение своей воли перед всеми - старшими, перед всяким человеком, перед Христом. Довериться безгранично Богу и быть покорным Ему во всём. Принимать с благодарностью всё таким, как оно есть. Такая жизнь приобретает особый внутренний мир, непосредственно соприкасаемый с Богом и его не омрачают никакие внешние обстоятельства;
- Нестяжание означает отказ от всего земного. Иноческая жизнь отказывается от земных благ: монах не должен ни к чему иметь пристрастие. Отказываясь от земных богатств, он обретает легкость духа.
И только с Господом, когда общение с Ним становится превыше всего - остальное, в принципе, не обязательно и не важно.
Посмотрите виде о том, как уйти в монастырь