Самым мощным было соединение Сидора Ковпака, контролировавшее значительную часть территории Украины. За свои беспримерные рейды он еще в войну был дважды награжден звездой Героя Советского Союза. Крестьянский сын, родившийся на Полтавщине и живший после войны в Киеве, Ковпак долгие годы был настоящей гордостью украинского народа. Однако после майдана все переменилось. Так, в городке Яремча на Западной Украине националисты-бандеровцы разбили кувалдами памятную доску в честь легендарного командира. А на месте монумента погибшим партизанам собираются поставить памятник «небесной сотне». Имя героя предается хуле и забвению.
В июле 41-го разведгруппа сержанта Федора Карпенко ушла за линию фронта, а когда через несколько дней вернулась, тот уже откатился далеко на восток. «Если не прорвемся к своим - будем здесь воевать», - решили бойцы. Однако вскоре Карпенко узнал от местных, что вроде есть тут уже партизаны - «какой-то Ковпак». Заодно сельчане предупредили: здешний лесник с полицаями снюхался, осторожно. И вот однажды сержант увидел на тропинке немолодого человека с клюкой. Держался тот довольно уверенно. Точно - лесник, решил сержант.
Ухлопать его, товарищ командир, - предложил кто-то из разведчиков.
Карпенко с двумя бойцами кинулись следом, догнали. Еще прыжок - и дело бы с концом, но тут старик обернулся и спокойно спросил:
Ну, что вам, хлопцы, от меня надо?
Услышав, что его собираются пустить в расход, лихо выхватил откуда-то маленький браунинг времен Первой мировой и заорал на Карпенко:
Я два «Егория» получил, когда ты еще под столом ходил, сопляк! Я командир партизанского отряда.
Где же твой отряд? - не поверили разведчики.
В ответ старик приутих:
А вот вы и будете моим отрядом...
Вот так, отчасти курьезно, начиналась история одного из крупнейших партизанских соединений Великой Отечественной. В первые недели после нападения гитлеровцев партийные организации повсеместно организовывали отряды для борьбы в тылу врага. Руководителем одного из них был назначен председатель Путивльского горисполкома 54-летний Сидор Ковпак. Опытный солдат, прошел германскую и Гражданскую, воевал у самого Чапаева. С образованием, правда, не густо - лишь церковно-приходская школа, но при этом острый природный ум, тонкое понимание человеческой психологии. Не всякий бы вышел с честью из того положения, в котором оказался в первые месяцы войны будущий дважды Герой.
Еще до прихода немцев в окрестном Спадщанском лесу были заложены про запас колбаса, варенье, шоколад, чай, другие продукты длительного хранения, хозяйственная утварь, одежда, в том числе и зимняя. Ну и, конечно, взрывчатка. В начале сентября 1941 года Ковпак отправил отобранных парткомом будущих партизан в лес, а сам покинул город через два дня - когда в Путивль вошли немецкие танки. Однако своих людей не нашел. Стал ходить по окрестным селам и агитировать крестьян вступать в «действующий партизанский отряд». На осторожный вопрос: «А ты, дедушка, кто?» - отвечал: «Ковпак». Так и получилось, что молва о нем побежала впереди отряда. Ситуация усугублялась еще и тем, что «командир без армии» не знал точного расположения «схронов», ведь непосредственно их закладкой занимался директор местного инкубатора Коренев, также ушедший в лес и пока не нашедшийся.
Услышав эту историю, разведчики посмеялись. Расстреливать «дедушку» передумали, но и командиром признавать не торопились. Через несколько дней им повстречался тот самый Коренев и подтвердил рассказ Ковпака. Дело приняло совсем другой оборот: оказывается, дед - не сам по себе, а партией поставлен. А еще Коренев показал тайные склады, чем полностью растопил лед недоверия. Постепенно вокруг этого костяка и стал формироваться отряд. Нашлись люди, оставленные горкомом, подтянулись добровольцы из сел. Многие имели опыт Гражданской.
Нужно было начинать действовать, но как - никто толком не знал. Между тем было похоже, что в округе кто-то уже бьет фашистов: видели на дороге несколько подорванных немецких автомобилей. Оказалось, в каком-то селе прижился 18-летний парнишка, отбившийся от своей части. Сапер. Земля в районе была нашпигована минами. То и дело какая-нибудь корова на выпасе подрывалась, бывало, и люди гибли. Парнишка подрядился разминировать луга - за щедрый харч. Хотя и службу разумел. Из обезвреженных зарядов делал фугасы и в одиночку вел с врагом «минную войну». Так в отряде появился свой подрывник, которого с легкой руки кого-то из читавших «Швейка» окрестили Сапером Водичкой. И пока другие отряды еще присматривались и главной своей задачей ставили элементарное выживание, Ковпак вовсю громил врага.
Деду, как называли его партизаны, с кадрами везло. 17 октября его отряд соединился с группой Семена Руднева. Фигура незаурядная, многие считают, что без него соединение Ковпака никогда бы не стало столь мощной силой. Кадровый военный, за плечами Военно-политическая академия, опыт командования крупными воинскими соединениями, на груди - орден Красной Звезды, полученный еще в 36-м на Дальнем Востоке. Стать, выучка, дисциплина, даже в лесу всегда в военной форме и чисто выбрит. Полная противоположность не вылезающему из заношенного штатского пиджачка лысому Деду со съеденными зубами, но в то же время и дополнение. И, конечно же, умение понимать людей не хуже ковпаковского. Вроде логичнее ему, офицеру, принять руководство объединенным отрядом. Однако сам предложил: ты, Сидор Артемьевич, как командовал, так и командуй, а я при тебе комиссаром буду. На том и порешили.
А еще через два дня - новый фарт. Ковпак с Рудневым пригласили на совещание руководителей действовавших поодиночке мелких отрядов, чтобы убедить их бить фашистов сообща. Совещание прервали гитлеровские танки. Ковпаковские не дрогнули, быстро организовали отпор, заминировали обратную дорогу. В результате один танк подорвался при отходе, другой кружил по лесу, пока не застрял в болоте. Гостей такая сноровка поразила, и они без разговоров встали к Деду под ружье.
В Ставке о Ковпаке узнали после его первого рейда - из Сумской области на Брянщину. Прошли по немецким тылам, заходили в села строем, с советскими песнями. Народ дивился - жива еще Красная Армия, пусть даже в таком необычном виде. Многие, кто мог держать оружие, вступали в отряд. Своими диковинными для России повозками с мадьярскими, немецкими, румынскими палатками он напоминал цыганский табор, напишет потом в своем знаменитом романе «Люди с чистой совестью» сотрудник разведуправления Брянского фронта Петр Вершигора, который стал у Ковпака замом по разведке, а после его болезни в конце 1943-го возглавил соединение.
