«Этот помпезный, мраморный палаццо, выстроенный несколько лет назад, будто перенесся на тихую, чинную улочку прямиком из Венеции, разом потеснив и затенив вековые дворянские особняки с облупленными колоннами и одинаковыми треугольными крышами. Вот и сейчас, в предполуночный час, соседние строения тонули во тьме, а красавец-дом весь сиял и переливался, похожий на сказочный ледяной дворец: роскошный фронтон по самоновейшей американской моде подсвечивался электрическими огнями». Так в романе «Статский советник» Б. Акунин описывает особняк банкира Литвинова.
Похоже или нет, судите сами. В романе дом расположен на Трехсвятской улице, а поскольку такой улицы в Москве никогда не было, то почему бы и не здесь ему располагаться? А самое главное, у дома действительно имеется двойник, и не где-нибудь, а в Италии. Сравните эти две постройки – и если сумеете, найдите хоть пару отличий. Строился дом как частная резиденция купца первой гильдии Гавриила Аслановича Тарасова из Екатеринодара. Изначально фамилия звучала как Торосян, но позже, с появлением богатства, «русифицировалась». Основателем династии считается Аслан Тарасов, разбогатевший на торговле ватой, а позже занимавшийся зерном и нефтью. Его сыновья основали «Мануфактуру братьев Тарасовых» и перебрались в Москву.
Гавриил Асланович, желая иметь жилище не менее впечатляющее, чем у соседей по Спиридоновке, Морозова и Рябушинского, заказал проект академику Ивану Жолтовскому. Тот, будучи поклонником итальянского архитектора Андреа Палладио, взял за основу палаццо Тьене – дворец, построенный великим зодчим в середине XVI века. Правда, российский архитектор слегка изменил пропорции здания – у Палладио верхняя половина больше нижней, Жолтовский сделал наоборот. В соответствии с традициями средиземноморской архитектуры у дома есть заросший зеленью внутренний двор, а на крыше – терраса с балюстрадой и верандой. По ней раньше можно было перейти из одной части дома в другую, но российский климат подобных вольностей не прощает, так что, когда крыша потекла, террасы пришлось сделать крытыми (в советское время они превратились в конторские помещения).
В техническом отношении здание было весьма современным: рядом с черной лестницей имелся грузовой лифт, в подвале размещались нагревательные котлы, подававшие пар в радиаторы отопления, а горячую воду – в машины собственной прачечной. Жолтовский постарался сделать безупречную стилизацию под Ренессанс: от инкрустированных яшмой и гранитом дверных порталов до внутреннего дворика с террасами и небольшим фонтаном в виде каменной чаши с тремя морскими коньками. Образ дворца эпохи Возрождения создавали анфилады залов с огромными фресками на кессонированных потолках, люстры, изготовленные по специальным эскизам, антикварная мебель и светильники. Для росписи потолков (там разместились копии работ Пинтуриккьо, Тинторетто, Тициана и Джулио Романо) были приглашены Игнатий Нивинский, Евгений Лансере и Викентий Трофимов.
Но как ни старались строители и художники, отпраздновать новоселье заказчику не довелось: он умер до окончания работ в 1911 году. На фасаде особняка, обращенном на Спиридоновку, осталась гордая надпись на латыни GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI, то есть «Гавриил Тарасов построил в год нашей эры», но дату так никто никогда и не проставил. Не довелось пожить в этом доме и сыновьям Гавриила Аслановича – Георгию и Саркису. Желая уменьшить сумму налога на наследство, наследники попытались занизить стоимость дома, но эти цифры были опротестованы, и начавшаяся судебная тяжба затянулась на несколько лет – до самой революции, одним махом снявшей все имущественные вопросы семьи Тарасовых.
После переезда советского правительства из Петрограда в Москву здесь работал Наркомат по иностранным делам, потом администрация американской помощи (АРА) и Верховный суд СССР, Комитет по физической культуре и спорту, посольства Польши и Германии, а с 1979 года здание занимает Институт Африки. Из первоначальной обстановки дома до наших дней не дошло ничего, но потолочные фрески хорошо сохранились. Как ни удивительно, в бурях и войнах минувшего века род Тарасовых тоже сумел уцелеть. Представитель другой ветви этого семейства, Аслан Александрович, после революции вывез семью из Москвы и через Константинополь добрался до Парижа. Там вырос его сын Леон, ставший французским писателем. Удостоенный Гонкуровской премии, избранный в члены Французской академии, он вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя.
Оставшиеся в России потомки Гавриила Тарасова не только не пропали, но и сумели сохранить фамильную «коммерческую жилку». В годы перестройки, едва в СССР открылась возможность заниматься частным предпринимательством, один из первых кооперативов зарегистрировал Артем Михайлович Тарасов. Не прошло и двух лет, как телепрограмма «Взгляд» представила его стране в качестве первого легального миллионера.
(кликните на фотографию, чтобы увеличить ее)
Историческая справка
Постройку этого дома заказал архитектору Ивану Владиславовичу Жолтовскому купец 1-й гильдии Гавриил Асланович Тарасов владелец Екатеринодарской Большой мануфактуры, меценат. Богатство Тарасову принесла торговля ватой. Позже он значительно расширил профиль своей деятельности, торговал нефтью, зерном. В Москву Тарасов приехал из Екатеринодара. Гавриил Асланович принадлежал к армянскому роду Тарасян. Фамилия русифицировалась и после него уже все стали Тарасовы.
Этот участок на Спиридоновке Тарасов купил в 1902 г., в 1907 г. он приступил к сносу прежних строений. В 1908 г. архитектор И.В. Жолтовский (помощник - инженер А. Н. Агеенко) начали строительство нового особняка. Внутреннее убранство получилось гораздо интересней лаконичного, даже мрачноватого фасада. Самое богатое убранство в комнатах, расположенных вдоль Большого Патриаршего пер. Эта часть предназначалась для проживания самого Г. А. Тарасова и его семьи. Он не дожил до конца строительства - скончался в 1911 г. Достраивали особняк его сыновья. Им тоже не пришлось пожить в особняке – практически все время после окончания строительства и до революции они провели в судебных тяжбах по вступлению в наследство. Сыновья пытались снизить стоимость этого здания, чтобы меньше платить налогов. В 1917 г. сыновья Гавриила Аслановича покинули Россию.
Сейчас единственная ветвь Тарасова проживает во Франции. Один из его потомков вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя, французского писателя, лауреата Гонкуровской премии и члена Французской академии. Потомки Тарасова в этом доме не бывают.
Жилым здание никогда не было, хотя строилось как резиденция. Это слово, пожалуй, наиболее точно отражает замысел Гавриила Аслановича. После революции и до 1937 г. здание занимал Верховный Суд СССР, потом, перед Великой Отечественной войной, особняк был передан дипломатическим службам. Некоторое время здесь располагалось посольство Германии, затем Польши. Институт Африки получил это здание в 1979 г. и занимает до сих пор.
В один из красивых теплых от солнца и воспоминаний о лете сентябрьских дней я вошел в парадный (он же единственный) подъезд института Африки в Большом Патриаршем переулке. Осведомился у консьержа, где находится кабинет заместителя директора и бодро зашагал прямо по коридору… На лестнице, по которой я поднялся, из-за каждой из двух дверей мне сказали, что кабинета с таким номером у них нет. Устремившись в противоположную от лестницы сторону, я попал во внутренний двор особняка… Пришлось вернутся к консьержу. Он моему рассказу не удивился и предложил другой путь. Вторая попытка оказалась удачней и, парадная лестница вывела меня на второй этаж, где я встретил заместителя директора института. Ощущение не полного понимания пространства, в которое я попал, сопровождало меня во время всего путешествия… Лишь позже, когда я обрабатывал фотографии и готовил текст для очерка, я постиг замысел заказчика и архитектора…
Особняк Тарасова – копия дворца Тиена в Виченце (Италия) архитектора Андреа Паладио, любимого зодчего Жолтовского. Практически все архитектурные формы заимствованы у итальянского оригинала. Пропорции сняты с дворца Дожей в Венеции; высота первого этажа на треть превышает высоту последующих этажей. Это сделано для придания дому монументальности. Высота этого трехэтажного здания 17 метров, но, несмотря на его внушительные размеры, он состоит всего из двух квартир. Этот московский дом интересен цельностью выраженного в нем от фасада до фурнитуры дверей и окон стиля Возрождения. Люстры, бра были частью приобретены у антикваров, частью выполнены по рисункам художников. Дверной портал с мраморными наличниками инкрустированы гранитом и яшмой. Ничего из первоначальной обстановки до наших дней не дошло. И вообще неизвестно, была ли завезена мебель после окончания строительства. Поэтому в нашем очерке мы будем говорить только об архитектуре.
