Древнерусский дружинник второй половины X века, опыт реконструкции. Древнерусские воины: одежда, вооружение и снаряжение

ДРУЖИНА

ДРУЖИНА , отряд воинов, объединявшихся вокруг племенного вождя, затем князя, привилегированный слой общества. Вооружённые отряды во главе с князьями в Древней Руси участвовали в войнах, управлении княжеством, личным хозяйством князя. Делились на "старшую" (наиболее знатные и близкие лица -"княжие мужи") и "молодшую" -"гриди" и "отроки". В конце 12 в. на смену Д. пришёл т. н. двор (см. ГОСУДАРЕВ ДВОР).

Источник: Энциклопедия "Отечество"

Источник: Энциклопедия "Русская цивилизация"

Смотреть что такое "ДРУЖИНА" в других словарях:

ДРУЖИНА - Лазарев, дьяк московский. 1552. А. Ю. 219. Дружина Петелин, дьяк московский. 1588. А. И. I, 425. Дружина Юрьев, гонец Бориса Федоровича. 1598. А. И. II, 5. Дружинка Тумак, стрелецкий десятник в Цареве городе. 1601. А. И. II, 38. Дружинка Михайлов … Биографический словарь

- (7) 1. Близкие слуги князя, составлявшие его постоянное войско: И рече Игорь къ дружинѣ своеи: „Братіе и дружино! луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти; а всядемъ, братіе, на свои бръзыя комони да позримъ синего Дону“. 5 6. Се бо Готьскыя… … Словарь-справочник "Слово о полку Игореве"

1) отряд воинов, объединявшихся вокруг племенного вождя, а затем князя (короля) и составлявший привилегированный слой общества. Дружинная военная организация характерна для периода разложения родового строя и зарождения государства. У древних… … Политология. Словарь.

ДРУЖИНА, дружины, жен. 1. В древней Руси ближайшие княжеские слуги, важнейший отряд княжеского войска (ист.). «С дружиной своей в цареградской броне князь по полю едет на верном коне.» Пушкин. || чаще мн. Войско (поэт. устар.). «Пальбой отбитые… … Толковый словарь Ушакова

Ы, муж. Ст. русск. редк.Отч.: Дружинич, Дружинична.Происхождение: (Употребление нариц. сущ. дружина в качестве личного имени. Др. русск. дружина ‘товарищ’.) Словарь личных имён … Словарь личных имен

См … Словарь синонимов

Ы, м. Ст. русск. редк. Отч.: Дружинич, Дружинична. [Употребление нариц. сущ. дружина в качестве личного имени. Др. русск. дружина товарищ.] Словарь русских личных имен. Н. А. Петровский. 2011 … Словарь личных имен

Является таким же необходимым элементом в древнерусскомобществе, как и Князь. И как охранитель волости от внешних врагов, и какустроитель внутреннего порядка, Князь нуждается в целой группепомощников. Эти помощники князя и составляют Д. Отсюда… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

ДРУЖИНА - первоначально княжеское войско, формировавшееся на добровольных началах и имевшее права самоуправления. «Дружина княжья» составляла хотя и меньшую, но тем не менее основную, центральную часть всей массы воинов. В мирное время дружинники… … Юридическая энциклопедия

1) отряд воинов, объединявшихся вокруг племенного вождя в период разложения родового строя, а затем князя (короля) и составлявший привилегированный слой общества.2) Вооруженные отряды при князе в Др. Руси, участвовавшие в войнах, управлении… … Большой Энциклопедический словарь

Книги

• Дружина особого назначения (комплект из 4 книг) , Иван Алексеев. По указу великого князя Александра Невского в поморских лесах создан тайный воинский стан. В нем, по примеру древней Спарты, воспитываются воины, способные в одиночку противостоять…

Несмотря на всю скудость источников по истории Древней Руси, они дают достаточные основания для того, чтобы определить, какова была численность дружины и из кого она состояла. Одним из самых ранних упоминаний о ч_и_с_л_е_н_н_о_с_т_и дружины русских князей является фрагмент из записок Ибн-Фадлана, который в 921-922 гг. в составе багдадского посольства совершил путешествие в земли волжских булгар. Там ему удалось пообщаться с "русами" и даже наблюдать обряд погребения их "царя". Наряду с прочими особенностями, подмеченными Ибн-Фадланом, в его записках есть интересующее нас упоминание:

"Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты за него".

По мнению А.А. Горского, сведения Ибн Фадлана вполне достоверны:

"Численность дружины "царя русов", названная Ибн-Фадланом, возможно, близка к истинной, о чем свидетельствует сравнение с западнославянским материалом: так, по подсчетам Т. Василевского (основанным на археологических данных), князья Гнезна - главного центра польских полян - в IX в. имели непосредственно при себе не более 200 дружинников".

Итак, древнерусский князь, судя по всему, возглавлял вооруженный отряд в 200-400 человек. Они то и составляли княжескую дружину.

Несколько сложнее определить с_т_р_у_к_т_у_р_у дружины. Вывод о том, что княжеские дружины имели иерархическое строение, кажется еще никем не подвергался сомнению. Однако саму эту иерархию каждый исследователь представляет по-своему. Практически все сходятся во мнении, что верхушку дружины составляла так называемая старшая дружина. Впрочем, состав ее определить достаточно сложно. С.М. Соловьев, И.Д. Беляев, И.Е. Забелин и др. согласны с тем, что в нее входили бояре. Впрочем, само слово боярин было, видимо, также неоднозначно. Вот что пишет Б.Д. Греков:

"Бояре нашей древности состоят из двух слоев. Это наиболее богатые люди, называемые часто людьми "лучшими, нарочитыми, старейшими" - продукт общественной эволюции каждого данного места - туземная знать, а также высшие члены княжеского двора, часть которых может быть пришлого и неславянского происхождения. Терминология наших летописей иногда различает эти два слоя знати: "бояре" и "старцы". "Старцы", или иначе "старейшие", - это и есть так называемые земские бояре. Летописец переводит латинский термин "senatores terrae" - "старци и жители земли" (Nobilis in portis vir ejus, guando sederit cum senatoribus terrae" - взорен бывает во вратех муж ее, внегда аще сядеть на сонмищи с старци и с жители земли). По возвращении посланных для ознакомления с разными религиями, Владимир созвал "бояри своя и старци". "Никакого не может быть сомнения, - пишет по этому поводу Владимирский-Буданов, - что восточные славяне издревле (не зависимо от пришлых княжеских дворян) имели среди себя такой же класс лучших людей, который у западных славян именуется majores natu,seniores, кметы и др. терминами". Эти земские бояре отличаются от бояр княжеских. Владимир I созывал на пиры "боляр своих, посадников и старейшин по всем городам", в своем киевском дворце он угощал "боляр, гридей, сотских, десятских и нарочитых мужей". В Новгороде особенно ясно бросается в глаза наличие этих земских бояр. Когда в Новгороде при кн. Ярославе новгородцы в 1015 г. перебили варяжских дружинников, князь отомстил избиением их "нарочитых мужей", составляющих здесь "тысячу", т.е. новгородскую военную, не варяжскую организацию. В 1018 г. побежденный Болеславом Польским и Святополком Ярослав прибежал в Новгород и хотел бежать за море; новгородцы не пустили его и заявили, что готовы биться с Болеславом и Святополком, и "начаша скот сбирать от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен". Совершенно очевидно, что новгородское вече обложило этим сбором не княжеских дружинников, которых в данный момент у Ярослава не было, потому что он прибежал в Новгород только с 4 мужами, а местное население, и в том числе бояр.

Таких же местных бояр мы видим в Киеве. Ольговичи, нанесшие поражение киевскому князю Ярополку Владимировичу (сыну Мономаха) в 1136 году, как говорит летописец "яща бояр много: Давида Ярославича, тысяцкого, и Станислава Доброго Тудковича и прочих мужей... много бо бяше бояре киевкии изоймали". Это были бояре киевские, а не Ярополковы, т.е. местная киевская знать.... Итак, бояре есть разные, точно так же, как и городские и сельские жители..."

Впрочем, наше стремление увидеть в боярине обязательно влиятельного придворного наталкивается на существенное препятствие - источники в частности, "Русскую правду". В ней, как неоднократно отмечалось различными исследователями, бояре свободно подменяются огнищанами (кстати, может быть, "огнищанин" не значит "управляющий княжеским хозяйством", а просто "домовладелец"? или "землевладелец"?, что, впрочем, могло совпадать для раннего периода), русинами, княжими мужами или просто мужами. Из этого, как представляется, может следовать весьма любопытный вывод, нуждающийся, однако, в дополнительном обосновании (или опровержении): "боярин" - едва ли не просто "свободный человек". При этом, возможно, существовала некоторая градация "земских бояр".