«На всех перекрестках стояли станковые пулеметы и минометы самых различных систем и армий, - вспоминает Вершигора, - часовые на заставах курили ароматный табак или сигары, презрительно поплевывая через губу и снисходительно поглядывая на местных партизан. Одним словом, еще не доехав до Ковпака, я в этом столь отдаленном от днепровских равнин крае почувствовал родной запах Украины, аромат как бы возрождавшейся из веков Запорожской Сечи».
За этот рейд Ковпаку присвоили первую Звезду Героя, Рудневу же дали орден «Знак Почета». Весть об этом застала их в очередном походе - обратно на Сумщину. Рассказывают, что Ковпак не слишком обрадовался награде, а велел отбить Сталину: «Мой комиссар - не доярка, чтобы его «Знаком почета» награждать». Радист ответил «есть», но посылать такую радиограмму благоразумно не стал.
Несколько раз проутюжил Дед своими рейдами гитлеровские тылы. Численность его соединения выросла до 2000 человек, появилась своя артиллерия. Пушки с Большой земли доставляли самолетами летчики авиаполка знаменитой Валентины Гризодубовой. В конце 1942 года Ковпак совершил очередной марш - на Правобережную Украину. Главным успехом стал подрыв крупного железнодорожного узла Сарны, вошедший в историю как операция «Сарненский крест». В ночь на 5 декабря одновременно были взорваны пять железнодорожных мостов вокруг станции, что парализовало ее работу как минимум на полмесяца. Снабжение немецких войск было прервано - это во время битвы под Сталинградом.
Но самым громким стал Карпатский рейд, длившийся с 12 июня по 1 октября 1943 года. Задание Ковпак получил лично от Верховного главнокомандующего. «Ох, и крепкая рука, хлопцы, у товарища Сталина», - любил вечерами у костра рассказывать Дед о встрече в Кремле. Партизаны с боями прошли более 2000 км, взорвали 19 воинских эшелонов, 52 моста, 51 склад, несколько электростанций. Особый упор делался на нефтепромыслах: было ликвидировано 10 нефтяных вышек, 13 нефтехранилищ с 2290 тоннами нефти, 3 нефтеперегонных завода, нефтепровод у села Быстрица. Разгром железнодорожного узла в Тернополе существенно затруднил переброску войск под Курск - за четыре дня до сражения под Прохоровкой. Уничтожено от 3000 до 5000 немецких солдат и офицеров.
Слава о Ковпаке дошла до Гитлера. Партизаны узнали об этом, обнаружив у захваченного в плен офицера секретный документ за подписью Гиммлера и штампом «по личному указанию фюрера». Прибывший на Западную Украину рейхсфюрер передавал войскам приказ во что бы то ни стало разгромить отряд Ковпака и лично возглавил операцию. Против партизан были выдвинуты регулярные егерские части, с Восточного фронта переброшена кавалерийская дивизия СС «Флориан Гайер». Пришлось туго. В одном из боев погиб комиссар Руднев, через несколько дней у городка Коломыя получил тяжелое ранение его 19-летний сын. Окровавленного парня подобрала на поле боя местная украинская семья, несколько дней выхаживала, однако рана оказалась смертельной. Нет нужды говорить, что ожидало бы этих людей, узнай немцы об их попытке спасти молодого партизана. Казалось бы, самые бандеровские места, но большинство местного населения поддерживало советский отряд, а не спевшихся с гитлеровцами «самостийщиков». Да и в самом соединении, кстати, украинцев было примерно столько же, сколько и русских. С огромными потерями, разбившись на мелкие группы, отряд вырвался из окружения. Сам Дед был тяжело ранен, и в конце 43-го его отправили на лечение...
После войны он жил в Киеве, был членом Президиума Верховного суда Украины. Умер в 1967 году, 80-летним, окруженный почетом и уважением. Его память увековечена в названиях улиц, школ, в фильмах и книгах. Настоящий герой Украины, Тарас Бульба нашего времени.
После перестройки в «самостийной» начал набирать силу другой рейд - на этот раз против памяти героя. Его объявили не командиром, а ширмой для московских чекистов - мол, не мог полуграмотный крестьянский сын руководить столь крупным соединением. Посмертно вбили клин между ним и Рудневым: обвинили в организации убийства комиссара - за то, что тот якобы с пониманием относился к украинским националистам. Никаких подтверждений этому не существует, выжившие участники событий опровергли клевету в суде. Характер ранений Руднева указывает, что они были получены в бою. Тем не менее сейчас на Украине эту ложь преподносят как факт даже в вузовских курсах истории. А что касается отношения к УПА (украинской повстанческой армии), то достаточно почитать дневник комиссара: «Командир разведгруппы... сообщил, что держал бой с националистами 40 минут, есть два бойца убитых, патроны на исходе. Националистов много... Ну, сволочи, вызов брошен - принимаем». Так что если и не было крупных столкновений с «упивцами», как называл их Руднев, то это вопрос тактики - не ввязываться в мелкие стычки, когда перед тобой стоит гораздо более масштабная задача.
Летом 2013 года исполнялось 70 лет Карпатскому рейду. Коммунисты Украины предложили отметить знаменательную дату, но Верховная рада идею не поддержала. А в ноябре начался майдан. Потомки бандеровцев кинулись мстить Деду. Была демонстративно порушена памятная доска в Яремче. Как тут не вспомнить слова из дневника комиссара: «Ну, сволочи, вызов брошен...» Его приняли в Новороссии - и ответили. Да так, что мало не покажется.
Начало Карпатского рейда Соединения партизан Сумщины Сидора Ковпака можно указать с точностью до часа - 12 июня 1943 года, 18.00. Чего нельзя сказать о дате окончания.
Потому что возвращались из Карпат партизаны разрозненными отрядами, группами, по одиночке.
В середине сентября на хутор Конотоп на севере Ривненщины, определенный еще в Карпатах местом сбора, начали прибывать первые группы ковпако вце в. В конце сентября - основные отряды. Окончанием рейда можно считать и 21 октября 1943-го. Тогда Ковпак подписал отчет о рейде для Украинского штаба партизанского движения (УШПД).
В советское время много книг, диссертаций, фильмов лишь замутили историю Карпатского рейда, скрыв самое существенное. Начиная с самого главного: каково было задание и выполнили ли его ковпако вцы? После войны воспоминания писали и Ковпак, и начальник штаба соединения Григорий Базима. Уцелел дневник погибшего в Карпатах комиссара соединения Семена Руднева. Основательные воспоминания написал помощник Ковпака по разведке Петр Вершигора. Детальные мемуары в виде дневника оставил Василий Войцехович - заместитель Базимы по оперативной части. Наконец, мемуары написал генерал Строкач - начальник УШПД. Но ни в одной из этих книг нет четкого объяснения задания рейда в Карпаты, поставленного УШПД и ЦК КП(б) У, а фактически - Сталиным.