Внутренний двор
Для меня было полной неожиданностью, что у дома есть внутренний двор. В центре двора расположен фонтан (не действующий) и садовая скульптура. Время их появления неизвестно, но точно после окончания строительства и до размещения здесь института Африки. В этом дворике в стиле итальянского палаццо всегда одинаково тихо и уютно…
Парадная часть дома
Въезд в дом
Со стороны Б. Патриаршего переулка, где видны закрытые арки, был въезд в дом. Сюда приезжали на экипажах, а с 1914 года сыновья Тарасова пользовались автомобилями. Въездные арки соединяли две квартиры и в то же время разъединяли их. Над арками были открытые террасы. На крыше был балкон с балюстрадой и верандой, по которой можно было перейти из одной части дома в другую. Террасы пришлось закрыть, эксплуатировать их в нашем климате неудобно. На их месте оборудованы конторские комнаты. Въездные арки также были закрыты; сейчас здесь находится библиотека. Анфиладные дверные проемы сохранились, но прикрыты шкафами с книгами. Сохранился ключ от двери библиотеки, раньше им открывался вход в парадную часть дома.
В той части особняка, которая располагается вдоль Спиридоновки на фасаде нет входа и это придает зданию особенную монументальность. Эта часть дома предназначалась для приемов. Расположение комнат вдоль Б. Патриаршего переулка и вдоль Спиридоновки – анфиладное, т.е. из одной части дома в другую можно было пройти не по коридору, а через комнаты.
Синий зал (1 этаж)
Тарасов полностью отдал внешнее и внутреннее оформление особняка на волю архитектора и художников, поставив только одну задачу: главное - роскошь. Вообще, особняк славен именно росписью потолка, к которой были привлечены такие известные театральные художники-декораторы как Игнатий Игнатьевич Нивинский и Евгений Евгеньевич Лансере (член объединения «Мир искусства»). Нивинский расписывал квартиру хозяев, а Лансере – залы приемов. Росписи потолков – это стилизация под стиль Возрождения. Рисовали художники по сырой штукатурке. Невинский и Лансере были тогда очень популярными, модными художниками, видимо поэтому их и пригласили. Вообще семья Тарасовых была известна как меценаты, театралы. Может, поэтому роспись заказали театральным художникам. Сейчас особняк иногда посещает правнук Лансере, он пишет научную работу по произведениям прадеда.
В Синем зале, как в малом и большом залах для приемов на стенах размещены карнизы для ковров, картин или гобеленов. На дверях и оконных рамах сохранилась оригинальная фурнитура.
Холл (1 этаж)
Стены имеют лаконичный декор, все внимание зрителя, по замыслу архитектора, должно быть обращено на потолок. Сочетание горизонтальных балок маренного дерева на потолке и светлых вертикальных колонн на стенах придают пространству благородную сдержанную роскошь.
Большой зал для приемов
Из холла мы попадаем в Большой зал для приемов. В наше время он используется для проведения собраний института.
В нем находится один из трех каминов дома. Все они действующие, сотрудники института ими пользуются. Камины сделаны из искусственного камня. Потолок кессонированный, из мореного дерева. В этом помещении особая атмосфера, я бы сказал, что из всех ощущений доминирует торжественность. Как это достигнуто? За счет сочетания цветов: приглушенных оттенков высокого фриза под потолком, однотонных стен, камина и балок потолка… И там на потолке среди мореного дерева выделяется золотой и голубой цвет мелких изобразительных деталей… Все остальное только фон для этих небольших цветных пятен.
Малый зал для приемов
На потолке видны надписи на латыни, например «Danae pluvio auro Perseum conceperat» («Даная от дождя золотого зачала»). Сейчас здесь читальный зал.
Первая парадная лестница
Орлы на потолке появились в то время, когда здание занимало польское посольство. Какой рисунок здесь был первоначально не известно. Мозаичное панно на лестнице – дар африканского народа институту (80-е гг.).
Холл на втором этаже
В холле на потолке видны протечки, утраты декора, причина в том, что на крыше была открытая терраса (переход из парадной части квартиры в жилую). Кровля была сделана некачественно и постоянно протекала. Терассу закрыли.
Колонны в холле сделаны из искусственного мрамора. Определить это можно только подойдя к ним очень близко.
Когда делали вскрытие стен, обнаружили первоначальные краски, стены тогда были серо-оливковых тонов. Здесь находится второй камин особняка.
Кабинет
Потолок в кабинете – картинная галерея. Над головой посетителя в рамках в красивой симметрии расположены рисунки по античным сюжетам. В этом зале находится 1-я копия Нивинского (исчисление внутри особняка) картины Тинторетто «Рождение млечного пути». По легенде бог Кронос прикладывает к груди богини Геи маленького Геракла, чтобы обожествить его, поскольку он рожден от простой женщины. Брызги молока из груди становятся звездами Млечного пути. У Тинторетто была еще нижняя часть картины, где молоко падает на землю и так рождаются белые лилии. Первый вариант этой картины мы видели в Малом зале для приемов в жилой части дома. У Тинторетто было семь вариантов этой картины. Но и у его картин не осталось нижней части и присутствие белых лилий передается из уст в уста как легенда. Может быть, нижняя часть картин была удалена художником, чтобы сохранить пропорции? Неизвестно.
Жилая часть дома
Вторая парадная лестница
Вторая лестница ведет из холла, в который попадает в наше время каждый посетитель института Африки, вошедший через единственную дверь дома со стороны Б. Патриаршего переулка. Именно по ней я и поднялся на второй этаж во время счастливой попытки найти кабинет заместителя директора института. Может показаться, что на сводчатом потолке мозаика, на самом деле это роспись, искусно имитирующая мозаику.
Зал 1
Рядом с лестницей на первом этаже расположены анфиладой три зала. У них нет названий, поэтому я использую цифры. Отделка дверных порталов – природный камень, привезенный из Италии. Из Италии, как мне сказали, на подводах привезли и два очень красивых больших венецианских зеркала. Все люстры в этих залах русской работы, но стеклянные элементы венецианские. Обработка стен самая простая (штукатурка), кое-где используется натуральный камень, привезенный из Венеции. Стены сделаны из искусственного мрамора.
В основном потолки кессонированные, разбитые на разных размеров кессоны . В кессонах роспись по мотивам древнегреческой мифологии. Сюжеты и изображения богов и богинь достаточно узнаваемы.
Зал 2
В этой части особняка, которая расположена вдоль Б. Патриаршего переулка самые богатые росписи. Автограф Невинского отчетливо виден на одной из картин (это не копия с картины итальянских мастеров, а оригинальная работа). Расписные потолки – копии картин Тинторетто, самая известная его картина – «Рождение млечного пути» присутствует в двух вариантах: в Малом зале для приемов и здесь во тором зале.
Зал 3
Герб над камином не имеет отношение ко времени постройки, он был сделан позже кем-то из арендаторов.
Отопление для каждой из двух квартир было отдельное (отопительные котлы находились в подвале). Вообще в доме использованы самые передовые технические решения того времени. Трубы проведены в толще стен, во всех комнатах размещены радиаторы парового отопления. В доме было электричество и санузлы. Для подъема и спуска белья, посуды, для подсобных работ на черной лестнице был сделан грузовой лифт. В здании работала собственная прачечная.
В особняке Тарасова очень много комнат. Мы осмотрели только самые ценные с художественной и самые красивые с эстетической точки зрения.
Реставрация
В ближайшие годы в особняке Тарасова будет проведена научная реконструкция. Реконструкция должна обновить инженерные коммуникации, кровлю. Необходимо привести в порядок полы, двери; почистить, обновить архитектурные элементы: балки и лепнину. Росписью реставраторы займутся, если останется время и деньги; сейчас она в прекрасной сохранности.