Часть "старейшей" дружины, возможно, составляли "мужи" (И.Д. Беляев), к которым иногда прибавляют огнищан (М.В. Довнар-Запольский). По мнению С.Ю. Юшкова, "мужи" били боярами-вассалами. При этом не исключено, что они могли возглавлять собственные небольшие отряды, состоявшие из младших родичей, вольных слуг и рабов. Ответственность за вооружение и снабжение подобных "дружин" должна была, очевидно, возлагаться на самих бояр. Порядок и дисциплина в походе и боях поддерживались личными связями боярина-дружинника с его "чадью" и личной же связью боярина со своим князем.

"Средний" слой дружины составляли гридьба (С.М. Соловьев, И.Д. Забелин) или княжие мужи (И.А. Порай-Кошиц). Не исключено, что в отличие от бояр, привлекавшихся к управлению, мужи занимались только военной службой.

"Младшая" дружина состояла из прислуги (гридей). Сюда входили видимо, пасынки и отроки. Скорее всего, это были военные-слуги. Кроме того, как считал Н. Загоскин, к "младшей" дружине относились также детские, выполнявшие лишь военные функции (оруженосцы?). Уже сами термины, которыми называются все упомянутые, кроме бояр и мужей, категории (тождественные наименованиям младших членов рода, выполнявших "черную" работу), являются косвенной характеристикой этих социальных групп. Скорее всего, прав был М.Ф. Владимирский-Буданов, считавший, что первоначально члены "средней" и "молодшей" дружины были несвободными или полусвободными людьми. Они могли называться и дворовыми людьми. Именно отсюда, как считает большинство исследователей, и произошло более позднее наименование слуг-министериалов - дворяне.

Старшая дружина, видимо, идентична упоминавшейся в источниках дружине "отцовской", т.е. она была не только номинально, ни и фактически старшей). В то же время значительную часть княжеского отряда составляли его сверстники. Недаром само слово дружина происходит от слова друг, которое первоначально было очень близко по значению словам товарищ (от слова товар - "походный лагерь", связанного с тюркской формой, близкой турецкому tabur - "табор"), соратник. Молодые дружинники росли и воспитывались с князем с 13-14 летнего возраста. Вместе с этими дружинниками князь обучался военному делу, ходил в первые походы. Видимо, их связывали дружеские узы, которые подкреплялись взаимными личными обязательствами. Возможно, именно эта часть отряда и составляла "среднюю" дружину.

Судя по всему, со временем князь предпочитает опираться не на отцовских дружинников, а на своих сверстников. Возможно, именно с этим связаны многочисленные упреки летописцев в адрес князей, в том, что они прислушиваются к советам "уных", пренебрегая мнением "старейших":

"В лето 6601 г... И нача любити [великий князь Всеволод Ярославич] смысл уных, свет творя с ними; сии же начаша заводити й, негодовати дружины своея первыя и людем не доходити княже правды, начаша ти унии грабити, людий продавати, сему не ведущу в болезнех своих".

Возможно, за этим скрывается постепенное усиление роли князя, стремившегося избавиться от влияния дружины. Стоит, однако, упомянуть, что данный текст, возможно, не следует понимать буквально. В основе его, скорее всего, лежит библейский рассказ о том, как царь Ровоам, прежде советовавшийся "со старцами, которые предстояли пред Соломоном, отцом его", позднее пренебрег их советом и стал руководствоваться тем, что "говорили ему молодые люди, которые выросли вместе с ним", и это привело к несчастью (3 Цар. 12: 6-11, 13-14; 2 Пар. 10: 6-11, 13). Тем не менее, основа для такого соотнесения поведения Всеволода Ярославича и Ровоама, несомненно была.

Итак, можно сделать вывод, что вече своими корнями уходит в древнейшую историю славян, оно развивалось на протяжении всей Киевской Руси и, по мнению большинства исследователей, играло большую роль в решении вопроса войны и мира, судьбы княжеского стола и администрации, финансовых и земельных проблем.

Глава III . Древнерусская дружина

§ 1. Состав и эволюция

Князь и княжеская дружина, наряду с городским вече, олицетворяли собой важнейшие государственные институты Киевской Руси.

Как пишет И.Я. Фроянов, слово дружина является общеславянским. Оно образовано от слова «друг», первоначальное значение которого - спутник, товарищ на войне.

В русской исторической науке под дружиной принято понимать отряд воинов («Святополкъ же, и Володимиръ и Ростиславъ, исполчивше дружину, поидоша») или ближайшее окружение князя («любяте дружину по велику»).

Когда и как появляется дружина у восточных славян, сказать трудно. О происхождении дружины можно лишь предполагать, опираясь на косвенные данные и аналогии. Как правило, когда речь заходит о подобных вопросах, привлекают ранние свидетельства о дружинах древних германцев. В I в. н.э. у древних германцев дружинники составляли особую группу. Она жила отдельно от своей общины вместе с вождем. Дружинники существовали благодаря военным походам, в которых захватывалась добыча, а также благодаря дарам от своих соплеменников и соседних племен. Правом распределения полученных таким образом средств обладал вождь. Его связывали с дружиной взаимные обязательства личной верности. Дружина набиралась из знатных юношей и доблестных воинов. Тацит также упоминает некоторое иерархическое деление среди дружинников.

Видимо, близкие характеристики имела и восточнославянская дружина. Однако такой вывод мы можем сделать лишь по аналогии. Тем более, что в источниках слово «дружина» явно не однозначно. Так, в рассказе о киевском восстании 1068 г. упоминаются две разные дружины: «Иначаша людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору, съ веча, и придоша на двор Коснячковъ и не обретиле его, сташа у двора Брячиславля и реша: «Поидем высадим дружину свою ис погреба». <…> Изяславу же седящу на сенехъ с дружиною своею…». Как видим, кроме княжеской дружины, здесь упоминается и «своя» дружина восставших киевлян. Из кого в данном случае она состоит, сказать трудно, но очевидно, что помимо княжеских дружин существовали и другие. Тем не менее, в исторической литературе дружиной принято называть именно княжеский отряд воинов.

Выделению княжеской дружины, по мнению А.А. Горского, способствует разрушение родоплеменной структуры, охватившее славянский этнос в V-VI вв. С.В. Юшков считает, что княжеские дружины как круг его ближайших соратников и сотрудников существуют с самого возникновения Киевского государства. Я соглашусь с обоими из них, поскольку прообразом княжеской дружины Киевской Руси считаю вооруженные отряды племенных вождей V-VII вв.

Несмотря на скудость источников, можно предположить, какова была численность дружины и из кого она состояла. Одним из самых ранних упоминаний о численности дружины русских князей является фрагмент из записок Ибн-Фадлана, говорящего, что «вместе с царем русов в <…> замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников». А.А. Горский поддерживает мнение Т. Василевского, что дружина состояла из двухсот-четырехсот человек , с чем соглашается И.Н. Данилевский , но М.Б. Свердлов полагает, что число воинов достигало пятисот-восьмисот человек .

В проблеме состава дружины в исторической литературе наблюдается единство мнений. Основным контингентом дружины, по мнению С.В. Юшкова, можно считать «родовую знать, но и любой, кого князь считал ценным в военном деле мог быть включен в число дружинников» . Отсюда видно, что князь мог принимать людей разных народов и племен, что подтверждают источники. Помимо славян и варягов, в дружине состояли и угры (венгры), и торки, и другие племена . И.Д. Беляев считает, и с ним нельзя не согласиться, принимая во внимание варяжское происхождение династии Рюриковичей, что первоначально дружина состояла лишь из варягов. Но уже при Владимире Святославиче этот элемент теряет свое первенствующее значение, поскольку, по мнению И.Д Беляева, эти вольные и беспокойные дружинники могли стать помехой в осуществлении его власти, а после смерти Ярослава летописи вовсе не упоминают о варяжских дружинах. Однако уже при Олеге варяги воспринимают себя как коренное население (как славян). Такую ассимиляцию рисует перед нами договор Олега с Византией 911 г., в котором его дружинники клянутся «Перуном, богом своимъ, и Волосомъ, скотьемъ богомъ». И.Д. Беляев также говорит о том, что в дружине теперь служили и венгры, и печенеги, и поляки, и половцы и др.

Бесспорно, что княжеские дружины имели иерархическое строение. Как правило, ее делят на «старшую», «младшую» и «среднюю» - группу «мужей», которую нельзя отнести ни к первой, ни ко второй.