Впрочем, выявить суть задания можно из отдельных предложений, реплик, замечаний мемуаристов. А также из внимательного изучения истории украинских советских партизан. Диверсии на нефтепромыслах, изучение ситуации в оккупированной Западной Украине, демонстрация советской силы ” захи днякам” - все это было второстепенным заданием Ковпака. Главное - прийти в Карпаты и остаться там. Создать в горах партизанский край, подготовить базу для прихода туда других партизанских соединений.
УШПД уже имел такие края в правобережном Полесье. В частности, глубокой осенью 1942-го с левого берега Днепра на север Киевщины и Житомирщины перешли отряды Ковпака и Сабурова, впоследствии - черниговское соединение Федорова.
Партизаны очистили от немцев большие районы и обустроили аэродромы для приема самолетов с Большой земли. Те поставляли все необходимое для войны - и взрывчатку, и квалифицированных подрывников. Назад самолетами вывозили больных и раненых. В итоге стратегическая железная дорога Ковель – Киев очутилась под постоянным прицелом партизан. Выбить их с Полесья у немцев не хватило сил. И на лето 1943-го эта железная дорога из стратегической стала для них второстепенной. А у партизан наступили ”тяжелые” времена: диверсионные группы из разных отрядов, выйдя на железную дорогу, должны были становиться в очередь, чтобы взорвать эшелон. А взорвав, удивлялись: ”Чем тот кляты й фашист воюет? В эшелонах то металлолом, то древесина, то уголь”. Кроме того, весной 1943 года партизаны сорвали попытки немцев наладить судоходство на Припяти.
Подобный партизанский край в Карпатах мог нанести новый удар по немецкому тылу. В частности, и по карпатским нефтепромыслам. Для первого прыжка выбрали соединение Ковпака. 12 июня от села Милошевичи на украино-белорусской границе (север Житомирщины) в Карпаты отправились 1517 бойцов. Из тяжелого оружия имели две 76- и пять 45-миллиметровых пушек, несколько минометов разного калибра. Телеги были перегружены взрывчаткой и боеприпасами. Накануне в Западную Украину отправилось соединение Федорова. Но не в Карпаты, а на Волынь. Федоров закрепился под Ковелем и почти полностью парализовал работу этого важного железнодорожного узла.
Обходив Ривне с запада, Ковпак резко повернул на юг, прошел всю Тернопольщину. В ночь на 16 июля партизаны переправились через Днестр по мосту севернее Галича и вошли в горы. И уже вечером того же дня немцы - Войцехович пишет о 60 тыс. блокировали соединение на 8–10 кв. км. Две недели Ковпак кружил по горам, прорывая одно окружение за другим. А было их свыше 20. За это время соединение потеряло все тяжелое оружие, обоз, всех коней - ездовых и кавалерийских. Часть из них ковпако вцы съели, потому что голодали. Полного уничтожения можно было избежать лишь побегом из гор на равнину - о закреплении в Карпатах уже речь не шла. И Ковпак (Руднев на то время уже погиб) решает разделить соединение на шесть отрядов, которые должны были самостоятельно добраться до Полесья. Всех тяжел оранены х, кто не мог сам идти, собрать в отдельную, седьмую группу, дать им охрану-сопровождение (роту, полсотни бойцов) - и дай Бог удачи.
Отдать такой приказ Ковпак долго не решался. Разделение - признание военного поражения, ведь соединение фактически переставало существовать как целостное воинское подразделение. Надежда, что большинство отрядов выйдут из Карпат и соединятся опять, была призрачной. Но произошло чудо - из Карпат вышли все шесть отрядов. Даже большинство тяжел оранены х удалось спасти.
Следовательно, задание рейда Ковпак не выполнил - оно было нереальным. Ковпаковцы пришли на территорию, абсолютно не приспособленную к той партизанской войне, к которой привыкли за два года. В этом вина того, кто отдал приказ рейду. Карпаты не Полесье, в горах маневрировать крайне тяжело. А без маневра партизаны были обречены.
Поддержка с Большой земли была невозможной: фронт вдалеке от Карпат, самолеты за ночь не доле тали. А если бы и доле тали, то как сбросишь груз, когда партизаны ведут непрерывные бои и не могут нигде остановиться дольше, чем на полсуток? Необходимой для любого партизанского движения поддержки местного населения не было. И не потому, что это ” захи дняки”. Если бы даже гуцулы все были коммунистами, то при тех обстоятельствах и они ничем не помогли бы.
Вторую причину поражения следует искать в ответе на вопрос: откуда в Карпатах вдруг оказалось пусть не 60 тыс., но и не намного меньше немецких воинов, с артиллерией, танками и авиацией, которые в первый же день по приходе Ковпака в горы навалились на партизан? Петр Вершигора был убежден, что немецкое командование предварительно собрало силы против Ковпака, умышленно пропустило его в Карпаты, просчитав, что в горах его будет намного легче уничтожить. Указывает Вершигора и время, когда немцы ”засекли” движение Ковпака в Карпаты.
Идя через Тернопольщину на юг, партизаны пересекли железную дорогу Тернополь – Проскуров – Жмеринка. Они были удивлены: с интервалом в считанные минуты двигались эшелоны, груженные военной техникой. А охрана железной дороги по привычным партизанским меркам - курам на смех. Ковпак до того пытался идти тихо, чтобы немцы как можно позже обнаружили, что в их глубоком тылу появились партизаны. А здесь не удержался и позволил взорвать несколько небольших железнодорожных и шоссейных мостов вокруг Тернополя. Вершигора описывает: начальник штаба Базима сидит и долго высчитывает, как лучше взорвать мосты минимальным количеством взрывчатки, приберегая ее для Карпат. А затем пишет: ”Эх, Базима, Базима! Если бы ты знал тогда, что самую большую по результатам диверсию, которую когда-либо приходилось совершать отрядам Ковпака, мы делаем этой ночью!” И Войцехович пишет, в сущности, то же: ”Чуть ли не наибольшая заслуга партизан в том, что они вывели из строя железнодорожный узел Тернополь”.
Мосты взорвали в ночь на 8 июля - через два дня после начала наступления немцев на Курской дуге. Через Сарны, помните, везли утиль, а через Тернополь - танки. Это был действительно мощный удар по врагу, о чем ковпако вцы тогда и не догадывались. Но это стало причиной и будущих их бед. Об остановке важнейшей для Восточного фронта магистрали, да еще и в разгар Курской битвы, не могли не доложить Гитлеру. И тот приказал немедленно уничтожить ”бандитов”. Потому за считанные дни против Ковпака и собрали такие значительные силы. Возглавил их опытный в проведении антипартизанских операций обергруппенфюрер Крюгер. Он правильно определил направление движения ковпако вце в и пропустил их в горы. Дальше осталось лишь реализовать свое абсолютное военное преимущество.