Вот и закончилось путешествие в эпоху Возрождения. Я видел немного зданий в этом стиле, а побывал внутри впервые. Впечатление сильное…, настолько, что ходить в него каждый день на работу мне было бы непросто. Размышляя так, я оказался на Патриарших прудах около павильона. Семья лебедей кормилась хлебными крошками. На берегу молодая мама просила дочь не подходить к птицам слишком близко. Девочка все равно протягивала лебедям свой кулачок; самец не в серьез отпугивал ее. Самка плавала на некотором отдалении от берега и с любопытством разглядывала людей…
Благодарности:
Автор выражает благодарность заместителю директора института Африки РАН Ольге Анатольевне Мыскиной и главному специалисту Управления контроля за сохранением и использованием объектов архитектуры и истории Котт Наталье Анатольевне за огромную помощь при подготовке этого очерка.
Текст и фотографии Сергей Селихов
Этот знаменитый особняк знают многие. Стоит только отойти с Патриарших прудов в сторону Спиридоновки, как вашему взору предстанет великолепное здание. Однако немногим удалось побывать внутри.
А сегодня предлагаем ознакомиться с его интерьерами —>
На углу улицы Спиридоновка и Большого Патриаршего переулка стоит большой серый особняк, очень напоминающий итальянские палаццо эпохи Возрождения. Этот уголок Италии в Москве называется Особняк Тарасова или просто Дом Тарасова, сейчас его занимает Институт Африки РАН.
Стоит немного рассказать о семействе Тарасовых. Это семья черкесских армян из Армавира. Изначально их фамилия звучала как Торосян, но позже русифицировалась, и все они стали Тарасовыми. Основателем династии считается Аслан Тарасов, занимавшийся бизнесом на юге России. Его сын, Гавриил Асланович Тарасов, стал владельцем Екатеринодарской Большой мануфактуры. Основное богатство ему принесла торговля ватой. Позже он значительно расширил профиль своей деятельности, торговал нефтью, зерном. Наконец, в 1902 году вместе со своими братьями Александром и Михаилом перебрался из Екатеринодара в Москву.
Известный московский коллекционер Петр Щукин вспоминал: «Вначале братья Тарасовы жили весьма скромно; ездили по железной дороге в третьем классе, возили с собой мешки с сухарями из черного хлеба, которыми питались дорогой, носили зимой потертые бараньи шубы, но потом они разбогатели, и мы увидели их в собольих шубах с бобровыми воротниками».
Участок для строительства особняка Гавриил Тарасов приобрел в 1907 году и место это выбирал тщательно. Здесь, на Спиридоновке, проживала городская элита. Достаточно сказать, что особняк Тарасова стоит прямо по диагонали от знаменитого особняка Зинаиды Морозовой, построенного архитектором Шехтелем, ныне это Дом приемов МИД (см. ). Место это было очень престижным и перебравшемуся не так давно в Москву Гавриилу Тарасову необходимо было иметь статусный дом, достойный того места, которое он хотел занять в верхушке социальной пирамиды Москвы.
Строго симметричный, лишённый входных дверей фасад по Спиридоновке практически буквально воспроизводит рисунок фасада палаццо Тьене, выстроенного Андреа Палладио в Виченце в 1542-1553 годах. Единственное изменение копии относительно прототипа - увеличенная высота первого этажа. Следуя пропорциям венецианского Дворца дожей, архитектор Иван Жолтовский сделал первый этаж на 1/13 более высоким, чем второй. Таким образом верхний этаж воспринимается облегчённым относительно массивного первого этажа. Как и почему Жолтовский выбрал за образец фасадов именно палаццо Тьене - осталось неизвестным.
Этот московский дом интересен цельностью выраженного в нем стиля Возрождения, от фасада до фурнитуры дверей и окон. Кстати, ничего из первоначальной обстановки особняка до наших дней не дошло. Более того, вообще неизвестно, была ли завезена сюда мебель после окончания строительства.
В ежегоднике «Московский архитектурный мир» за 1912 год особняк Тарасова назван «сказкой былых времен». Дом на Спиридоновке вошел в число богатейших и интереснейших с точки зрения архитектуры сооружений Москвы того времени. Его парадные фасады отличаются монолитностью и массивностью. Облицовка первого этажа имитирует гранит, а второго - мрамор, но выполнен дом из бетона.
В той части особняка, которая располагается вдоль Спиридоновки, на фасаде нет входа и это придает зданию особенную монументальность. Эта часть дома предназначалась для приемов.
Если помещения вдоль Спиридоновки были парадными, то комнаты вдоль Большого Патриаршего переулка предназначались для проживания членов семьи Тарасова, но их внутреннее убранство было не менее пышное, чем в парадных залах. Расположение комнат вдоль Большого Патриаршего переулка и вдоль Спиридоновки – анфиладное, т.е. из одной части дома в другую можно было пройти не по коридору, а через комнаты.
В доме были использованы самые передовые технические решения того времени. Отопление для каждой из двух квартир дома было отдельное. Трубы проведены в толще стен, во всех комнатах размещены радиаторы парового отопления. В доме было электричество и санузлы. Для подъема и спуска белья, посуды, для подсобных работ на черной лестнице был сделан грузовой лифт. В здании работала собственная прачечная.
Строительство особняка шло с 1909 по 1912 годы. Гавриил Асланович умер в 1911 году, не дожив до конца строительства. О заказчике напоминает латинская надпись на парадном фасаде «GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI M», что означает: «Габриэль Тарасов сделал в году от Рождества Христова 1000…». Видимо, после латинской М, обозначающей тысячу, должны были проставить окончательный год, но его так и не проставили из-за последующих событий, начала Первой Мировой войны и затем революции.
Дом достраивали сыновья. Им пришлось даже писать заявление в управу о своем несогласии со столь высокой пошлиной на наследство: «….постройки нашего владения, правда, могут быть отнесены некоторым образом к богатым, но это богатство условно, конечно, постройка будет богатой, если она сложена из дикого камня, гранита, но та же постройка, сложенная из простого кирпича, которому посредством бетона придан вид глыб дикого камня, будет иметь уже другой характер, т.е. небогатый… Внутренняя отделка этих особняков также обычная, исключая плафона потолка расписанного художником, но и эта отделка совсем не так уж и дорога, что мы можем подтвердить счетами». Тем не менее, управа не согласилась с претензиями наследников, и им пришлось выплатить полную сумму.
Наследникам Георгию и Саркису так и не довелось пожить в этом доме, так как в 1917 г. сыновья Гавриила Аслановича навсегда покинули Россию. Сейчас единственная ветвь потомков Гавриила Тарасова проживает во Франции.
Стоит отметить, что печально известный театрал и меценат Николай Лазаревич Тарасов приходился Гавриилу Аслановичу племянником. Один из потомков Тарасовых, Лев Асланович Тарасов, вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя, известного французского писателя, лауреата Гонкуровской премии и члена Французской академии. Из рода тех же Тарасовых происходит и прославившийся в 1980-е первый легальный советский миллионер Артем Михайлович Тарасов. Замечу, хотя он всюду представляет себя потомком Гавриила, на самом же деле он потомок одного из братьев Гавриила.
После революции и до 1937 года здание занимал Верховный Суд СССР. В 1937 году сюда въехало посольство Германии. В послевоенные годы его занимало посольство Польши. С 1979 года в доме располагается Институт Африки Российской Академии наук. Как считается, великолепный особняк Институт получил благодаря своему тогдашнему директору, Анатолию Громыко, сыну всесильного министра иностранных дел СССР Андрея Громыко. Анатолий Громыко был директором Института с 1976 по 1991 год. Кстати, он еще жив, а его династия продолжается. Сын Анатолия Громыко — Алексей Громыко в 2014 году сменил академика Николая Шмелева на посту директора Института Европы РАН, а в 2016 году избран членом-корреспондентом РАН, как и его отец.
Современная офисная мебель, находящаяся ныне в помещениях института, не представляет никакого интереса, поэтому в рассказе акцент будет сделан на убранстве потолков. Впрочем, начнём не с них.
Не зря это здание называют итальянским дворцом, есть в нём и внутренний дворик – характерная черта настоящих палаццо. В нем всегда одинаково тихо и уютно.
В центре его расположен фонтан (сейчас не действующий) и садовые скульптуры.
Время появления скульптур неизвестно, но точно после окончания строительства и до размещения здесь института Африки.
Въезд в дом был со стороны Большого Патриаршего переулка и сейчас выглядит так:
Это был сквозной арочный проезд, ведущий во внутренний двор. Сюда приезжали на экипажах, а позже сыновья Тарасова пользовались автомобилями. Въездные арки соединяли две части дома и в то же время разъединяли их. Над арками были открытые террасы. На крыше был балкон с балюстрадой и верандой, по которой можно было перейти из парадной части дома в жилую.