«Старшая» дружина состояла из служивших отцу князя («дружина отня»). Она переходит к младшим поколениям князей, вооруженная прежним влиянием и авторитетом в дружинной и общественной среде. Чаще всего к этой группе воинов относят бояр, реже мужей, С.В. Юшков полагает, что «из ее рядов выходят тысяцкие, посадники и прочие представители княжеской администрации». Летописи пестрят рассказами о князьях, находящихся в боярской компании при самых различных жизненных ситуациях, общественных и бытовых: «… и отпевше литургию, обедоша братья на скупь, каждо с бояры своими», «и изиде противу ему благоверный князь Всеволод с воима сынъма <…> и вси боляре, и блаженый митрополитъ Иоан с черноризци и с прозвутеры. И вси кияне великъ плачъ створиша над нимъ», «Святополк созва боляръ и кыянъ, и поведа имъ, еже бе ему поведал Давыдъ <…>. И реша боляре и людье…». Старая традиция думы князя с дружиной была основополагающей в отношениях князя с боярством. Что бы князь ни затевал, он всегда должен был «явить» свой замысел служившим ему боярам, рискуя в противном случае лишиться боярской поддержки, что грозило ему неудачей. Князья иногда пренебрегали советом с боярами, но такие факты были редкими. Однако со временем князь предпочитает ориентироваться на «среднюю» дружину, не прислушиваясь к советам бояр, но из «старшей» дружины неизменно выделяются командиры «воев», ведь они самые опытные и доблестные.

«Средний» слой дружины составляли гридьба, как считают С.М. Соловьев и И.Е. Забелин, или княжие мужи (С.В. Юшков, И.А. Порай-Кошиц). Не исключено, что в отличие от бояр, привлекавшихся к управлению, мужи занимались только военной службой. Эти дружинники составляли основной боевой контингент личных воинских сил князя. Постепенно князь предпочитает опираться не на отцовских дружинников – бояр, а на своих сверстников. Возможно, именно с этим связаны многочисленные упреки летописцев в адрес князей в том, что они прислушиваются к советам «уных», пренебрегая мнением старших: «И нача любити [великий князь Всеволод Ярославич] смыслъ уных, свет творя с ними, си же начаша заводити княже правды, начаша ти унии грабити, людий продавати, сему не ведущу в болезнех своих». Возможно, за этим скрывается постепенное усиление роли князя, стремившегося избавиться от влияния дружины. Слой «средней» дружины составляли сверстники князя. Как утверждает И.Н. Данилевский, они росли и воспитывались с князем с 13-14 летнего возраста. Вместе с этими дружинниками князь обучался военному делу, ходил в первые походы. Отсюда понятно, почему их позиция была ближе князю, отчего он искал поддержки среди сверстников.

Так же прочные узы связывали князя с «младшей» дружиной, куда входили отроки, детские, милостники, пасынки, носящие в зависимости от отдельных поручаемых им обязанностей мечники, метальники, вирники, и другие. С отроками источники знакомят нас раньше, чем с остальными представителями «младшей» дружины – в X в.: «посемъ седоша деревляне пити, и повеле Ольга отрокомъ своимъ служити перед ними», «и рече Святославъ, кроме зря, отрокомъ своимъ…». Они находятся при князе, можно сказать, неотступно. Отроки, прежде всего, слуги князя. Об этом можно судить по взаимосвязи слов «отрок» и «слуга»: «и се слышавше вои, разидоша от него. Борисъ же стояше съ отрокы своими <…> и се нападоша акы зверье около шатра, и насунуша и копьи, и прободоша Бориса, и слугу его, падша на нем, прободоша с ним». Служебное назначение отроков выявляется в письменных памятниках достаточно легко. «Повесть временных лет» рассказывает об отроках, прислуживавших Ольге и Святославу. В Пространной Правде княжой отрок поставлен в ряд с конюхом и поваром: «аже в княжи отроци, или в конюхе, или в поваре». На основании материала Пространной Правды можно сделать вывод, что отрок исполнял функции помощника вирника («А се покони вирнии били при Ярославе: вирнику взяти семь ведер солоду на неделю же овен любо полоть, любо две ногате; а в середу куна же сыр, а в пятницу тако же <…> то то вирнику с отрокомъ…»), мостника («А се урок мостъников»), по мнению М.Б. Свердлова, и мечника, и самостоятельно действующего лица по взиманию вир. Отроки – не только домашние, но и военные слуги князя. Святополк Изяславич имел 700 отроков, готовых к бою: «Он [Святополк Изяславич] же рече: «имею отрокъ своих 700»». Данные об отроках говорят об их принадлежности к княжескому дому. Но вопрос об их свободе остается открытым. Скорее всего, некоторые из них в прошлом были рабами, однако, думаю, что среди них были и свободные, т.к. отрок мог занимать обычную для свободного должность помощника вирника и, в общем, находиться именно на службе.

Процесс формирования древнерусской дружинной культуры, происходивший одновременно со сложением государства Древняя Русь, отразил многие политические, социальные и этнические реалии конца IX – начала XI веков. При первом же знакомстве с комплексом предметов вооружения того времени бросается в глаза многообразие категорий и типов вещей, совершенно не характерное для более ноздних периодов. Объяснение этому во многом кроется в сложных этнических процессах на территориях, вошедших в состав древнерусского государства, к тому же расположенных в разных ландшафтных зонах.

Славянские племена, заселявшие большую часть будущего государства, в военно-техническом отношении были слабы. Их вооружение в основном ограничивалось топорами, наконечниками копий и стрел. Эта ситуация радикально изменилась с проникновением на древнерусские земли скандинавов, называемых в письменных источниках "русами". Они привнесли на восточноевропейскую территорию прогрессивные для того периода предметы вооружения и, приняв непосредственное участие в образовании государства, составили наиболее профессиональную часть войска Древней Руси.

В начальный период существования «русское» войско отличала одна особенность – практика исключительно пешего боя. Многочисленные подтверждения тому можно найти в арабских и византийских письменных источниках:

Ибн Русте (начало X века): «Русы мужественны и храбры. Когда они нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат. Ростом они высоки, красивы собой и смелы в нападениях. Но смелости этой на коне не обнаруживают: все свои набеги и походы производят они на кораблях».

Лев Диакон (X век): «Скифы (в данном случае имеются в виду Русы - С.К.) сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле».

Ибн Мискавейх (X–XI века): «Сражаются они (русы - С.К.) копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие, подобное кинжалу. И сражаются они пешими, особенно эти прибывшие [на судах]».

Коней русы рассматривали только как средство передвижения и не использовали их в бою. Тем более, что в интересующий нас период в Европе были распространены преимущественно малорослые (около 130 см в холке) породы лошадей, явно не способных вынести в бою всадника в полном вооружении.

Однако, всё возрастающая агрессия молодого древнерусского государства, направленная в основном на Юг, приводила к кровопролитным конфликтам с такими могущественными государствами того времени, как Хазарский каганат и Византийская империя, войска которых располагали конницей. Ведение военных действий против мобильных отрядов всадников-степняков или тяжеловооруженной конницы византийцев значительно осложнялось отсутствием собственных конных воинов.

Эта проблема отчасти решалась путем заключения союзных договоров с отдельными кочевническими ордами. Так, в походе князя Игоря на Византию (944) его союзниками выступали печенеги. Князю Святославу во время военной кампании против Болгарии и Византии помогали печенеги и венгры.

Предположительно, в середине X века предпринимаются первые усилия по созданию собственной конницы. Как сообщает византийский император Константин Багрянородный, русы покупали у печенегов лошадей, по всей видимости, специально выезженных. Есть также сведения о покупке седел и узд у чехов в Праге.

А в 996 великий князь Владимир ввел в законодательство особые штрафы, которые шли на закупку лошадей и оружия.

Одна из первых попыток русов попробовать свои силы в сражении верхом на лошадях была предпринята в битве под Доростолом в 971: «Вышли они, выстроившись в боевой порядок, и тогда в первый раз появились верхом па лошадях; в предшествующих же сражениях бились пешими». Но эта попытка закончилась плачевно: «...ромеи (византийцы – С.К.) обратили варваров (русов - С.К.) в бегство своей доблестью и, прижав к стене, многих перебили в этой стычке и всего более – всадников».

И хотя первые неудачи не остановили русов, собственной конницы им по-прежнему не хватало, так что практика привлечения конных отрядов степняков продолжилась и в дальнейшем – в 985 в походе князя Владимира против Волжской Болгарии участвовали торки; в 1023 князь тмутараканский Мстислав «поиде... на Ярослава с козары и с касогы», а с конца XI века в качестве федерата Древней Руси существовало объединение кочевнических орд - «Черноклобуцкий союз» (черные клобуки).