Но немцы не смогли уничтожить соединение, хотя имели для этого все возможности. Именно тем, что шесть групп опять стали единым целым, ковпаковцы гордились больше всего. Войцехович приводит такие цифры из отчета УШПД: из Карпатского рейда вернулось 1047 из 1517 лиц, уничтожено 3360 гитлеровцев, четыре танка, три самолета.
Однако многие исследователи не разделяют эту точку зрения.
Так, по мнению Майкла Флоринского, главной задачей Карпатского рейда, как и других партизанских рейдов 1943-1944 гг., было всё же создать чувство «вездесущности» советской власти , и её постоянного присутствия даже на оккупированных фашистами территориях, а кроме того напомнить о неизбежном возвращении коммунистов на эти земли и неотвратимом наказании всех пособников и помощников фашистов. Также на советских партизан возлагалась задача дать бой фашистским прислужникам, что те и выполнили в полной мере .
Аргентинский исследователь советского партизанского движения, Энрике Мартинес Кодо, предполагает, что помимо захвата нефтяных полей, в задачи партизан входило идти на запад, чтобы вступить в контакт с коммунистическими партизанами Словакии , и далее на юг, с красными партизанами маршала Тито .
По мнению же украинского журналиста Юрия Сандула, диверсии на нефтепромыслах, изучение ситуации в оккупированной Западной Украине , демонстрация советской силы её жителям - всё это было второстепенным заданием Ковпака . Главное - прийти в Карпаты и остаться там. Создать в горах партизанский край, подготовить базу для прихода туда других партизанских соединений .
Ход рейда
Начало Карпатского рейда соединения партизан Сидора Ковпака можно указать с точностью буквально до часа - 12 июня 1943 года, 18:00, от села Милошевичи на украино-белорусской границе (север Житомирщины) в Карпаты отправились 1517 бойцов. Артиллерия соединения состояла из двух - и пяти 45-миллиметровых пушек, несколько миномётов разного калибра. Телеги партизан были перегружены взрывчаткой и боеприпасами , обоз растягивался по дороге на 8-10 километров, передвигался только ночью, по не основным, заброшенным дорогам. Напротив каждого крупного гарнизона выставлялся заслон (мелкие гарнизоны уничтожались), диверсионные группы непрерывно совершали диверсии далеко от обоза (вне его пути), оттягивая на себя внимание противника .
Штабом (при обсуждении идеи комиссара Руднева) принимается решение штурмовать город Делятин , захват которого открывал путь к переправе через реку Прут , чтобы долиной этой реки уйти на восток. Атака партизан на Делятин в ночь на 4 августа удалась и привела к уничтожению 4 шоссейных и 3 железнодорожных мостов. Ковпак в своем докладе оценил потери противника в 500 солдат и офицеров, 1 танк, 1 бронемашина, 85 автомашин, 3 мотоцикла. Люди впервые за много дней поели хлеба, запаслись едой. Успех выхода соединения из окружения сильно зависел от захвата и удержания переправы через Прут. Авангарду с комиссаром Рудневым во главе, удалось захватить мост через реку. Немцы, пытаясь не дать партизанам вырваться из окружения, стали перебрасывать к Делятину дополнительные силы автоколоннами. На автоколонну немецкого горнострелкового полка, выдвигавшегося из Коломыи к Делятину, у села Белые Ославы нарвался партизанский авангард Руднева. Комиссар Руднев принял роковое решение дать встречный бой и погиб с большей частью отряда. В 1946 г. по заданию правительства Украины в Карпаты была отправлена экспедиция, чтобы выяснить судьбу комиссара Руднева. В её состав входил и П. Вершигора. В своей книге он сообщит о результатах поисков: «На горе Дил и в урочище Дилок мы нашли могилы погибших в Делятинском бою. 72 наших товарища остались там навеки.» Там же был обнаружен труп Руднева.
Позже Ковпак принял решение разделить соединение на 7 групп, «из которых 6 групп боевых и одна пассивная, с ранеными, которую направил в глубь крупного леса». Из доклада Ковпака: «Путивльский п[артизанский] о[тряд] на три группы, Глуховский, Шалыгинский и Кролевецкий партизанские отряды поотрядно и санчасть под прикрытием 10 роты Путивльського п[артизанского] о[тряда]. … Начиная с 6 августа по 1 октября часть двигалась по группам, почти не имея связи между группами, несмотря на то, что каждой группе была придана рация. Очевидно технически наша радиоустановка не способна полностью обеспечить связь на любых расстояниях. Каждая группа в отдельности прошла самостоятельно по 700-800 километров по самостоятельному, диктовавшемуся обстановкой маршруту. … Некоторые группы проходили скрытно, уклоняясь от боев, другие, более сильные, отвлекали на себя противника. Этим самым давая возможность остальным группам проскочить безопасно наиболее насыщенные противником места.»
При возвращении из карпатского рейда, Ковпак, чтобы оторваться от преследования карателей, временно вообще запретил радиопередачи. Их возобновили, когда немцы потеряли след соединения . Всего партизаны преодолели 2000 км за 100 дней по тылам противника, иногда покрывая до 60 км в сутки .
Датой окончания рейда можно считать 21 октября 1943 года. Тогда Ковпак подписал свой отчёт о рейде для Украинского штаба партизанского движения (УШПД) в котором он указал, что отсутствие топографических карт сильно помешало всему рейду: «Такая „мелочь“, как топографические карты, которыми никак не удосужился снабдить отряды Украинский штаб партизанского движения, срывает большие дела. Обещали перед[ать], а в рейд ушли без карт. Отряд с хода не навалился на Борислав и Дрогобыч только потому, что не было ни одной карты этого района…»
Удар по немецко-гитлеровской военной машине
Потенциальная угроза от рейда в Карпаты для немецко-фашистской власти была такова, что 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гайер» в полном составе с техникой, была в срочном порядке переброшена с фронта в места предполагаемого появления партизан Ковпака . По разным оценкам, в ходе рейда было уничтожено от 13 до 17 фашистских гарнизонов, пущено под откос 19 эшелонов, взорвано 10 нефтевышек, 13 нефтехранилищ с 2290 тонн нефти, 3 нефтеперегонных завода, один нефтепровод (с. Быстрица) и убито от трёх до пяти тысяч немецких солдат и офицеров, взято пленных - 96. Также, партизаны надолго вывели из строя железнодорожный узел Тернополь , существенно затруднив переброску войск под Курск , в самый разгар Курской битвы , за четыре дня до Сражения под Прохоровкой .
Оценки рейда
По оценкам партийного руководства республики и Украинского штаба партизанского движения Карпатский рейд оказался «самым блестящим рейдом из всех, совершённых партизанами Украины».
В своём исследовании истории партизанской войны американский историк Уолтер Лакёр называет Карпатский рейд наиболее впечатляющей партизанской операцией 1942-1943 годов . По оценке канадского историка украинского происхождения Ореста Субтельного , Карпатский рейд не достиг поставленной военной задачи - уничтожения карпатских нефтяных промыслов, и потери в ходе рейда также были велики, однако достигнутый политический и морально-психологический эффект был действительно впечатляющим .