К сожалению, в 1920-е годы террасы пришлось закрыть, эксплуатировать их в нашем климате было неудобно. На современном фото выше видно, что между белых колонн террасы теперь остекление.
Въездная арка также была закрыта. Сейчас на месте этого сквозного проезда находится библиотека Института Африки.
Если с фасада проезд во двор имел одну арку, то со стороны двора арок были три. Теперь они застеклены. Анфиладные дверные проемы сохранились, но прикрыты шкафами с книгами.
В библиотеке сохранились сводчатые потолки, колонны ионического ордера, а также большой фонарь на цепи. Глядя на него, сразу понимаешь, что фонарь уличный.
Дореволюционный вид арки:
Двойные двери и пространство между ними свидетельствуют о том, что здесь был выход на улицу.
Дверь библиотеки – бывшая входная. От нее сохранился ключ — настоящий золотой ключик!
Раньше им открывали вход в парадную часть дома, а теперь запирают библиотеку. Ручка двери тоже сохранились.
Тарасов полностью отдал внешнее и внутреннее оформление особняка на волю архитектора и художников, поставив только одну задачу: «Главное – роскошь!». Особняк славен именно росписью потолка, к которой были привлечены известные театральные художники Игнатий Игнатьевич Нивинский и Евгений Евгеньевич Лансере. Нивинский расписывал квартиру хозяев, а Лансере – залы приемов. Росписи потолков – это стилизация под стиль Возрождения. Рисовали художники по сырой штукатурке. Фрески дома - копии известных произведений Пинтуриккио, Тинторетто, Тициана, Джулио Романо и стилизации под ренессансную живопись.
В Синем зале – роскошный кессонированный потолок, украшенный лепниной и росписью, по периметру фриз с барельефами – это позолоченные танцующие путти. Сейчас этот зал принадлежит библиотеке.
Малый Зал приемов расположен на углу Спиридоновки и Большого Патриаршего переулка. Теперь в нем находится читальный зал библиотеки.
Тут уже создаётся полное ощущение итальянского дворца. Потолок тоже кессонный. В данном зале его ячейки-кассеты большие, их девять. Они заполнены фресками работы Евгения Лансере на тему «Подвиги Персея». Под потолком идет фресковый фриз с атлантами, которые как бы держат этот потолок. На этом же фризе под сценами из мифов видны подписи к ним на латыни.
Центральная картина: «Персей- герой древнегреческой мифологии, сын Зевса и Данаи, получает от Гермеса шлем»
В этом зале находится красивая люстра.
Персей и Андромеда.
Персей побеждает Медузу Горгону.
На фризе внизу есть подпись на латыни «Медузу со змеиными волосами Персей побеждает». Обратите внимание, могучие атланты держат потолок и «тяжелый занавес», тут есть еще и театральный эффект. Это неслучайно, ведь автор фресок Евгений Лансере много работал как театральный художник.
Даная. Подпись на фризе: «Даная от дождя золотого зачала».
Персей и Атлант, держащий на плечах небесный свод. Подпись на фризе внизу «Так появились горы Атлас».
Зевс – отец Персея
Даная – мать Персея.
Сам Персей.
Из Малого зала мы попадаем в Большой зал приемов. В наше время он используется для проведения собраний института. Он стал таким в то время, когда этот дом занимал суд, а до этого был поделен на две комнаты, граница которых отчетливо видна (выступ стены).
В первой части в глубоких ячейках кессонного потолки – фрески с музами и девушками с музыкальными инструментами. Таким же образом расписан фриз по периметру потолка. Возможно, тут должен был быть музыкальный салон.
В дальней части комнаты была парадная столовая. По обе стороны от камина находятся двери. В одну из них вносили новые блюда, в другую выносили.
Здесь находится один из трех каминов дома. Все они действующие, сотрудники института ими пользуются. Камины сделаны из искусственного камня.
По периметру очень широкий фриз с росписями в технике гризайль, создающей эффект объемных барельефов. На вертикальных частях потолочных балок множество мельчайших картин. Это работа учеников Строгановского училища, поэтому все картинки уникальны и не повторяются. Это не объемные барельефы и не мозаика, это всё росписи.
Парадная лестница сделана из искусственного камня, обладающего такой прочностью, что ступеньки не истираются вот уже более 100 лет. Как говорят, ступеньки лестницы имеют такую высоту, что по ней можно бегать долго и не уставать.
Привлекает внимание расположенное над лестницей мозаичное панно «Освобожденная Африка», появившееся в институте в 1980-е годы. С убранством особняка оно не вяжется, но само по себе весьма необычное и тоже является памятником своему времени.
Мы снова обращаем все внимание на потолок, он тоже кессонированный деревянный, очень эффектный. Здесь чередуются черно-золотые изображения орлов и дубовых веток на черно-золотом фоне.
Почему-то в некоторых описаниях можно прочесть: «Орлы на потолке появились в то время, когда здание занимало польское посольство». На самом деле это не так. Орел на гербе Польши не черный, а белый, а дуба в гербе Польши вообще нет. Тут самое время вспомнить дубы, которые встречались уже на фризе в Синем зале. Дуб был одним из символов Тарасовых, означавший силу хозяина дома, а орел – это символ власти. Однако основной аргумент – сделанные до революции фотографии, на которых мы уже видим такой потолок.
В завершение рассказа стоит показать парадную лестницу жилой части. Холл нижнего этажа имеет сводчатый потолок, весь расписанный Нивинским. Тут сочетание имитации мозаики и объемной живописи.
Мне удалось посмотреть те помещения, которые занимает библиотека. Однако в особняке множество других великолепно отделанных помещений. В одних сидит руководство института, а другие сдаются арендаторам, и увидеть их не так-то просто. Но даже то, что удалось посмотреть, впечатляет.
Публикация подготовлена: Василий П. Фото автора.
18 мая - День исторического и культурного наследия. Сегодня открываются двери старинных особняков, и нам, благодаря проекту "Выход в город", удалось заглянуть к Гавриилу Аслановичу Тарасову.
Шикарный особняк, выстроенный по мотивам известного итальянского палаццо архитектором И.В.Жолтовским, несомненно украшает улицу Спиридоновка и придаёт ей особый шарм.
И перед прогулкой внутри дома небольшой рассказ о семействе Тарасовых. Тарасовы были армянской семьёй из Армавира. Изначально фамилия звучала как Тарасян, но позже русифицировалась, и все они стали Тарасовыми. Основателем династии считается Аслан Тарасов, занимавшийся бизнесом на юге России. Его сын, Гавриил Асланович Тарасов, стал владельцем Екатеринодарской Большой мануфактуры. Основное богатство ему принесла торговля ватой, затем профиль деятельности расширился.
Тарасовы перебрались в Москву из Екатеринодара и в 1902 г. купили участок земли на Спиридоновке у армянской семьи Харатьянов. В 1909 г. архитектор И.В.Жолтовский и его помощник - инженер А. Н. Агеенко - начали строительство особняка. Внутреннее убранство получилось гораздо интересней лаконичного, даже мрачноватого фасада. Самое богатое убранство в комнатах, расположенных вдоль Большого Патриаршего переулка. Эта часть предназначалась для проживания самого Г.А.Тарасова и его семьи. Он не дожил до конца строительства - скончался в 1911 г. Достраивали особняк его сыновья. Московская городская управа оценила владение в огромную, непосильную для них сумму, которую необходимо было выплатить для вступления в наследство. Сыновья пытались снизить стоимость этого здания, писали заявления в управу, но им не удалось этого сделать. В 1917 г. сыновья Гавриила Аслановича покинули Россию.
Сейчас единственная ветвь Тарасова проживает во Франции. Один из его потомков вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя, французского писателя, лауреата Гонкуровской премии и члена Французской академии.
Потомки Тарасова в этом доме не бывают, а память о их некогда известной фамилии живет в горделивой надписи на фасаде по-латыни «GABRIELS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI» (Гавриил Тарасов построил в год нашей эры).
После революции и до 1937 г. здание занимал Верховный Суд СССР, потом, перед Великой Отечественной войной, особняк был передан дипломатическим службам. Некоторое время здесь располагалось посольство Германии, затем Польши. Институт Африки получил это здание в 1979 г. и занимает до сих пор.
И теперь можно пройтись по особняку.
Не зря это здание называют итальянским дворцом, есть в нем и внутренний дворик - характерная черта настоящих палаццо.