Кочевники входили и непосредственно в состав древнерусских дружин. Так, под 1015 годом в «Повести Временных лет» упоминаются Еловит и Горясер (тюркские имена), которые были дружинниками Святополка Окаянного и принимали участие в убийстве князей Бориса и Глеба.

Несомненно, что тесное боевое содружество со степняками не прошло даром для древнерусских воинов. Перенимая навыки боя верхом па лошади, они заимствуют и многие предметы (в том числе оружие и одежду), характерные именно для «всаднических» культур. Так на Руси распространились сфероконические шлемы, сабли, кистени, сложные луки, наконечники копий типа пик, кафтаны, наборные пояса, сумки-ташки и многие другие вещи, связанные со снаряжением и убранством коня. Надо отметить, что и боевой конь, и снаряжение всадника стоили в то время очень дорого, так что владеть ими могли только состоятельные воины-дружинники.

Яркое подтверждение этому процессу предоставляют данные археологии. В разных местах, имевших в X веке важное военноадминистративное и торговое значение, найдены погребения древнерусских дружинников, содержащие, как европейские, так и «восточные» (всаднические) предметы вооружения и одежды.

Предлагаемая вниманию читателя реконструкция основана на одном из погребений Гнёздовского археологического комплекса памятников, расположенного близ Смоленска и бывшего одним из важнейших пунктов на пути «из Варяг в Греки». За более чем вековой период изучения Гнёздова там раскопано свыше тысячи курганов, что позволило собрать богатейшие научные сведения о материальной культуре древнерусского общества конца IX – начала XI веков. Выбранный нами комплекс погребения отличается богатством инвентаря, сопровождающего покойного, а также сохранностью некоторых предметов одежды.

Оружие древнерусского воина дружинника

наверх

Меч. Найденный в погребении меч по типологии норвежского исследователя Я. Петерсена относится к типу V. Все детали рукояти украшены инкрустированными проволочками из разных металлов, образующими нарядный полихромный узор. Перекрестие и основание навершия орнаментированы двумя рядами золотых треугольников, между которыми расположены ромбы, выполненные из медно-золотых «косичек». Подобную же схему орнаментации имеет центральная часть головки навершия, а ее боковые части полностью забиты золотом. Можно представить всю трудоемкость процесса инкрустации (а, следовательно, и цену этого оружия), если плотность забивки поверхности деталей рукояти составляет три проволочки на 1 мм (!).

Клинок сохранился довольно плохо, по всё же можно указать основные размеры меча: общая длина – 85 см, длина клинка – 69 см, ширина клинка у перекрестия - 6 см, а в семи сантиметрах от конца клинка – 3,5 см. Центральную часть клинка занимал дол шириной около 2,5 см (илл.1).

На клинке сохранились остатки ножен, по которым можно реконструировать схему их изготовления. Нижний слой состоял из шкуры, вывернутой мехом к клинку; затем располагался тонкий слой дерева, снаружи покрытый кожей или материей. Мех смазывали салом для предохранения клинка меча от ржавчины. Нижний конец ножен иногда снабжался бронзовым наконечником, но в данном погребении он отсутствует. Изображения на ряде европейских миниатюр, в сочетании с археологическими находками, позволяют предположить простую обмотку конца ножен кожаным ремешком (вместо наконечника). Изображенная на реконструкции портупея (от которой в погребении найдена небольшая железная пряжка) предполагает вертикальное ношение меча на плечевом ремне. Ремешок на устье, как свидетельствуют скандинавские саги, фиксировал меч в ножнах.

Копье. О наличии в погребении копья можно судить по находке железного копейного наконечника. По форме он относится к так называемым «ланцетовидным» наконечникам, широко распространенным в «эпоху викингов» в Северной Европе, а также в северо-западном регионе Древней Руси. Длина наконечника около 40 см, наибольшая ширина лезвия и ширина втулки - 3 см. Длина древка подобного копья, по-видимому, не превышала двух метров.

Топор. Найденный в погребении топор относится к типу топоров-чеканов. Он имеет трапециевидное лезвие, а обух снабжен узким пластинчатым выступом. Общая длина топора около 15 см, а наибольшая ширина лезвия - 6,5 см. Самые древние образцы подобных топоров найдены в кочевнических погребениях в Башкирии. В X веке, несколько видоизменившись, наибольшее распространение они получают в Древней Руси, откуда затем единичные экземпляры попадают на территорию Швеции, Польши, Латвии и других стран. Судя по некоторым восточным изображениям и ряду археологических находок, длина деревянных рукоятей топоров-чеканов могла достигать 70-80 см. Иногда рукоять снабжалась темляком. Во время походов, в целях безопасности и сохранения лезвия от ржавчины, топоры носили в кожаных или матерчатых провощеных чехлах.

Лук. Стрелы. Колчан. Из метательного вооружения в погребении найдены только пять железных наконечников стрел. Один из них имеет перо ланцетовидной формы (что характерно для скандинавских наконечников стрел), два - ромбовидной и один - вытянутой подтреугольной формы (пятый наконечник сильно фрагментирован). Древки стрел изготавливались из прямослойных пород дерева - таких, как сосна, береза, ясень и проч. Их длина колебалась от 60 до 80 см, а диаметр - от 0,6 до 1 см. Черешки наконечников стрел вставлялись в расщепленный или специально рассверленный торец древка, а затем это место обматывалось тонким слоем бересты. На другом конце древка при помощи клея, жил или конского волоса крепилось оперение, которое служило для придания стреле устойчивости в полете. Под оперением на торце крепилось ушко с вырезом для тетивы лука. Компактное расположение наконечников стрел позволяет предположить, что они находились в колчане, который был изготовлен, судя но отсутствию металлических деталей, только из органических материалов - кожи, дерева, бересты и т.п. (илл.2).

Возможно, что в погребении находился и лук. Очень короткий черешок (около 2,5 см) одного наконечника стрелы, скорее всего, свидетельствует об использовании простого лука, то есть изготовленного из целого куска дерева и не имевшего костяных или роговых накладок. Дело в том, что сложные луки имели значительную силу натяжения, а, следовательно, и убойную силу. Короткие же черешки стрел обеспечивали достаточно слабое крепление наконечника на древке, что позволяет усомниться в возможности их употребления при стрельбе из сложносоставного лука. Наше предположение подтверждает и тот факт, что в Скандинавии, где как раз и были распространены простые луки, подавляющее большинство стрел имели короткий черешок. Степные же народы использовали в основном сложносоставные луки, а черешки наконечников их стрел по большей части имеют значительную длину.

Одежда воина дружинника Киевской Руси

наверх

Об этом явлении материальной культуры IX-X веков, основываясь на данных археологии, можно сказать относительно немного. Только привлечение письменных и изобразительных источников позволяет с определенной долей условности реконструировать те или иные детали одежды представителей воинского сословия того времени.

Кафтан. Погребение, выбранное нами для реконструкции, - одно из немногих, где сохранились фрагменты одежды X века. Здесь была найдена верхняя часть кафтана, представляющая собой два ряда тесно расположенных золототканных шелковых орнаментированных нашивок - по 24 с каждой стороны от застежки. Это не что иное, как известные по более поздним образцам одежды «разговоры». Ряд нашивок на правой поле заканчивается закрепленными на шнурочках бронзовыми пуговками, а левый ряд - петельками. Все пуговки имеют гладкую поверхность, за исключением верхней - рубчатой (илл.3).

Кафтан, как тип одежды, несомненно, был заимствован русами у кочевников. Сам покрой его как раз приспособлен для верховой езды. Хорошо сохранившиеся образцы аланских кафтанов IX века, найденные на Северном Кавказе, дают представление о системе кроя этого типа одежды. Аланские кафтаны, в зависимости от богатства владельца, изготавливались из шелка (византийского, китайского и согдийского) либо из льна. Некоторые кафтаны подбивались мехом - подобный способ утепления изображен на одной из болгарских миниатюр XI века (илл.4).

Более суровые климатические условия на большей части территории Древней Руси (особенно в ее северных районах), а также дороговизна такого материала, как шелк, дают основание предполагать, что при шитье русских кафтанов могла использоваться шерстяная ткань. На нашей реконструкции показан кафтан из шерстяной ткани, орнаментированной в технике набойки черной краской. Арабский путешественник и географ X века Ибн Фадлан, описывая похороны знатного руса, в частности, говорил: «Итак, они надели на него шаровары, и гетры, и сапоги, и куртку, и кафтан парчовый с пуговицами из золота (! - С.К.), и надели ему на голову шапки из парчи, соболевую».