Немецкий военный историк Тимм Рихтер называет Карпатский рейд соединения Ковпака наиболее знаменитым из всех партизанских рейдов Второй мировой .
Как отмечает канадский исследователь Пол Магоши, смелый рейд Ковпака по глубоким тылам немецких войск «подтолкнул» к вооружённому выступлению другие партизанские соединения .
Память
В городе Яремче установлен памятник советским партизанам, погибшим в ходе рейда. Активисты общества «Тризуб» летом 2013 года повредили (поцарапали) памятную доску Ковпаку в Яремче, якобы «в ответ» на действия местных коммунистов (которые, несмотря на запрет местных властей, 4 августа 2013 года провели памятные мероприятия по случаю 70-летия Карпатского рейда под предводительством Ковпака).
Отражение в культуре и искусстве
В поэзии
Одним из командиров отрядов партизанского соединения, Платоном Воронько , - после войны ставшим известным советским поэтом, - в 1944 году была выпущена его первая книга стихов и песен «Карпатский рейд», посвящённая событиям и людям знаменитого партизанского рейда в Карпаты .
В театральных и кинематографических постановках
В заключительной ленте режиссёра Тимофея Левчука из кинотрилогии «Дума о Ковпаке » - трёхсерийном фильме под названием «Карпаты, Карпаты…» (1978), также показаны события Карпатского рейда, где благодаря военному мастерству Ковпака и мужеству партизан проваливаются попытки фашистов окружить и уничтожить военные соединения партизан. Роль Ковпака играет народный артист СССР Константин Степанков .
Напишите отзыв о статье "Карпатский рейд"
Примечания
Источники
- Michael T. Florinsky. Partisan movement // McGraw-Hill encyclopedia of Russia and the Soviet Union (англ.) . - McGraw-Hill, 1961. - P. 411. - 624 p.
- Martínez Codó, Enrique. Capitulo I. El teatro de operaciones // Guerrillas tras la Cortina de Hierro (исп.) . - Buenos Aires: Ed. Ucranio, 1966. - P. 58.
- Сандул Ю. // Газета по-українськи. - 26.12.2008. - № 757 .
- .
- Артемьев И. Н. В эфире становится тесно // . - М .: Воениздат , 1971. - С. 93. - 136 с. - (Военные мемуары). - 65 тыс, экз.
- Reitlinger, Gerald. Chapter Seven. The Outlaws - The Partisans and the Jews // The House Built On Sand: The Conflicts of German Policy in Russia, 1939-1945 (англ.) . - Viking Press, 1960. - Vol. 1. - P. 248. - 459 p.
- (1944) «The Soviet Guerilla Movement (англ.) ». USSR information bulletin (Embassy of USSR) 4 (1-74): 11.
- Chapter IX. The Great Patriotic War (1941-1945) // A short history of Soviet society (англ.) / Edited by Y. Polyakov . - М .: Progress, 1977. - P. 378. - 661 p. - (Books about the USSR).
- Laqueur, Walter . The Twentieth Century (II): Partisans against Hitler // . - Originally published in 1976. - New Brunswick, New Jersey: Seventh printing, 2009. - P. 211. - 462 p. - ISBN 978-0-7658-0406-8 .
- Subtelny, Orest . Twentieth Century Ukraine. During the Second World War // . - 4th. - Toronto, Canada: University of Toronto Press, 2000. - P. 476. - 736 p. - ISBN 0-8020-8390-0 .
- Richter, Timm C. 1.2 Von der sojetschen Gegenoffensive bei Moskau (05.12.1941) bis zum Unternehmen „Zitadelle“ (05.07.1943) // . - Münster, DE: LIT Verlag Münster, 1998. - P. 14. - ISBN 3-8258-3680-0 .
- Magocsi, Paul Robert. Chapter 8: 1939-1944 // . - Toronto, Canada: University of Toronto Press, 1983. - P. 215. - 299 p. - ISBN 0-8020-2482-3 .
- Краткая литературная энциклопедия. - М .: Сов. энциклопедия , 1962. - Т. I. - С. 1943.
- Зорина Г. Г. Андрей Михайлович Лобанов: Документы, статьи, воспоминания. - М .: «Искусство», 1980. - С. 97. - 405 с.
Литература
- Вершигора П. П. Книга вторая. Карпатский рейд // . - К. : Изд-во полит. лит-ры Украины, 1982. - 742 с. - (Мемуары). - 200 тыс, экз.
|
||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Карпатский рейд
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c"est de l"heroisme. [мой дорогой, это героизм.]– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l"or de l"Angleterre a transportee, des extremites de l"univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l"armee d"Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Партизанское соединение Сидора Артемьевича Ковпака начиналось в 1941 году под Путивлем с небольшого отряда из 13 человек. А его первой боевой операцией было уничтожение вражеского грузовика. Однако уже...
Партизанское соединение Сидора Артемьевича Ковпака начиналось в 1941 году под Путивлем с небольшого отряда из 13 человек. А его первой боевой операцией было уничтожение вражеского грузовика. Однако уже вскоре отряд Ковпака объединился с группой другого выдающегося партизанского командира - Семена Васильевича Руднева. Впоследствии к ним присоединились другие партизанские отряды, и они стали представлять собой грозную силу для немецких оккупационных войск. Ковпак стал командиром Сумского партизанского соединения, а Руднев - его комиссаром.
До войны оба партизанских руководителя уже имели серьезный боевой опыт. Сидор Артемьевич в Первую мировую войну был участником Брусиловского прорыва, получил за отвагу два Георгиевских креста. Он воевал и на Гражданской войне, причем в составе 25-й дивизии В.И. Чапаева. Семен Васильевич Руднев служил в Красной армии с 1918 года, до 1939-го был кадровым офицером.
С 1941 по 1943 год Сумское партизанское соединение неоднократно громило немецких захватчиков и действовало на территории Сумской области Украины, в близлежащих районах России и Белоруссии. Партизаны ходили в походы по Сумской, Орловской, Курской и Брянской областям, доходили до Правобережной Украины. В августе 1941 года Ковпак участвовал в совещании руководителей партизанского движения со Сталиным в Кремле.
12 июня 1943 года соединение под командованием Ковпака отправилось в Карпатский рейд. Историки до сих пор спорят о том, что же было главной целью этого похода. Хотя, скорее всего, целей было несколько. Прежде всего важно было организовать очаг народной войны в тылу немецких войск, отвлечь на себя часть вражеских сил и создать у оккупантов ощущение «горящей земли под ногами». Другой целью могло быть уничтожение прикарпатских нефтяных промыслов, снабжавших топливом гитлеровские танковые армии. Кроме того, этот рейд мог воодушевить население оккупированных территорий, показать, что борьба с фашистами не прекращается и идет везде.