В центре его расположен фонтан и садовые скульптуры, вокруг которых цветут сирени и сливовый сад. Когда они появились точно не известно, скорее всего, во времена посольств.
На месте этих огромных окон были проездные арки с Большого Патриаршего переулка. Над арками были террасы, соединяющие две части дома. Поскольку эксплуатировать открытые проезды в нашем климате было сложно, их заложили, и теперь там находится библиотека. Террасы тоже были закрыты.
В библиотеке сохранились сводчатые потолки, колонны ионического ордера, а также большой уличный фонарь...
и... золотой ключик! Раньше им открывали входную дверь, а теперь запирают библиотеку.
Из библиотеки (а если мыслить объемами времен Тарасова - из входа проездной арки) попадаем в холл. Внимание привлекает огромное зеркало, в котором отражается большая часть комнаты, что увеличивает пространство.
Оформление стен белыми пилястрами лаконично. И тем контрастнее выглядит потолок, окрашенный под дерево, ограниченный по периметру темно-синим фризом с растительным орнаментом.
Люстра - тоже произведение искусства, которую нельзя оставить без внимания.
Проходим в "Синий зал". Поднимаем взор на потолок и..
Только ради этого вида можно было сюда прийти! Роскошный кессонированный потолок, украшенный лепниной и росписью, вдоль фриза которого танцуют милые путти.
Из Синего зала есть проход в залы приёмов, который сейчас закрыт шкафом. Мы вернулись в холл и уже из него попали через Большой сначала в Малый зал приёмов, занятый читальным залом. Потолок в нем расписан по мотивам мифов Древней Греции и повествует о рождении Персея и его подвигах. Под сценами из мифов видны надписи на латыни.
Убийство Медузы Горгоны.
Встреча с Атлантом.
Персей и Андромеда
Налюбовавшись великолепными росписями, переходим в Большой зал для приёмов, использующийся для собраний института. Он стал таким в то время, когда этот дом занимал суд, а до этого был поделен на две комнаты, граница которых отчетливо видна (выступ стены).
В первой части потолки расписаны музами и девушками с музыкальными инструментами. Скорее всего, здесь была комната отдыха.
В дальней части комнаты была столовая. По обе стороны от камина находятся двери. В одну из них вносили новые блюда, в другую - выносили.
Потолок здесь также кессонированный, отделанный деревом и множеством мельчайших картин. Это была работа учеников Строгановского училища, поэтому все картинки уникальны и не повторяются.
В этом зале находится один из трёх каминов, причём действующий.
Из залов для приёмов ступаем на первую парадную лестницу. У нее низкие ступеньки, и, по заверениям сотрудницы института, по ней можно бегать без усталости целый день! Лестница сделана из искусственного камня, обладающего такой прочностью, что ступеньки не истираются вот уже более 100 лет.
На потолке повторяющиеся изображения орлов и дубовых веток.
Мозаичное панно - дар африканского народа институту.
На втором этаже в холле сохранились колонны из искусственного мрамора. Рисунок на мраморе таков, какой характерен для мрамора итальянского месторождения.
Здесь сохранился второй камин в особняке.
Через вторую парадную лестницу попадаем в жилую часть дома. На сводчатом потолке изображены основные стихии: воздух, земля, огонь.
Потолок холла перед жилой частью искусно имитирует мозаику, однако это умелая роспись.
В жилых залах стены отделаны также просто, а на потолки богато расписаны такими признанными мастерами, как Игнатий Игнатьевич Нивинский и Евгений Евгеньевич Лансере. Семья Тарасовых была известна как театралы, и, возможно, поэтому они заказали роспись театральным художникам.
Копия картины Тинторетто "Рождение млечного пути" украшает одну из комнат.
В последней комнате нас ждет третий камин. Кроме него и роскошного потолка в ней ничего родного не сохранилось, вся мебель от новых арендаторов.
На этом закончилось наше путешествие в "московскую Италию", в эпоху Ренессанса.
Использованы материалы:
Какие тайны загадки хранит Спиридоновка - одна из старейших улиц Москвы? Правда ли, что это место обладает особой энергетикой? И какие известные личности стали жертвой Спиридоновки? Об этом читайте в документальном расследовании телеканала "Москва Доверие".
Сенсационное самоубийство
Осенью 1910 года Москву облетела сенсационная новость: миллионер, меценат, владелец одного из изысканнейших московских особняков на Спиридоновке, ловелас и красавец Николай Тарасов покончил с собой. Первому столичному жениху было всего 28 лет. Московские газеты писали: "Утром, в 10 часов, прислуга услышала грохот и шум, раздавшийся из спальни господина Тарасова, и поспешила туда. Глазам ее представилась ужасная картина: на кровати в луже крови лежал Тарасов и тяжело стонал. Тотчас же было послано за врачом, которому пришлось констатировать смерть. Покойный никаких записок не оставил".
Что подтолкнуло молодого миллионера к последней черте? Почему он нажал на курок? Как связана смерть Тарасова и его родовое поместье на Спиридоновке? И какие еще тайны скрывает эта древняя московская улица?
О загадочном самоубийстве Николая Тарасова судачил весь столичный бомонд. Это и понятно, молодого миллионера называли баловнем судьбы. Он обладал не только огромным состоянием, но и прекрасным вкусом, и считался одним из законодателей московской моды.
Дом Тарасова, 1914 год. Фото: um.mos.ru
"Молодой Тарасов был типичным московским денди, представителем "золотой молодежи" того времени, у него было все самое-самое – один из самых быстрых первых автомобилей в Москве, лучший парфюм, который он сам приготовил в Париже и который существовал только в одном экземпляре", - объясняет москвовед Александр Мишин.
Буквально накануне самоубийства судьба преподнесла Николаю Тарасову щедрый подарок – он унаследовал один из самых роскошных особняков в Москве на Спиридоновке.
"Это была очень дорогая, затратная постройка. Архитектором проекта стал замечательный русский мастер Иван Владиславович Жолтовский, который никогда не изменял своей самой большой любви в этой жизни – стилю классицизма, неоклассицизма", - утверждает Мишин.
Дом на Спиридоновке напоминает дворец, и это не случайно. Иван Жолтовский при строительстве особняка ориентировался на творение знаменитого итальянского мастера Андреа Палладио – палаццо Тьене, построенное в городе Виченце в XVI веке. Внутренняя отделка под стать итальянскому замку. Облицовка первого этажа имитирует гранит, второго – мрамор.
Потолки парадных комнат покрыты фресками – это копии известных произведений итальянских художников: Пинтуриккио, Тинторетто, Тициана и Джулио Романо. А заказал эту "сказку былых времен", как назвали особняк в ежегоднике "Московский архитектурный мир" за 1912 год, Гавриил Тарасов, дядя знаменитого самоубийцы.
"Здание это принадлежало богатой армянской семье Тарасянов, которые происходили из города Армавира, торговали ватой. Перебираются в Москву и решают себя увековечить постройкой такого родового гнезда", - рассказывает
Однако особняк на Спиридоновке так и не стал родовым поместьем Тарасовых. Более того, ни один из представителей династии не прожил в этом доме ни дня.
"Есть понимание или ощущение того, что хозяин этого здания всегда очень плохо кончает. Габриель Тарасян, он же Тарасов, так и не пожил в этом здании. Закончили строительство уже тогда, когда он умер, но это была самая невинная и наименее печальная, наверное, часть истории. Буквально через год кончает жизнь самоубийством его наследник", - говорит заместитель директора Института Африки РАН Леонид Фитуни.
Смерть Николая Тарасова породила множество сплетен. Злые языки поговаривали, что молодой миллионер покончил с собой от скуки, то есть из чистого декадентства, столь модного в те годы.
"Эта пресыщенность, то есть очень ранняя изношенность жизни заставила Тарасова себя вести подобным образом", - считает Александр Мишин.
Однако некоторые специалисты, изучавшие историю знаменитого рода и места, где разворачивалась трагедия, склоняются к другой версии.
"Этот район в Москве традиционно именовался Козьим болотом. Он, как любое болото, был местом с отрицательной энергетикой", - рассказывает Леонид Фитуни.
Впрочем, гиблым местом этот район называли недолго. В 1627 году на Козьем болоте возвели единственный в Москве храм, посвященный святителю Спиридону Тримифунтскому. Церковь сразу стала очень популярной, а за улицей закрепилось название Спиридоновка. В начале XVII века патриарх Гермоген решил построить здесь резиденцию. Болото осушили, оставив три пруда, которые в народе тут же прозвали Патриаршими.