Помимо Гнёздова, подобные кафтанные «нагрудники» из тесно расположенных «разговоров» зафиксированы только в некоторых погребениях в древнерусском могильнике Шестовицы под Черниговым и в крупнейшем скандинавском могильнике «эпохи викингов» - Бирке. Наборы из нескольких десятков пуговиц - скорее всего, также от кафтанов - найдены и в погребениях по обряду трупосожжения в Седневском и Черниговском могильниках. В то же время нельзя указать прямые аналоги подобного типа «нагрудников», которые встречались бы в кочевнических памятниках. Аланские кафтаны, например, застегивались всего на несколько пуговиц. С определенной долей вероятности можно предположить, что русы, заимствовав у степных кочевников саму идею кафтана, изменили эту одежду в деталях.

Штаны. К сожалению, никакими прямыми свидетельствами о покрое штанов того времени авторы не располагают. Обращение к письменным и изобразительным источникам позволило показать на реконструкции штаны типа шаровар. О ношении русами таких шаровар - широких, собранных в сборку у колена, - упоминает, в частности, арабский историк начала X века Ибн Русте.

Обувь. Никаких остатков обуви в погребении не обнаружено. Воин на реконструкции одет в обычные для того периода ботинки-полусапоги. Также вполне допустимо и ношение заимствованных у кочевников сапог (выше они упомянуты в описании Ибн Фадлана). Зимой и в ненастье на обуви носили подковки в виде
обувных шипов, получивших в специальной литературе название «ледоходных». Подобные шипы использовались и для подковывания лошадей.

Плащ. Найденная в погребении бронзовая подковообразная фибула свидетельствует о наличии плаща (илл.5). Изображенный на реконструкции плащ, покрывающий один бок воина, опис ывает в своем сочинении Ибн Фадлан (там этот вид верхней одежды называется «кисой»). Возможно, плащ носили иным способом. В погребении фибула располагалась в области пояса сбоку от покойного - это позволяет предположить, что застегивали ее не на груди или плече, а сбоку под рукой (илл.6).

Шапка. Прямых свидетельств о присутствии в погребении головного убора нет. Только возле головы покойного найдено несколько пуговиц, аналогичных пуговицам на кафтане и, возможно, относящихся к шапке. Представленный на нашем рисунке головном убор является реконструкцией "русской меховой шапки", известной по скандинавским сагам. В Бирке в двух погребениях найдены серебряные, украшенные сканью и зернью, конические колпачки (илл.7), которые трактуются как окончания головных уборов колпакообразной формы с меховой оторочкой. По мнению некоторых шведских исследователей, именно так выглядела "русская шапка", изготовленная мастерами Киевской Руси. Сама форма шапки, скорее всего, принадлежит кочевническим культурам – об этом, в частности, свидетельствуют колпачки, аналогичные происходящим из Бирки, но украшенные в другой технике и найденные в Венгрии (илл.8).

Возможно, что именно такую колпаковидную шапку описывали некоторые арабские писатели: «Они (русы - С.К.) имеют обыкновение носить шерстяные шапки со свесившимся хвостом по затылку» (вариант перевода - «спуская вниз за затылком конец»), Ибн Фадлан упоминает парчовую шапку, отороченную соболем (см. выше). «Русская» шапка, изображенная на реконструкции, оторочена лисьим мехом и заканчивается кожаным колпачком. Расположенные по вертикали пуговки как бы продолжают ось, образованную пуговицами кафтана.

Из других предметов, содержащихся в погребении, следует отметить остатки поясной сумки в виде пятна коричневого тлена размером 18 х 19 см и нескольких бронзовых бляшек, некогда украшавших сумочную крышку и запирающий ремешок. Подобные сумки-ташки нередко встречаются в древнерусских погребениях X века. Их также считают заимствованными у кочевников, скорее всего, венгров. Некоторые лучше сохранившиеся образцы сумок позволили нам реконструировать ее внешний вид на рисунке. Внутри сумочки хранились оселок (точильный камень) и кресало калачевидной формы для высекания огня. Никаких остатков пояса в погребении не зафиксировано.

На груди покойного, поверх кафтана, находилась серебряная подвеска-крестик, свидетельствующая о том, что ее владелец был христианином (илл.9). Также следует отметить находку двух боченковидпых омедненных гирек, которые использовались для взвешиваний при торговых операциях. В ногах погребенного был положен конь. Из снаряжения верхового коня найдены железные двусоставные удила с псалиями (илл.10), стремена (ил.1.11) и остатки украшения упряжи.

Заканчивая на этом описание погребального инвентаря, обратимся к самому погребению. Оно было совершено в камере большой подпрямоугольной яме с деревянными срубнымн или столбовыми конструкциями внутри. Подобный обряд, пришедший на Русь из Скандинавии, довольно широко представлен в Верхнем и Среднем Подненровье, а также в Ярославском Поволжье. Именно в этих регионах находятся поселения, имевшие важное государственное значение, – такие, как Гнёздово, Шестовицы, Ти-мерёво. Чернигов. Распространение обряда захоронений в камерах (по большей части это погребения княжеских дружинников и членов их семей) связано с распространением на эти регионы власти киевских князей. Напомним, что именно в Киеве найдены одни из самых богатых камерных погребений.

Дендрохронологический анализ древесины конструкций камеры свидетельствует, что погребение было совершено около 975 года.

Это позволяет заключить, что похороненным в нем дружинник жил и сражался во времена князей Святослава и Ярополка.

Итак, в заключение можно сказать, что воинская материальная культура Древней Руси складывалась при отчетливом взаимодействии двух «традиций». Первая «традиция» связана с пешим боем. Ее носителями являлись, как народы, жившие на территории Древней Руси – славяне, финны, балты, - так и пришельцы-скандинавы, которые составляли наиболее профессиональную часть древнерусских дружин. Вторая «традиция» отразила влияние стенного мира мира всадников, носителей обычаев конного боя. Печенеги, венгры и другие кочевники, оставаясь одними из главных врагов древнерусского государства, в то же самое время зачастую выступали как его союзники и федераты, способствуя тем самым обучению русских дружинников навыкам конного боя и созданию собственной конницы Древней Руси.

Для каждой из названных «традиций» были свойственны присущие только ей предметы вооружения и снаряжения коня, одежды и украшений всадника. Но на землях Древней Руси обе «традиции» вошли во взаимодействие, на основе которого и сложился собственный древнерусский комплекс воинской материальной культуры.

Иллюстрации и Бонус

наверх

Обычно при слове рыцарь у нас в сознании возникают образы, с детства знакомые романам Вальтера Скотта или уже по фильмам о короле Артуре и его рыцарях круглого стола. Это тяжеловооружённый конный воин, защитник слабых и угнетённых. А сами события происходят в «старой доброй Англии» или «милой Франции».

Однако историками давно установлено, что тяжеловооружённая кавалерия была неотъемлемой частью русского войска со времён Древнерусского государства. В этом отношении русские были наследниками традиций тяжёлой кавалерии сарматов-аланов. Да и само слово «рыцарь» - славянское, древнерусское - «рыцерь», близкое к слову царь, южнорусское - «лицар, рицар», польское - «rусеrz». По одной версии, это слово восходит к индоевропейским словам «рыс» - скакать верхом, и «сар» - знатный человек. По другой версии, к немецкому слову ritter - «всадник». В Европе рыцари, собственно рыцарями не назывались. Во Франции это были chevalier (шевалье) — «едущий на лошади»; в Испании - caballero (кабальеро) - «всадник, рыцарь, дворянин» (от лат. caball?rius «конюх» из лат. caballus «лошадь»); в Италии - cavaliere («кавалер»); в Англии - knight (от др.-англ. cniht «парень»); в Германии - ritter («всадник»).

На Руси же чаще всего этих воинов обозначали словом «храборъ» или «витязь» (от индоевропейского «видьяти» - побеждать, санскр. Vijaya). Слово витязь было широко распространено и у других славянских народов: боснийское, словенское, хорватское - vitez, сербское - витез.

В результате и сложился миф, что настоящие рыцари «там», на Западе. У нас русских воинов полюбили рисовать этакими простодушными, сильномогучими богатырями-«валенками», которые больше брали не умением и знанием, а «силушкой», или вообще везением. Представления эти уходят в 18 столетие, когда шёл процесс тотального пересмотра русской истории, которую писали в интересах Запада, часто просто немцы. Внесла свою лепту и церковь, которая прививала мысль о том, что русские-славяне всегда были «богобоязненным», смирным, чуть ли не робким народом. Каким образом «мирные» и «богобоязненные» русичи отстояли себя в условиях постоянной войны на северо-западных, западных, южных и восточных рубежах, да ещё часто и внутренних войн, а затем ещё и занять территорию, больше которой не занимал ни один народ (имеется в виду непосредственно русская территория, а не заморские колонии), при таком взгляде остаётся загадкой.