С.Ковпак, С.Руднев, В.Войцехович разрабатывают оперативные планы уничтожения нефтепромыслов, Карпаты.
В поход с севера Житомирской области в Карпаты выступили более полутора тысяч партизан. Они были хорошо вооружены, шли с пушками, пулеметами, минометами, взяли с собой столько провианта и боеприпасов, что обоз растягивался по дороге на 10 километров. Значительную часть того, что они везли с собой, составляли взятые в бою трофеи. «Мой поставщик - Гитлер», - говорил Ковпак.
Соединение Ковпака обошло город Ровно и прошло на юг через Тернопольскую область. При этом ковпаковцы накануне битвы на Курской дуге вывели из строя железнодорожный узел в Тернополе, через который в день могло бы проходить на фронт до 80 вражеских эшелонов. Далее партизаны перешли через Днепр и направились в горы. Почти сразу же немецкое командование направило на их поимку в Карпаты крупный отряд. Опасность, которую представляли партизаны для немецких войск, была такова, что для борьбы с ними сняли с фронта в полном составе и отправили против Ковпака целую кавалерийскую дивизию СС, посылали танки и самолеты. Около 20 раз партизаны попадали в окружение, но всегда выходили из него, нанося гитлеровцам большие потери. В одном таком бою в долине реки Прут у города Делятина погиб комиссар отряда, «правая рука» Ковпака генерал-майор Руднев.
Поход Сумского партизанского соединения продолжался около 100 дней, за это время партизаны прошли около 2 тысяч километров. В ходе своего рейда они уничтожили почти 50 железнодорожных и автомобильных мостов, подорвали 19 военных эшелонов, сожгли большое количество вражеской техники и складов. В Прикарпатье отряды Ковпака подняли на воздух множество нефтяных вышек и нефтехранилищ, разрушили три нефтеперерабатывающих завода и нефтепровод. Всего партизаны уничтожили, по разным оценкам, от 3 до 5 тысяч гитлеровцев и даже сбили несколько самолетов.
Значение этого рейда было таково, что после его завершения многие партизаны получили высокие государственные награды, а Ковпак был награжден второй Звездой Героя Советского Союза. Правда, когда поход близился к завершению, Сидор Артемьевич был тяжело ранен, и в конце 1943 года его отправили на лечение в освобожденный Киев. После этого он больше уже не воевал. А его прославленное Сумское партизанское соединение было переименовано в Первую Украинскую партизанскую дивизию имени С.А. Ковпака.
11 декабря 1967 года не стало прославленного партизанского командира времён Великой Отечественной войны, украинского генерала, героя Советского Союза Сидора Артемьевича Ковпака. К 50-летию со дня кончины героя предлагаю своим читателям статью Сергея Лозунько, составленную для сайта "Военное обозрение". Оригинал .
Сидор Артемьевич Ковпак
В легендарный рейд Сумское партизанское соединение выступило 12 июня 1943 г. с территории Житомирской области (от села Милошевичи, что на украинско-белорусской границе), примерно за месяц до начала Курской битвы. Всего свыше полутора тысяч бойцов. В своем дневнике Сидор Артемьевич Ковпак укажет даже национальный состав отправившихся в Карпатский рейд: русских — 684, украинцев — 598, белорусов — 405, других национальностей — 197, неподданных СССР — 19. Перед ковпаковцами стояла задача нанести удар по тыловым коммуникациям врага, организовать диверсии на нефтепромыслах Галиции.
15 июня партизаны пересекли железную дорогу Сарны — Лунинец.
20 июня соединение Ковпака вступит в контакт с отрядом другого знаменитого партизанского командира Дмитрия Медведева. Встреча будет сопровождаться инцидентом: ковпаковцы и медведевцы приняли друг друга за гитлеровцев и открыли огонь. В дальнейшем «Победители» — отряд, которым командовал Герой Советского Союза Медведев окажет посильную помощь соединению Ковпака, прежде всего разведданными. В дневнике Ковпак даже упоминает легендарного советского разведчика Николая Кузнецова (хотя и не называет его фамилии, очевидно, она ему была неизвестна): «представитель Медведева, который работает тайным агентом в Ровно в роли офицера, имеет 2 креста и несколько ранений, получил разрешение на свидание с Кохом. Кох расспрашивал, как дела на фронте, настроение солдат, за что он получил кресты и т. д. Генералы, присутствовавшие при этой беседе, слушали вранье нашего человека, а потом пожимали ему руки. Он разговаривал на чистом немецком языке, а блеску его вида мог бы позавидовать любой немецкой офицер».
21 июня ковпаковцы форсировали реку Случь. В ночь с 24-го на 25 июня соединение пересекло шоссейную дорогу Костополь — Александрия и железную дорогу Сарны — Ровно на переезде Гура-Каменка. Все переходы сопровождаются диверсиями на коммуникациях противника.
Партизанское соединение Ковпака выступает в поход.
Надо отметить, что каждый переход железной или шоссейной дороги, форсирование реки — это в высшей степени опасное и сложное мероприятие для партизанской колонны длиной до 10 км! Но благодаря огромному опыту партизанской борьбы, в т. ч. руководства крупными партизанскими формированиями, Ковпаку удается водить свои десятикилометровые колонны под носом у противника.
В книге воспоминаний «От Путивля до Карпат» Сидор Артемьевич пояснит секрет своего успеха: «Выйдя из лесов и болот южного Полесья в поля Западной Украины, мы должны были пройти три области — Ровенскую, Тарнопольскую и Станиславскую, форсировать несколько больших рек, пересечь до десятка железных дорог. Может ли партизанская колонна, растягивающаяся по дороге на 8—10 километров, совершить такой марш скрытно, не обнаружив себя?
За время маневренных действий у нас постепенно выработались свои железные законы партизанского марша. Выступать в поход с наступлением темноты, а при дневном свете отдыхать в лесу или в глухих селах. Знать все, что делается далеко впереди и по сторонам. Не идти долго в одном направлении, прямым дорогам предпочитать окольные, не бояться сделать крюк или петлю. Проходя мимо крупных гарнизонов врага, прикрываться от них заслонами. Небольшие гарнизоны, заставы, засады уничтожать без остатка. Ни под каким видом не нарушать в движении строй, никому не выходить из рядов. Всегда быть готовыми к тому, чтобы через две минуты после появления врага походная колонна могла занять круговую оборону и открыть огонь на поражение из всех видов оружия. Одни пушки выезжают на позиции, а другие тем временем бьют прямо с дороги. Главные силы идут глухими проселками, тропами, дорогами, которые известны только местным жителям, а диверсионные группы выходят на большаки и железнодорожные линии, закрывают их для противника — рвут мосты, рельсы, провода, пускают под откос эшелоны. Там, где идет ночью партизанская колонна, — тишина, а далеко вокруг все гремит и пылает».