"Патриаршая слобода, действительно, принадлежала русским патриархам, здесь выращивали овощи, выращивали черных коз, мех которых замечателен – все, что угодно, из него можно сделать", - говорит Мишин.
Взрывоопасный двор
В 1930 году церковь святого Спиридона была разобрана, а вот другому строению той эпохи повезло больше. На углу Спиридоновки и Гранатного переулка и по сей день размещаются палаты Гранатного двора – один из самых интересных памятников московской допетровской архитектуры.
"Это промышленное предприятие, которое изготовляло то взрывное устройство, которое называлось гранатой. Причем провинция Гранада испанская, плод граната и граната как взрывное устройство в своем старом, первоначальном варианте – это все однокоренные слова. Первые варианты гранаты действительно были похожи, если его разрезать, на плод граната, где роль семян выполняли кусочки свинца. И когда оболочка взрывалась путем поджигания фитиля, вставленного сверху в открытое пространство, это имело очень сильный поражающий характер", - рассказывает Александр Мишин.
Гранатный двор
Взрывоопасная продукция, которую выпускал Гранатный двор, в итоге сыграла с ним искрометную, но весьма злую шутку.
"В 1711 году Гранатный двор взлетел на воздух, начался сильный пожар, которые, к сожалению, были характерны для Москвы того времени. Как пишут современники, сгорело 200 дворов. И тогда уже Гранатный двор был переведен на окраины Москвы", - поясняет Мишин.
Долгое время считалось, что от Гранатного двора ничего не осталось, но со временем постройки удалось восстановить, в основном, силами сотрудников дизайнерского бюро, арендовавшего полуразрушенное здание около 15 лет назад.
"Это XVII век, и это доказано, в этом доме, во-первых, действительно нашли подлинные образцы изразцов XVII века", - говорит директор школы дизайна Татьяна Рогова.
При расчистке исследователей ждало еще одно не менее интересное открытие. Выяснилось, что Гранатный двор связан подземными коммуникациями с другим районом Москвы.
"У нас стоит маленький павильончик на территории нашего садика, откуда поступает газ к могиле Неизвестного солдата, то есть вечный огонь находится под нашим неусыпным контролем", - рассказывает Рогова.
К началу XIX века Москва расширяется, и некогда болотистый пригород становится одним из центральных районов столицы.
"Во второй половине XIX века здесь жило много студентов. Дело в том, что жилье здесь было достаточно дешевое, плохонькое, но студентам как раз подходившее. И вот этот район Патриарших прудов называли "московским латинским кварталом" по аналогии с Парижем", - утверждает Мишин.
Неравный брак Морозовых
К концу XIX века Спиридоновка - уже одна из самых престижных улиц Москвы, своего рода Рублевка того времени. Здесь строят роскошные особняки представители многих известных московских фамилий – Рябушинские, Беляевы, Морозовы.
Савва Морозов
"Часто можно в литературе встретить его название – особняк Зинаиды Морозовой. Я думаю, что любая женщина во все времена хотела бы иметь такой свадебный подарок, какой преподнес Савва Тимофеевич Морозов своей супруге Зинаиде Григорьевне", - говорит Александр Мишин.
Женитьбе Саввы и Зинаиды Морозовых предшествовал грандиозный скандал.
"Дело в том, что в старообрядческой среде развод равнялся преступлению худшего пошиба. А помимо того, что Зинаида Григорьевна развелась, для того чтобы бракосочетаться с Саввой Тимофеевичем, он ее еще увел от собственного двоюродного племянника. И отец Зинаиде Григорьевне сказал: "Доченька, я бы лучше тебя в гробу видел, чем при таких обстоятельствах", - объясняет Мишин.
Тем не менее, свадьба состоялась. И здесь, в аристократическом районе Москвы, на Спиридоновке, по проекту архитектора Федора Шехтеля началось строительство особняка, который впоследствии назовут одной из жемчужин русского модерна.
"Отделка шла три с лишним года, и я бы сказал, что это был дом приемов семейства Морозовых. Из молодой, двадцати с небольшим лет девушки стали делать светскую львицу, ей срочно наняли учителей, чтобы они из алмаза сделали бриллиант. Но, как говорится, когда человека чему-нибудь слишком быстро и настойчиво учат, получается, что это видно. Максим Горький так писал, что личные покои Зинаиды Григорьевны с обилием фарфоровых изделий напоминали магазин фарфоровой посуды", - рассказывает Мишин.
Светские рауты в невероятно роскошных интерьерах были лишь одной стороной жизни Зинаиды Морозовой, внешней. В душе же копилась черная обида на мужа. За ее спиной вся Москва судачила о его новом увлечении. Предпринимателя и мецената все чаще видели в компании первой красавицы русской сцены Марии Андреевой. Эту любовную связь считают одной из причин гибели Саввы Морозова.
"Когда Савва Морозов захотел сделать рабочих совладельцами, то есть акционерами предприятия, его сильная, властная мать сказала: "Только через мой труп". И его объявили невменяемым. И люди в это поверили, потому что в семействе Морозовых, к сожалению, душевные недуги коренились. Он с супругой Зинаидой Григорьевной выезжает на юг в Канны, и в мае 1905 года при не совсем ясных обстоятельствах происходит как бы самоубийство. Но есть версия, что это было подстроено большевиками, потому что за несколько месяцев до смерти он застраховал свою жизнь в пользу актрисы Андреевой", - утверждает Александр Мишин.
С особняком Зинаиды Морозовой связана еще одна легенда Спиридоновки. Поговаривали, что вдове мецената буквально в каждом коридоре мерещился призрак покойного супруга.
Особняк Морозовой. Фото: um.mos.ru
"Как известно, в Соединенном Королевстве – Великобритании – цена замков всегда увеличивается, если там есть свое привидение. Думаю, что русские люди, как ни странно, более рациональны. Да, она избавилась от этого места, чтобы память о первом супруге ушла в прошлое", - рассказывает Мишин.
Как и Савва Морозов, миллионер Николай Тарасов тоже был большим поклонником театра. Его имя стало известно в артистических кругах Москвы после щедрого подарка, который он преподнес руководителям МХАТа.
"Дело в том, что Николай Лазаревич Тарасов особое внимание уделял Художественному театру. Однажды даже деньгами выручил Станиславского и Немировича-Данченко, когда они на гастролях в Германии попали в долговую яму", - утверждает Александр Мишин.
Тарасов безвозмездно пожертвовал знаменитым режиссерам 30 тысяч рублей, по тем временам немалая сумма. Подарок приняли, а щедрого дарителя сделали пайщиком театра. В результате были спасены не только гастроли, но и репутация МХАТа. С этого момента Николай Тарасов стал одним из главных спонсоров театра. И вместе с деловым партнером и другом Никитой Балиевым начала при МХАТе новое дело – открыл кабаре под названием "Летучая мышь", в котором устраивались знаменитые мхатовские капустники. Когда приятели в первый раз спустились в подземелье, им навстречу метнулась летучая мышь. Так и возникло название. Впрочем, молодой миллионер увлекался не только сценой и зрелищами, но и актрисами и имел славу штатного столичного сердцееда.
"Его большой любовью была молодая талантливая актриса, протеже Немировича-Данченко, Оленька Грибова", - говорит Мишин.
Роман Тарасова и Грибовой был стремителен и безнадежен. Вскоре красавица завела другого поклонника, который оказался отчаянным картежником и однажды растратил казенные деньги.
"И вот этот деловой человек обратился к Оленьке Грибовой, не сможет ли она занять у Тарасова необходимую сумму денег. Естественно, Тарасов не стал помогать своему, так сказать, конкуренту за сердце актрисы", - рассказывает Александр Мишин.
Никто тогда и предположить не мог, что этот, казалось бы, мелкий неприятный инцидент будет стоить Тарасову жизни.
Вершина русского модерна
Инна Андреева на Спиридоновке бывает ежедневно. Сегодня по этой улице пролегает ее путь на работу, в музей Алексея Толстого, а в юности это было просто любимым местом для прогулок.
"Практически улица Спиридоновка начинается с храма Большого Вознесения. Я выхожу из своих ворот и сразу вижу этот храм. И то, что в этом храме венчался Пушкин с Натальей Гончаровой, для меня очень многое значит. Потом начинается мой любимый Шехтель. Русский модерн – это что-то, что, на мой взгляд, просто не поддается всяческим эпитетам", - говорит директор Музея-квартиры А. Толстого Инна Андреева.