Если же изучить тексты былин, летописей, да страницы войн, которые вели русские, всё становится на свои места. Никаких «миролюбивых увальней» никогда не было (иначе русских бы просто уже не было, или они доживали свой век в составе чужого государства). Надо сразу отметить, что в военном аспекте русский народ непобедим. Даже последние краткие вспышки его военной активности, вроде броска десантников в Приштину или разгрома вымуштрованной лучшими западными инструкторами грузинской армии, по-прежнему вызывают в мире истерику и панические настроения. И это притом, что сейчас русский исполин усыплён «сказками» о «мире во всём мире», торжестве пацифизма и гуманизма и прочими благоглупостями. Русские воины во все времена умели весьма жестко отстаивать право народа на жизнь, ставя на место любого врага.

Во главе дружины был князь. Он первоначально выполнял четыре основные функции. Во-первых, князь - это военный вождь, защитник племени, земли-княжества. Это его главная задача - защищать свой народ, если он не справлялся с ней, в Древнерусском государстве его могли просто изгнать. Во-вторых, обязанность князя - «наряд», т. е. поддержание порядка на вверенной ему территории. В-третьих, князь выполнял судебную функцию, в её рамках появился такой памятник русского права, как «Русская правда». В-четвертых, князь обладал священной властью, выполнял жреческие функции до принятия христианства. Оставшись без князя (позднее царя), русские люди чувствовали себя неуютно, терялась связь с небом. Не зря князь Владимир провёл две религиозные реформы - поставил кумиров в 980 году, а в примерно 988 году принял христианство и начал крещение Руси. Да и с принятием христианства отношение к князю, как первосвященнику почти не изменилась. Именно князья занимались продвижением христианства в народные массы. Первыми русскими святыми стали тоже князья. В дальнейшем этот взгляд на княжескую власть был укреплён и византийской теорией о божественном происхождении власти. Это отношение сохранилось в Московской Руси и Российской империи, где церковь всегда была в подчинённом положении, в отношении царской (императорской) власти.

Князь всегда выступал в окружении верной дружины, боевых товарищей, соратников, охранителей и ударной силы всего русского войска. В 9-12 столетиях князь и дружина это нечто нерасторжимое, единое целое. Отношения в дружине были похожи на родственные и первоначально их заменяли, т. к. воин, поступавший в дружину, терял связь со своим родом и племенем. Слово «дружина» есть у всех славянских народов. Оно происходит от слова «друг» (свой, помощник, соратник).

Размеры дружины могли колебаться от нескольких десятков до нескольких тысяч воинов. Однако это были отборные воины-профессионалы, чья жизнь была посвящена только военной службе (в современном мире, с ними можно сравнить военные спецподразделения). Если простые «вои»-ополченцы, после выполнения задачи - похода, отражения набега, вторжения, расходились по домам и возвращались к прежней жизни земледельца, ремесленника или охотника, то дружинники были профессиональными воинами. По сообщению арабского путешественника Ибн-Фадлана от 922 года, вместе с киевским князем «в его замке находятся 400 мужей из числа богатырей, его сподвижников». Дружина Святослава Игоревича, с которой он сокрушил Хазарию и завоевал Болгарию, составляла около 10 тыс. бойцов. Дружина его правнука, сына Ярослава мудрого - Святослава II Ярославича, с которой он разбил половецкое войско, состояла из 3 тыс. воинов.

Исходя из того, что дружинники были всегда на передовой, грудью встречая опасность, они получили привилегированное положение. Они получали лучшие части военной добычи. Князь щедро одарял дружинников золотом и серебром. На пирах, они ели с лучшей посуды и получали лучшие куски. Достаточно вспомнить обиду дружинников на Владимира: «Горе головам нашим: дал он нам есть деревянными ложками, а не серебряными». Услышав это, Владимир повелел исковать серебряные ложки, сказав: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра». Ибо Владимир любил дружину и с ней совещался об устройстве страны, и о войне, и о законах страны».

Необходимо отметить, что пиры с дружинниками играли важную роль в то время. Русский пир был настоящим обрядовым действием, идущим с древнейших времён (видимо, от первобытных охотников, вместе поедающих добытого животного), исполняя его, люди чувствовали себя частью единого рода, племени, народа. Сидя за одним столом, все могли почувствовать себя частью огромного, могучего целого (чувство единения).

С развитием общественной системы, к XI—XII вв. дружина делится на два слоя: дружину старейшую, лепшую (лучшую), переднюю, и дружину молодшую, младшую. Старшие дружинники (княжие мужи, бояре) стали получать не только взятые в походах движимые ценности, но и регулярные дани с городов, поселений. Они стали занимать высшие военные и гражданские должности - посадников, воевод, тысяцких, послов, советников князя, его ближней думы. Складывалась феодальная система, на вершине которой был князь. Его непосредственными вассалами были старшие бояре (некоторые могли вести свой род от племенных князей), они в качестве волостей получали целые города. Выполняя административные, налоговые, судебные и военные функции, они одновременно получали право «кормиться» с подконтрольной территории. Вассалами старших бояр были мелкие бояре, и, возможно, младшие дружинники.

Младшая дружина включала в себе, по-видимому, несколько разрядов: детские, отроки, кмети, гриди, пасынки, дети боярские, мечники. Они по мере развития феодальной системы перестали быть «друзьями» князя, становясь военно-служилым сословием. Они могли получать за службу и заслуги небольшие деревни, из нескольких дворов и в будущем стали «дворянами».

Точное значение разрядов младшей дружины неизвестно. Так, есть предположение, что «гридями» называли телохранителей князя, которые жили непосредственно рядом с ним, в гридницах. «Мечники» входили в непосредственное окружение князя, выполняя разного рода административные функции. Слово «кмети» означало не только дружинников, но и свободных общинников. Ещё сложнее с «отроками» (в переводе, «не имеющие права слова, голоса»). Это слово изначально обозначало младшего члена рода, который не имел права высказывать своё мнение в совете взрослых мужчин. По источникам видно, что не все отроки были младшими дружинниками, часть их них выполняла роль дворовой прислуги. Поэтому, есть мнение, что отроки составляли низший разряд младшей дружины и исполняли служебные обязанности при княжеском дворе. Возможно, часть из них была «учениками», детьми, которые проходили военное обучение (некоторые из них могли быть детьми дружинников). С другой стороны, в источниках отроками могут называть дружину вообще. Так, в Повести временных лет сообщается, что когда началось вторжение половцев: «Святополк же стал собирать воинов, собираясь идти против них. И сказали ему мужи: «Не пытайся идти против них, ибо мало имеешь воинов», Он сказал: «Имею отроков своих 700, которые могут им противостать».

Ещё один разряд младшей дружины - «детские». Они стояли выше по рангу, чем отроки. Они не несли службы по двору, могли занимать высокие административные посты. По мнению И. Я. Фроянова, их значительною долю могли составлять дети знати, боярства (Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории).

Таким образом, в 12-13 столетиях вольная дружина времен «военной демократии» стала терять подвижность и превращаться в феодальное сословие обременённое землями, деревнями. У старших дружинников появились свои личные дружины, которые вливались в состав общей рати, при военной необходимости. Но и после превращения в феодалов, дружинники оставались ударной силой войска, его советниками и соратниками.

Русские воины и русские дружинники с самой глубокой древности отличалась особой психологией, для которой был характерен культ «боевой злости», презрения к смерти, отчаянной дерзости и храбрости, агрессивного пренебрежениями силами противника. Можно вспомнить несколько высказываний великого русского полководца Александра Суворова, который воспитывая «чудо-богатырей», был продолжателем древней славы русского оружия: «…ничто не устоит против русского оружия - мы сильны и уверенны в себе»; «Мы русские, мы все одолеем»; «От храброго русского гренадера никакое войско в свете устоять не может»; «Природа произвела Россию только одну. Она соперниц не имеет»; «…русские не могут отступать»; «Тщетно двинется на Россию вся Европа: она найдет там Фермопилы, Леонида и свой гроб».

Прекрасный пример русского воина и русского духа дают и подвиги великого Святослава. Перед решительным сражением с ромеями (византийцами), которые значительно превосходили его дружины в числе, Святослав сказал: «Так не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, ибо мёртвые срама не имут. Ежели побежим, срам нам будет. Не побежим, но станем крепко, я же пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о себе сами позаботьтесь». И ответили дружинники: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим».