29 июня соединение переходит железную дорогу Луцк — Здолбунов. «Для того чтобы не допустить эшелона с живой силой и избежать боя при переезде железной дороги обозом, высылаю диверсионные группы направо и налево от переезда, которые в 23.00 должны во что бы то ни стало заминировать оба пути железнодорожного полотна», — запишет Ковпак в дневнике. Близость столицы рейхскомиссариата (которой, как известно, являлся город Ровно) — в случае обнаружения партизанского отряда — давало возможность гитлеровцам быстро подтянуть силы. Поэтому требовалась исключительная осторожность и максимальная слаженность в действиях бойцов. В 23.15, пишет Ковпак, раздались 2 взрыва на запад от переезда, а в 23.25 прозвучали взрывы и с востока (от переезда). Результат: «Спущено 5 эшелонов. Когда колонна прошла уже 2—3 км от переезда, а хвост колонны, переправившись через дорогу, заметал след обоза срубленной березой, которую везли пара волов, на дороге в темноте горели два эшелона, трескались снаряды и бомбы».
Ковпаковцы на походе
30 июня очередной нелегкий переход: железная дорога Ровно — Львов — Перемышль. Соединению предстояло совершить марш в 57 км. «Народ плохо отдохнул. Но настроение хорошее. Дорога скользкая, глинистая, бесконечные подъемы и спуски по холмам, по долинам, но никто не жалуется. Сегодня особенно идут хорошо», — отметит Ковпак.
6 июля партизанское соединение вступает в пределы Галиции. В пограничных селах небольшие немецкие гарнизоны в основном попросту разбегаются при приближении ковпаковцев. Те, кого партизанам удается застать врасплох, подвергаются разгрому. «После разгрома м. Скалат сделали большой марш до 45 км и остановились в районе г. Лыса Гора на дневку», — запишет 9 июля в дневнике Сидор Ковпак.
После трехдневного отдыха у Лысой Горы соединение продолжает рейд. У населенного пункта Раков Конт немцы пытаются устроить партизанам засаду. «В 21.00 разведкой было установлено, что в Раков Конт и прилегающие к лесу села с западной стороны прибыло до 60 автомашин с противником и несколько бронемашин. Видимо, продолжительная стоянка наша в районе Лысой Горы повлекла беду. Противник разведал, где мы, и подтянул силы, чтобы уничтожить нашу воинскую часть», — фиксирует Ковпак в дневнике. После непродолжительного боя «немцы бежали». Форсировав две реки и объехав немецкое «окружение», соединение направилось к намеченной стоянке в районе Скомороше.
Осознав, что в фашистском тылу действует многочисленный партизанский отряд, гитлеровцы усиливают давление на партизанское соединение. 13 июля против ковпаковцев уже брошена немецкая авиация, которая «обстреливала и бомбила» партизан. 5 человек ранено. Но рейд продолжается.
15 июля соединение пересекает две железные дороги (Станислав — Тернополь и Станислав — Львов), а в ночь на 16 июля форсирует реку Днестр. «Надо было переправиться через Днестр и подойти к нефтяным вышкам Дрогобыча раньше, чем немцы организуют их оборону, сосредоточат против прорвавшихся в горы партизан превосходящие силы», — писал Ковпак в книге «От Путивля до Карпат». Для переправы через Днестр был выбран мост севернее Галича. Внезапным и дерзким ночным штурмом охрана моста была захвачена врасплох и уничтожена: «Темной ночью 15 июля кавалерия Ленкина скрытно подошла к мосту у села Сивки, севернее Галича. С криком «ура» появившиеся из тьмы конники лавой обрушились на ошеломленную охрану, и она была перерублена, прежде чем успела открыть огонь. К утру партизанское соединение было уже на том берегу Днестра» (там же). При этом железные дороги были заминированы таким образом, «чтобы проходящие поезда утром взорвались», — пишет Ковпак в дневнике, — а мост через реку Днестр после прохода партизан взорван и сожжен.
Переправившись через Днестр, партизанское соединение вошло в горы, опыта боевых действий в которых не имело. В этом сам себе (в дневнике) признается Сидор Ковпак. То же самое отмечает в своих записях и комиссар Руднев.
Ковпак напутствует своих партизан
Практически сразу после входа в горы соединение было блокировано немцами. Впоследствии Ковпак со своими бойцами будет неоднократно попадать в «мешки» (не менее 20 раз!), но раз за разом партизаны, по ходу дела обучаясь искусству маневра в горах, будут прорывать окружение, не забывая при этом о выполнении стоявших перед ними диверсионных задач.
19 июля соединение пересекает последнюю поперечную дорогу перед Карпатами и штурмом берет селение Россульна. «Фрицы в одном исподнем белье выскакивали из окон и, на ходу отстреливаясь, покидали село, — запишет Ковпак в дневнике. — В результате 2,5-часового боя противник бежал, оставив штаб полка с документами и много машин и убитых солдат и офицеров. Были взяты трофеи: четыре 75-мм пушки, около 40 автомашин, 5 легковых автомашин, 1 штабной автобус, минометы, пулеметы и много другого вооружения».
20 июля стало наиболее результативным днем в ходе Карпатского рейда соединения Ковпака — были разгромлены галицийские нефтепромыслы, активно использовавшиеся гитлеровцами для снабжения топливом своей военной машины. Особенно важно, что это произошло в разгар Курской битвы, в которой Гитлер делал ставку на бронетанковые силы, боеспособность которых, как известно, зависит от обеспеченности горюче-смазочными материалами.
«В ночь на 20 июля все наши батальоны выслали под прикрытием автоматчиков группы подрывников для уничтожения нефтяных промыслов. Пламя пожаров озарило склоны Карпатских гор. Партизаны любят ночь, тишину, но тут и ночью было светло как днем, а от горящей нефти стоял кругом такой треск, воздух так дрожал, что не было слышно гула моторов немецких самолетов, не дававших нам покоя даже ночью. Враг метался с места на место, но помешать нам не мог. Мы нападали одновременно на все участки», — будет вспоминать Ковпак в мемуарах «От Путивля до Карпат».
Диверсионные группы соединения Ковпака высаживали в воздух нефтевышки и нефтеперегонные заводы. Только 20 июля было взорвано 32 нефтяные вышки, сожжено свыше 600 т нефти, уничтожены две нефтеперекачивающие станции и лаборатория.
С огромными трудностями столкнулись бойцы соединения Ковпака при попытке вырваться с гор, с тем чтобы вернуться к местам своего постоянного базирования. Труднопроходимая горная местность. Отсутствие топографических карт. Противник наравне с захватом господствующих высот стал организовывать плотную оборону и населенных пунктов, чтобы отрезать партизанам возможности пополнения съестными припасами. В отряде голод. Встает вопрос, что делать с артиллерией — передвигаться с тяжелым вооружением невозможно.