Еще одно замечательное творение Федора Шехтеля – особняк представителя богатейшей московской династии Степана Рябушинского. Великолепное здание эпохи зрелого модерна, сооруженное в самом начале ХХ века, соседствует с храмом Большого Вознесения.
Особняк Рябушинского. Фото: ИТАР-ТАСС
АЛЕКСАНДР МИШИН (москвовед): Для любого архитектора решение строить дом, участвовать в проекте постройки, которая находится на углу, это всегда экзамен. Так вот, со своей задачей Шехтель справился совершенно безукоризненно. Дело в том, что ему надо было найти тот объем здания для особняка Рябушинского, который бы соотносился с объемом церкви Большого Вознесения. И вот эти два объема, практически равные по величине, друг другу не мешают, они друг друга дополняют и даже гармонируют.
Строительство особняка Рябушинского было завершено в 1902 году. Эта работа Федора Шехтеля стала настоящей сенсацией. На фоне деревянных построек Спиридоновки того времени он выглядел просто фантастически.
"Дом делился на две половины: нижний, первый этаж был занят хозяином дома, а на втором этаже обитали жена и дети. И своеобразная граница обозначена Шехтелем во внутреннем облике, интерьерах этого дома: если вы попадаете в столовую особняка, то на потолке видите ряску, то есть как будто мы находимся под водой; а второй этаж и те керамические изразцовые цветы, которые мы видим на внешних фасадах, это уже земля; а соединено это все вместе изумительной, единственной в своем роде лестницей – "волна", - рассказывает Александр Мишин.
Особняк удивлял современников не только отделкой, но и своим техническим оснащением. В доме была проложена первая в Москве система кондиционирования. Блюда из кухни в гостиную доставлял лифт. При этом просторный двухэтажный дом был рассчитан на одну семью.
"Степан Павлович Рябушинский, кстати говоря, ему было 26 лет на тот момент, когда он мог позволить себе построить этот дом, был по образованию ученым-археологом, помимо того, что у них было наследственное их дело – хлопчатобумажное производство. Это были талантливые, образованные, высокодуховные люди. Это были предприниматели, люди нового класса", - говорит экскурсовод Музея-квартиры А. М. Горького Юлия Болховитинова.
Есть в особняке и своя особая тайная комната – старообрядческая молельня, расположенная в мансарде северо-западной части дома. Стены и купол покрывает уникальная абстрактная храмовая роспись.
"Старообрядчество было под запретом до указа Николая II, до апреля 1905 года. Указ-манифест был об уравнении всех религиозных конфессий, а дом был построен раньше. Поэтому молельня тайная, секретная, ни с одной стороны ее не видно. Рябушинские туда поднимались, как минимум, два раза в день", - рассказывает Болховитинова.
Писательский клуб
Октябрь 1917-го искалечил судьбы не одной семьи. Рябушинские, оставив процветающий бизнес, эмигрировали в Европу, а роскошная усадьба на Спиридоновке перешла во владение города.
"Здесь было государственное издательство, был отдел виз и паспортов, сюда приходил Василий Сталин в качестве воспитанника, когда здесь был детский сад для правительственных детей. Здесь был психоаналитический центр с детским домом, лабораторией. И также здесь было общество по культурным связям с зарубежными странами", - объясняет Юлия Болховитинова.
В 1931 году у особняка появился новый хозяин – Максим Горький. Он еще размышлял, покидать ли ему прекрасный остров Капри, а из Москвы уже ползли слухи – для Горького готовят дворец. Пролетарский писатель слал в Россию гневные депеши: "Вопрос о вселении моем во дворцы не решать до моего приезда". Бывший особняк Рябушинского дворцом, конечно, не был, но Горькому все равно не понравился.
"Он сказал так: "Величаво, грандиозно, улыбнуться не на что". Но потом сказал, что работать можно. Дело в том, что особняк этот считался буржуазным, мещанским. Такое было отношение к этому прекрасному стилю – стилю модерн. Тем не менее, сад вокруг дома, и то, что в то время во флигеле, когда жил писатель, находились редакции журналов-газет, все это позволило ему здесь остаться", - утверждает Болховитинова.
В этом доме писатель часто принимал гостей, иногда до 100 человек в день. Особняк превратился в своеобразный писательский клуб. В 1931 году Горького здесь навещал Бернард Шоу, а четыре года спустя – Ромен Роллан. Впрочем, по этой лестнице поднимались не только знаменитости, но и простые люди, которые привозили живому классику подарки.
"Например, приехали колхозники из Татарии, и действительно привезли интересный подарок. Они привезли ему живую корову. Дело в том, что писатель был болен. Он 40 лет болел туберкулезом, и парное молоко ему было необходимо для улучшения состояния его здоровья. Конечно, Горький был очень растроган этим подарком, но судьба коровы известна – она была отправлена в подмосковный детский сад", - рассказывает Юлия Болховитинова.
В особняке на Спиридоновке Максим Горький прожил пять последних лет жизни. Степана Рябушинского, первого хозяина особняка, он не знал, но с другими представителями знаменитой династии его не раз сводила судьба.
"Так получилось, что в Петрограде был убит Урицкий, а до этого с ним встречался Дмитрий Павлович Рябушинский, один из братьев Рябушинского, который провел месяц в ЧК. И только благодаря хлопотам Горького был выпущен на свободу. Потом он уехал за границу", - говорит Болховитинова.
Горький был знаком и с младшим сыном знатной семьи – Николаем Павловичем Рябушинским, который в начале ХХ века издавал в Москве популярный литературный журнал "Золотое руно". Впрочем, Николай Рябушинский был известен не только успехами на редакторском поприще, но и благодаря многочисленным романам. Тайную страсть он питал и к актрисе Ольге Грибовой, возлюбленной Николая Тарасова.
Сама же Оленька Грибова (так ласково называли актрису поклонники) была страстно влюблена в юнкера Николая Журавлева. Это для него она пыталась занять денег у бывшего любовника Тарасова. Получив отказ, проигравшийся Журавлев застрелился. Вслед за возлюбленным попыталась покончить с собой и Грибова.
"Придя с его похорон, стреляет в себя Оленька Грибова, но стрелять она не умела, прожила еще три дня. И вот в октябре 1910 года москвичи из газет узнают о той драме, которая, можно сказать, на их глазах разворачивалась в связи с любовным треугольником", - рассказывает Александр Мишин.
Но почему свел счеты с жизнью сам Николай Тарасов? Известно, что к моменту этого двойного самоубийства он уже охладел к Грибовой и, более того, был увлечен другой актрисой – восходящей звездой МХАТа Алисой Коонен.
Смерть миллионера будоражила воображение обывателей, порождавшее все новые и новые версии. Тем более, что в этой трагедии было и еще одно странное обстоятельство.
"По иронии судьбы, опять-таки, когда на выстрел прибежал дворник, оказалось, что в квартире уже стоял гроб. То ли сам Николай Тарасов заказал этот гроб, то ли прислала подруга Оленьки Грибовой, намекая на то, чего он достоин", - считает Мишин.
Гроб доставили на Большую Дмитровку – там была квартира Николая. В особняк на Спиридоновке он еще не переехал, так как за права наследства боролись сыновья Гавриила Тарасова.
"Наследники попытались вступить в права, но, оказывается, уже в тот период это было не так просто. Местные власти муниципальные посчитали, что с наследников кавказского хозяина этого здания можно взять больше денег за вхождение в права наследования, чем положено. Пошли судебные процессы, это затянулось, и наследники в юридические права так и не вступили. А дальше революция", - объясняет Леонид Фитуни.
Молитвы святому Спиридонию
После революции особняк Тарасова, как и остальные усадьбы на Спиридоновке, был национализирован. Сначала здесь располагался Верховный Суд СССР, а после 1937 года – Посольство Польши. С 1941 года переименована и сама улица Спиридоновка. Она стала носить имя писателя Алексея Толстого, который поселился во флигеле особняка Степана Рябушинского.
"Дело в том, что у него было такое, как он считал, достаточно скромное требование для своего жилища – две большие комнаты. Одна – для того, чтобы работать, другая – для того, чтобы принимать пищу и принимать гостей. И как раз получилось так, что именно эта квартира, а предложила ее посмотреть Тимоша, так звали невестку Горького, Надежда Алексеевна Пешкова, он посмотрел, здесь была совершеннейшая разруха, но наметанным глазом он понял, что если что-то разгородить, что-то подправить, получатся те самые требуемые две большие комнаты", - объясняет Инна Андреева.