В изложении ромейского хрониста Льва Диакона похожую речь Святослав произнёс в осаждённом Доростоле, когда на военном совете была высказана мысль о тайном отступлении из осаждённого города на кораблях или мирных переговорах с ромеями. Святослав (его византиец называет Сфендославом) глубоко вздохнул и воскликнул с горечью: «Погибла слава, которая шествовала вслед за войском росов, легко побеждавшим соседние народы и без кровопролития порабощавшим целые страны, если мы теперь позорно отступим перед ромеями. Итак, проникнемся мужеством, [которое завещали] нам предки, вспомним о том, что мощь росов до сих пор была несокрушимой, и будем ожесточенно сражаться за свою жизнь. Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством; [мы должны] либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, [достойные] доблестных мужей!» Далее Лев Диакон сообщает, что росы (он их часто называет «тавроскифами» и «скифами») никогда не сдаются врагам даже побежденные, когда нет уже надежды на спасение, они убивают себя сами.

Изначально состав дружины не отличался социальной однородностью. Большая часть дружинников в первые века развития древнерусского государства имели простое происхождение, из свободных общинников, воинов племен, земель. Они занимали своё положение благодаря не происхождению, а личным качествам. Оно было заработано собственным мужеством, заслужено или добыто благодаря счастливому случаю. Социальная мобильность тогда была очень высокой. Рядовой воин, ополченец мог стать княжеским дружинником, а его потомки - боярами. В свою очередь род древних славянских князей, старейшин мог легко прерваться, или опустится на уровень простонародья. На начальном этапе в дружину брали исключительно по личным качествам: воинскому умению, храбрости, мужеству. Так, можно вспомнить рассказ Повести временных лет о том, как князь Владимир сделал кожемяку, который победил в единоборстве печенежского богатыря, «великим мужем» и отца его тоже. Да и былины сообщают, что Илья был «крестьянский сын», а Алеша «роду поповского». Да и с Добрыней Никитичем не всё ясно. Двор у него богатый, но в некоторых былинах его именуют «крестьянским сыном».

Надо отметить, что у многих людей в отношении былин сложилось весьма неправильное представление, как о «сказках». Во-многом это связано с тем, что для детей былины пересказаны в «сказочной», упрощённой форме. В них были исключены «взрослые», жестокие, даже кровавые эпизоды, смягчена лексика. Человек вырастал, а представления остались детскими. Былины - это не сказки, а песни, основное отличительное качество которых заключается в том, что народные сказители-певцы, которые исполняли их, пересказывали подлинные события. В древности они исполнялись по всей территории Руси. В 18-19 столетиях, когда их начали записывать, искать, они сохранились лишь на Русском Севере, особенно в среде свободных крестьян-поморов.

Мелодии этих песен протяжны и величественны. Сюжеты подчас жестоки, как и сама жизнь. Не боялись исполнители применять и «взрослые» слова. Понятно, что за столетия в былинах могли появиться неточности, исправления. Так, древних хазар, печенегов и половцев заменили поздние татары. Однако историческая основа проглядывается в них весьма зримо. Причём настолько сильно, что известный советский историк Б. Д. Греков назвал былинный эпос «устной историей». Именно русские летописи, былины и византийские источники дают нам большинство данных на устройство русского войска. Изначально словом «дружина», «войско» было охвачена вся совокупность полноправных мужчин. Только с углублением социального расслоения, «дружиной» стали назвать только воинскую элиту, непосредственных соратников князя.

Русские былины являются очень важным источником для выявления психологии русских рыцарей-витязей. Образ богатыря-витязя - тяжеловооружённого конного воина, защитника Отечества, со своими представлениями о чести, долге, с определённой гордостью (у некоторых богатырей она доходит до зазнайства), рождает ассоциацию с западноевропейским рыцарством.

Однако, есть серьёзное различие, западные рыцари все являются знатными людьми. Русские же былины были «продуктом» простого народа. Чаще всего былина начинается с того, что богатырь выезжает из дома, богатого, как у Добрыни Никитича, или крестьянского, как у Ильи. Причиной, что заставляет их покинуть малую родину, является желание защитить людей, или «погулять» (очень частый мотив). В будущем герое кипит нерастраченная энергия, он «буйный», гумилевский пассионарий. В настоящее время такую личность называют человеком с активной жизненной позицией. Заложенный в человеке потенциал требует выхода.

В этом отношении сразу обращает на себя внимание непохожесть былинных героев на привычный портрет русского народа, как он изображался некоторыми историками или философами, вроде Н. А. Бердяева, никакой пассивности, женственности. Был даже создан целый миф об исконной пассивности славян, которым нужны «варяги», немцы для того, чтобы ими руководить и направлять их. Признак богатырства - это их активность, даже буйность. Это их одна из социально-психологических черт.

Другой важной чертой русского витязя является чёткая социальная направленность его деятельности. Он живёт интересами общества, народа. Даже такой древний, наделённый многими волшебными свойствами персонаж, как Волх Всеславич, который не нуждается ни в чьей опеке или похвале, не чужд общим интересам. Свой поход «на царство индейское, на царя Салтыка Ставрульевича» он начинает потому, что тот «хвалится - похваляется: Хочет Киев-град за щитом взять». В русском эпосе герой не мыслится живущим вне народных, государственных интересов. Древняя, полная мифической символики борьба со Змеем Горынычем превращается в возмездие за сожженные города и освобождение уведённых в плен людей.

В былинах, чтобы войти в дружину, обычно, требуется совершить два подвига. Один (или несколько) богатырь совершает по своему желанию по дороге в Киев, другой уже имеет характер княжеского задания. Часто первый подвиг носит характер простого удальства: Добрыня просто так, без особой цели, вступает в борьбу со Змеем, давит его детёнышей; Алеша убивает никого не трогающего, бывает и спящего Неодолища. Княжеские задания уже носят «общественно полезный» характер. Добрыня, уже во второй раз сталкивается со Змеем, вызволяя княжескую племянницу Забаву Путятишну; Алёша освобождает стольный град Киев от Тугарина.

Патриотизм в былинном эпосе присутствует не только в виде осознанного убеждения, но и как глубинная психология определяющая мировоззрение. Участие в делах народа для богатыря является смыслом жизни. Интерес земли Русской богатырю-витязю важнее личного (это отличает богатырей от многих героев сказок, которые стремятся только к собственному благополучию). Так, Илья превозмогает личную неприязнь к Владимиру и обиду на него, чтобы защитить Киев, простых людей.

Ещё одна черта психологии русских витязей - это чувство личного достоинства и чести. Богатыри горды и «запальчивы», не спускают обид. Оскорбление не прощается никому. Даже такой умудрённый жизнью, в целом спокойный богатырь, как Илья, в делах чести весьма крут. Обиженный князем он устраивает пир для «голи перекатной». Илья бьётся с Добрыней, из-за того, что пошла слава о нём как великом мастере бороться.

Основные черты психологии богатырей - активность, социальная направленность их действий, глубокий патриотизм и чувство личного достоинства, это всё наследие эпохи т. н. «военной демократии». В 10-13 вв. эта эпоха ещё не была забыта, большая часть населения была свободной и вооружённой. До крепостного права было ещё далеко. К сожалению, многие распространяют представления о крестьянах 18-19 вв., на более раннюю эпоху. Каждый полноправный общинник при необходимости участвовал в военных операциях. «Вои», городские и сельские ополченцы ни вооружением, ни приёмами боя значительно от дружинников не отличались. Не имелось и чётких социальных границ. В низшей своей части дружина часто пополнялась из простого народа. Поэтому, в дружинниках, богатырях видели «своих».

Как пишут В. Долгов, М. Савинов: «Народ в былинах вспоминает прежде всего о себе. Рассказ о княжеских богатырях-дружинниках, рыцарях Святой Руси, воспринимается как информация не о предках господствующего класса, а о корнях народа в целом. Это … социально-психологический портрет основной части русского общества Древнерусского государства - «людей», полноправных общинников, из которых формировалась дружина - богатырское братство. Он сохранен народной памятью как воспоминание о свободном и благородном прошлом» (Вадим Долгов, Михаил Савинов. Храбры Древней Руси. М, 2010).

Воспитание воина

Подготовка воина начиналась с самого детства. Надо сказать, что оно тогда было весьма коротким, в 15-16 лет мужчина считался уже взрослым, мог жениться и начинать самостоятельную жизнь. Боярский сын в эти годы поступал в дружину.

Первым рубежом, который отмечал взросление мальчика и его переход из состояния младенчества в состояние ребёнка, наступал в 2-3 года. Он отмечался постригом. Некоторые этнографы, считают, что этот обычай бытовал не только в среде знати, но и во всех социальных слоях. Иногда этот обряд мог совпадать с другим - посажением на коня. Эти обычаи восходили к глубокой языческой древности и носили характер военно-возрастной инициации (посвящения). В более поздний период откровенно языческое посажение на коня было вытеснено из жизни, а обряд пострига, близкий христианской обрядности по форме, остался, как «благопристойный». На Западе этот древний обычай трансформировался в ритуал посвящения в рыцари. На Руси же мальчиков, таким образом, настраивали на будущее, им предстояло стать воинами.