29 июля 1943-го в дневнике Ковпака появится следующая запись: «Противник повел наступление, закрыл по нашей неопытности все ходы и выходы отрядов, (отрезал) нас от базы питания. В наступлении участвовали против нас три мадьярских полка, 13, 14, 23-й полки немцев, один батальон бельгийцев и один батальон из военнопленных кавказцев. Поддерживали наступление десять самолетов. На протяжении 30 км противник занял господствующие высоты и дороги. Бой закончился в нашу пользу, и противник, имеющий с нами соприкосновение, под натиском пехоты и артиллерии бежал. Приказал артиллерию взорвать и сделать выход по горам без дорог. При выходе по бездорожью потеряли до 100 лошадей».
С 29 июля по 3 августа соединение маневрирует в горах, пытаясь вырваться из окружения. Принимается решение штурмовать Делятин, захват которого открывал путь к переправе через Прут. Далее долиной этой реки предполагалось уйти на восток. Авторство этого плана некоторые (например, тогдашний начальник разведки соединения П. П. Вершигора) приписывают комиссару Рудневу.
Внезапная атака на Делятин в ночь на 4 августа увенчалась успехом. «Разгром Делятина, уничтожены 4 шоссейных и 3 железнодорожных моста и 40 автомашин с живой силой и боеприпасами. После вступления в Карпаты, в Делятине в первый раз бойцы, командиры и политработники покушали хлеба», — запишет в своем дневнике Ковпак. Он принимает решение разбить соединение на 7 групп, «из которых 6 групп боевых и одна пассивная, с ранеными, которую направил в глубь крупного леса».
Недалеко от Делятина принял свой последний бой прославленный партизанский комиссар Герой Советского Союза Семен Руднев. В перестроечные годы на волне «переосмысления» прошлого вокруг этой трагической истории появилось немало разного рода мифов — вроде того, что «Руднев был ликвидирован агентами НКВД». Оказались по сути оклеветанными ряд заслуженных людей, как, например, радистка соединения Ковпака Анна Михайловна Лаврухина («Аня Маленькая») — якобы непосредственно исполнившая это задание «органов». Нередко и сейчас можно встретить пересказы этих нелепых домыслов. Однако ни с точки зрения здравого смысла (зачем чекистам могло понадобиться убийство Руднева?), ни с позиций фактов нет оснований для утверждений указанного толка.
Семён Васильевич Руднев
Очевидно, мы уже никогда не узнаем полной картины того, как погиб партизанский комиссар, но в целом обстоятельства известны. Например, из мемуаров Петра Петровича Вершигоры.
Успех выхода соединения из окружения зависел от захвата и удержания переправы через Прут. Авангарду, в составе которого находился и комиссар Руднев, удалось захватить мост через реку. Однако гитлеровцы, пытаясь не дать партизанам вырваться из кольца окружения, начали перебрасывать к Делятину дополнительные силы. На одну из таких автоколонн немецкого горнострелкового полка, выдвигавшегося из Коломыи к Делятину, у села Белые Ославы и нарвался партизанский авангард Руднева. Комиссар принял решение дать встречный бой.
«Встречный бой за Делятином — это была его (Руднева. — С. Л.) роковая ошибка», — напишет в книге воспоминаний Петр Вершигора.
В 1946 г. по заданию правительства Украины в Карпаты будет отправлена специальная экспедиция, которой предстояло выяснить в т. ч. судьбу комиссара Руднева. В ее состав входил и П. Вершигора. В упомянутой книге он сообщит о результатах поисков: «На горе Дил и в урочище Дилок мы нашли могилы погибших в Делятинском бою. 72 наших товарища остались там навеки. Подробно опросив гуцулов, хоронивших погибших, мы выяснили, что в двух могилах в овраге были зарыты: в одной — 18, а в другой — 22 человека. По фотографии гуцулы указали, где был похоронен еще не старый красивый человек с черными усами. Разрыв эту могилу, вторым мы увидели череп с черными усами. «Это он!» — хотелось вскрикнуть мне, лишь только я увидел пулевые пробоины в височной кости черепа. И как живой встал в памяти комиссар...»
Ценой своей жизни комиссар Руднев и десятки других бойцов, героически павших у переправы через реку Прут, обеспечили спасение основных сил соединения. О событиях тех дней Ковпак напишет в книге «От Путивля до Карпат»: «Это «чудо» у реки Прут».
Возможно, у кого-то из читателей возникнут вопросы к датам и приводившимся в статье цифрам. Я в основном пользовался информацией из походного дневника Сидора Артемьевича Ковпака. Хотя в других источниках можно встретить несколько отличающиеся данные...
За сто дней наиболее активной фазы рейда соединение Ковпака прошло около двух тысяч километров по глубоким тылам противника — территориями Ровенской, Тернопольской, Ивано-Франковской областей. Ковпаковцы уничтожили свыше 3800 гитлеровцев и их пособников, разгромили до 17 немецких гарнизонов, подорвали 18 военных эшелонов противника, 52 моста, 43 нефтяные вышки, 13 нефтехранилищ, 4 нефтеперегонных завода и нефтепровод.
Карпатский рейд, основной период которого пришелся на время Курской битвы, имел большое военное значение. Например, партизанами надолго был выведен из строя железнодорожный узел Тернополь — что существенно затруднило переброску гитлеровских войск в район Курской дуги. Соединение Ковпака дезорганизовало коммуникации и тылы противника, отвлекло на себя значительные силы врага — столь необходимые ему на фронте. Приводятся даже цифры (например, Героем Советского Союза, участником Карпатского рейда В. А. Войцеховичем) в 60 тыс. человек, задействованных немецким командованием для борьбы с соединением Ковпака. Даже если эта цифра несколько преувеличена, тем не менее тот факт, что против партизан-ковпаковцев гитлеровцам пришлось задействовать крупные силы, сомнений не вызывает. Достаточно упомянуть, к примеру, о снятии с фронта 8-й кавалерийской дивизии СС Florian Geyer и переброске ее в полном составе в район действий соединения Ковпака.
Попутно заметим (для героизаторов ОУН-УПА, якобы «боровшейся с немцами»): все вместе взятые националистические банды — бандеровцев, мельниковцев, бульбовцев и проч. — не причинили гитлеровской военной машине столько вреда, сколько соединение Ковпака во время только одного Карпатского рейда. Точно так же никогда немцы не бросали столько войск против националистических формирований, сколько против партизан-ковпаковцев в дни их 100-дневного героического рейда.
1 октября основные силы соединения собрались у хутора Конотоп на Житомирщине. Этот день можно считать завершением Карпатского рейда. Сидор Артемьевич Ковпак за этот поход был удостоен второй золотой звезды Героя Советского Союза. Высокими правительственными наградами были отмечены и все бойцы, принимавшие участие в Карпатском рейде.