С раннего детства детей приучали к оружию. Археологи часто находят детские деревянные мечи. Обычно их форма соответствовала форме настоящего оружия данной эпохи. Нужно обратить внимание на то, что детские мечи, кинжалы, копья и луки на Руси выполняли не развлекательную задачу, как современные игрушки. Через игру мальчик получал опыт обращения с оружием. Деревянным оружием можно было изучать приёмы боя как настоящим. Детское оружие было необходимо для постепенного обучения приемам, получения навыка, развивало силу (к примеру, клинок, сделанный из дуба, по весу был сравним с настоящим), ловкость.

Помимо оружия, в набор будущего воина входили лошадка, лодочки, волчки, санки, различных размеров мячи. Они были необходимы не только для развлечения, но и для развития ловкости, координации движения. Кроме того, дети знати с раннего детства получали и настоящее оружие - мечи, кинжалы.

Существовала ли на Руси особая школа (или несколько) оружейного и рукопашного боя? На этот вопрос пытался ответить человек, который специально искал следы этой системы в сохранившихся обычаях русских кулачных бойцов - создатель славяно-горицкой борьбы Александр Белов. Вот какие выводы он сделал: «… при почти поголовном вовлечении мужского населения (низших социальных слоёв) дореволюционной России в ту или иную форму народного состязания полностью отсутствует такое звено, как специальное обучение, школа… Вероятно, особую, тренировочную роль в подготовке будущих борцов и мастеров кулачного схода играла детская забава - народная игра. Чтобы уклониться от летящего в вас «чингалища булатного», нужно было всё своё детство побегать от закатанных друзьями снежков да покачаться, стоя ногами на качелях, учась распределять движение от пяток до плеч, поездить, не падая, с горы на ногах по ледяной дорожке, побегать в валенках по льду, когда разъезжаются ноги, да набегаться в «салки пятнашки», уклоняясь от пытающего тебя достать товарища… Впрочем, разве всё перечислишь? Дворовая игра и спорт, по сути, одно и то же. Технике же самого боя научиться - дело несложное. Особенно если состязания мастеров проходят с детства у тебя на глазах. А уж всё остальное - практика» (Белов А. К. Славяно-горицкая борьба. Изначалие. М., 1993).

Кроме того, необходимо отметить ещё одну «школу» для обычного жителя Древней Руси, которую проходил почти каждый русич. Это жизнь в лесу или лесостепи. Хорошей закалкой для бойца была охота. Она учила умению читать следы, выжидать, сидеть в засаде, убивать. Необходимо помнить, что Русь тогда была покрыта дремучими лесами, полными дичи. Это сейчас охота - это больше развлечением, чем реальная угроза жизни человека. Средневековый охотник находился в совсем других условиях. Добыть «хозяина леса» с помощью рогатины, дело серьёзное.

Таким образом, традиция боевой подготовки охватывала почти всё мужское население и просуществовала от времен родового строя до начала 20 столетия. Её основой были народные игры, обрядовые действия - от детских до взрослых, когда стенка на стенку сходились улица на улицу, деревня на деревню.

В Древнерусском государстве, воин, пройдя стадию детских игр в догонялки, в снежки, в ножички, стадию игровых поединков деревянным оружием, обучившись стрелять из простого лука, с самого начала включался в настоящие боевые операции. Благо возможностей повоевать было предостаточно. Понятно, что практика брала свою плату жизнями, но уцелевшие, а таковых, обычно, было большинство, учились быстро и хорошо. Ни в одной школе, с искусственными тренировочными ситуациями, так не научат.

Вооружение

Главным поставщиком сведений о древнем оружии является археология. Кроме того, некоторые данные можно получить по письменным и изобразительным источникам. Археология позволяет изучать сами предметы вооружения, позволяет установить их форму, размеры, вес, материал, технологию изготовления. Изобразительные источники - иконы, фрески, миниатюры и пр., позволяют увидеть, как носилось, применялось оружие, увидеть цельными те предметы, которые дошли только в виде фрагментов.

Наибольшее число археологических находок русского оружия происходят из могильников, древних кладбищ. В погребениях языческого периода оружия является обязательным атрибутом воинов-дружинников, часто и простых общинников. Эта традиция не исчезла и распространением христианства, хотя общее число захоронений с оружием сократилось. Что интересно, захоронения с оружием встречаются не только в сельской местности (как известно, в среду сельских жителей христианство проникало небыстро и долго соседствовало с язычеством), но и в погребениях дружинников. Оружие также находят при раскопках городищ, иногда на местах сражений.

Принадлежностью профессиональных воинов были меч, шлем, кольчуга, оружие с украшениями. К специфичному оружию дружинников в первую очередь относятся высококачественные мечи и сабли, изготовление которых требовало значительного умения, а также большая часть защитного вооружения (кроме относительно несложных в изготовлении деревянных щитов). По сообщению арабского путешественника Ибн-Фадлана, который наблюдал за русами на Волге, каждый имел при себе топор, меч и нож, причём с оружием они никогда не расставались.

Меч. Самым почётным и престижным оружием русского воина был меч, рубящее и рубящее-колющее обоюдоострое холодное оружие ближнего боя. Мечом наносились, в основном, рубящие удары, поэтому примерно до 13 столетия острие не затачивалось, кончик меча был закруглённым. Долгое время этот тип оружия пытались объявить «скандинавским». Русские мечи были похожи на них формой клинка и видом рукояти. Однако скандинавы не были изобретателями тяжёлого рубящего меча. Этот тип меча появился в Средней и Западной Европе к 8 столетию.

Учёные выделяют среди мечей, найденных на Руси в 9-11 вв. около 20 типов и подтипов. В основном у них различаются размеры и формы рукояти («черена»), клинки однотипны. Средняя длина клинка составляла около 95 см. Ширина клинка у рукояти достигала 5-7 см, к концу он плавно сужался. Посередине клинка проходил «дол» - широкое продольное углубление. Его иногда называют «желобком для стекания крови», но на самом деле он служил для некоторого облегчения меча, который весил около 1,5 кг. Толщина клинка в области дола была около 2,5 мм, по его сторонам - до 6 мм. Однако, благодаря мастерству кузнецов и особой выделке металла, такое различие в толщине никак не влияло на прочность меча.

Мечи, как и прочее вооружение, существенно изменяются со временем. В конце XI — начале XII века мечи становятся короче - до 86 см, легче - до 1 кг и тоньше. В IX—X вв. дол занимал половину ширины клинка, в XI—XII вв. уже треть, а XIII в. превратился в узкий желобок. В XII - XIII вв. клинок удлиняется - до 120 см, и утяжеляется - до 2 кг, из-за усиления защитного вооружения. Рукоять также становится длиннее, в результате появляются двуручные мечи. Дол постепенно исчезает, чтобы сделать меч тяжелее. В более раннюю эпоху «богатырские» мечи являются исключением. В это время они по-прежнему рубящее оружие, но в летописи под 1255 год упоминается первый колющий удар.

Мечи носили в ножнах, обычно, деревянных, обтянутых кожей, за спиной или на поясе. Часто ножны украшались литым наконечником. Воины-всадники пользовались мечом реже пеших воинов, это было связано с тем, что центр тяжести смещён к рукояти, а затрудняло возможность удара сверху вниз, из седла. Обычно мечи принадлежали только дружинникам, реже - зажиточным ополченцам. Мечи были очень дорогими из-за того, что процесс производства хорошего клинка был долог и сложен. К тому же они требовали от владельца значительного мастерства, это было оружие профессионала. Меч применялся в русском войске до 16 столетия. К этому времени в коннице он был значительно потеснён саблей, более удобной для конного боя.

С мечом издревле был связан обширный набор поверий и легенд. Это не было просто оружие, инструмент убийства. Он являлся частью культуры народа. Меч воспевается в героическом эпосе, его используют в религиозных ритуалах, он выступает как священное подношение, самый дорогой подарок. Меч - это символ высокого социального положения.

Меч часто попадает на страницы русских летописей, других документов. В Повести временных лет содержится рассказ о дани хазарам со стороны полян мечами. В ней меч выступает символом будущей победы славян над хазарами. Во время заключения мирного соглашения с ромеями русские дружинники используют меч в ритуале клятвы. Святослав, когда византийцы, испытывая его, посылали ему богатые дары, золото и паволоки (дорогая шелковая ткань), проявил равнодушие. Он заинтересовался только мечом и иным оружием. Византийские послы сообщили своему владыке: «Лют будет сей муж, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Плати ему дань».