Писателю, действительно, была нужна для работы большая комната. В его рабочем кабинете стояли сразу четыре письменных стола. Это было необходимым условием для творчества.
Музей-квартира А.Н. Толстого. Фото: ИТАР-ТАСС
"Этот принцип четырех столов кабинетный железный у него совершенно. Он писал всегда стоя, потом переходил к столу с машинкой, перепечатав, потому что он физически не мог править свой текст, написанный от руки. Говорил так, что "рукой писателя водит некто свыше, и то, что написано мною, то гениальное, и исправлению не подлежит". Поэтому, перепечатав текст, он переходил к круглому столику у камина, закуривал одну из своих любимых трубок и тогда уже правил текст, представив себе, что это страничка из рукописи, присланная кем-то из молодых писателей", - рассказывает Андреева.
С героями собственных произведений у Алексея Толстого тоже были особые отношения.
"Ведь об этом уже ходят легенды, что Алексей Толстой, особенно при написании "Петра Первого", так сжился со своими героями, а особенно с Петром Великим, что утверждал, что герои приходили к нему в кабинет, то есть он галлюцинировал героев, он каждому из этих героев придавал свой голос, свой тембр голоса и так далее", - утверждает Инна Андреева.
Часто из-за дверей кабинета писателя доносились женские, мужские и даже детские голоса. Алексей Толстой прекрасно имитировал чужую речь и был мастером розыгрышей.
"Иногда очень нехорошо разыгрывал друзей по телефону, звоня голосом или Микояна, или Сталина. Представляете, какие были реакции на том конце провода", - говорит Андреева.
Квартиру на Спиридоновке Алексей Толстой тоже считал местом особым, связанным с легендой его древнего рода.
"Когда-то общий пращур всех Толстых, Петр Андреевич Толстой, сидя в семибашенном замке в Турции, готовился к повешению. Его должны были казнить наутро, и вот он всю ночь молился святому Спиридонию, чтобы тот спас его. И так случилось по всяким дипломатическим переговорам, его все-таки освободили, и с того времени все Толстые стали считать этого Спиридония покровителем рода Толстых", - объясняет Инна Андреева.
Алексей Толстой умер в 1945-м, но улица еще долго носила его имя. Историческое название ей было возвращено только в 1994 году.
Призрак маршала-насильника
Не только сама Спиридоновка, но и прилегающие к ней улицы и переулки представляют большой интерес для историков, в том числе и потому, что в этом районе жил всесильный министр внутренних дел и госбезопасности Советского Союза Лаврентий Берия.
Лаврентий Берия. Фото: ИТАР-ТАСС
"Недалеко от Спиридоновки, на углу Вспольного переулка и Малой Никитской, находится представительный городской особняк начала ХХ века, особняк инженера Бакакина. Но самым известным жителем этого великолепного особняка был, конечно, маршал Лаврентий Павлович Берия. Это его резиденция, которую он занимал с 1943-го до ареста в 1953 году", - рассказывает Александр Мишин.
В этом доме постоянно находилось несколько десятков чекистов-телохранителей. Однако известно, что неподалеку в Спиридоньевском переулке было еще одно здание, где тоже несли вахту охранники. Два строения соединял специально проложенный подземный ход.
"Лаврентий Павлович прекрасно понимал, как к нему относятся его коллеги по ЦК партии, по Политбюро, и было от чего себя охранять. И те, кто задумали его арестовать и уничтожить, понимали, что пытаться арестовать его в этом здании – пустой номер", - говорит Мишин.
Лаврентий Берия - пожалуй, самый зловещий персонаж советской политической истории. Инициатор и вдохновитель массовых репрессий, по мнению некоторых историков, был весьма неравнодушен к женскому полу. А молва еще при жизни считала его насильником и просто сексуальным маньяком. Впрочем, эту точку зрения разделяют не все.
"В отношении этого дома большие легенды ходят, что там он и подвал имел, в котором кости перемалывал несчастных женщин, и что там стояла ванна с соляной кислотой, в которой он растворял всех изнасилованных женщин. Не было этого, ничего не было. Женой Берии была грузинка очень строгих нравов. Надо очень хорошо понимать, что такое менталитет грузинской женщины. Я кавказец, я хорошо это понимаю. И она в жизни бы не допустила, чтобы нога посторонней женщины ступила на площадь ее дома. В жизни этого бы не произошло", - считает историк Арсен Мартиросян.
Лаврентий Берия был арестован 26 июня 1953 года в Кремле и пять месяцев спустя по приговору суда расстрелян. Но и после смерти его последнее местожительство осталось местом действия самых жутких городских легенд.
"И вот с тех пор уже на протяжении более чем 60 лет незримо дух Берии витает над этим домом. Рассказывают истории, что по ночам подъезжает черная машина, открываются двери, человек в пенсне и форме выходит, садится в машину, уезжает", - утверждает Александр Мишин.
Спустя несколько лет после смерти Берии в особняке разместилось посольство Республики Тунис. За последние 60 лет его сотрудники призрак Лаврентия Павловича ни разу здесь не встречали.
"Да что вы! Это самое обычное здание. Духи, о которых люди говорят, игра воображения или какие-то оптические иллюзии. Мы ничего подобного не видели", - говорит посол Тунисской Республики в Российской Федерации Али Гутали.
Поэтические баталии и "Открытый клуб"
Инна Андреева, директор Музея Алексея Толстого, может часами рассказывать о Спиридоновке, ведь здесь буквально у каждого дома своя удивительная история.
Так, на Спиридоновке чуть было не разыгралась еще одна любовная драма. Александр Блок, приревновав супругу к Андрею Белому, вызвал коллегу по цеху на дуэль. В ситуацию вовремя вмешалась виновница конфликта Любовь Менделеева. И лишь благодаря ее усилиям удалось утихомирить темпераментных друзей.
Спиридоновка и сегодня влечет художников и поэтов. Почти каждый вечер они собираются в небольшом клубе неподалеку от Музея Алексея Толстого.
Доходный дом братьев Армянских
"Клуб у нас называется "Открытый", и он, действительно, открытый во всех смыслах, то есть открыт для любого человека с улицы и открыт для любых тем и обсуждений, лишь бы они к культуре какое-то имели, хотя бы косвенное, отношение", - объясняет директор галереи "Открытый клуб" Вадим Гинзбург.
Небольшими выставками и литературными вечерами здесь с помощью живого слова пытаются одолеть главного конкурента в борьбе за зрителя – телевизор.
"Телевидение побеждает. Сериалы побеждают. Иногда звонишь, говоришь: "Вот вечер поэта такого-то, приходи". – "Ты знаешь, я сейчас включил свой любимый фильм". – "Ну, купи диск". – "Я на диске и смотрю", - сетует Гинзбург.
Однако бывают в "Открытом клубе" вечера, когда яблоку негде упасть. Здесь всегда с нетерпением ждут встреч с представителями старой школы: писателями, режиссерами, журналистами.
"Старейший театровед, например, российский Борис Михайлович Поюровский, вот ему исполнилось недавно 80 лет, были серьезные чествования. Это человек, который придумал когда-то на телевидении "Театральные встречи", много лет их вел. То, что он здесь рассказывает, нельзя услышать нигде", - рассказывает Вадим Гинзбург.
Буквально в 500 метрах от "Открытого клуба" на другом конце Спиридоновки тоже происходят удивительные и не слишком привычные для Москвы события. Мелодии древних племен и рисунки в стиле тинка-тинка. Сегодня в старинном особняке Тарасовых располагается Институт Африки Российской Академии Наук. Изучению культуры "черного" континента интерьеры в стиле модерн не мешают, даже напротив, способствуют.
"Очень красивые потолки. По всему зданию они сохранились. Не везде, но есть очень красивые фрагменты. Зеркало венецианское. Женщины и в прошлом, и в этом веке с удовольствием смотрят на себя в это зеркало, когда входят в институт", - рассказывает ученый секретарь Института Африки РАН Марина Амвросова.
Работники института признаются: особняк требует пристально следить за собой. Здесь хочется держать спину прямо.
"Внешнее воздействие, особенно на женщин, оно всегда немаловажно. В такие интерьеры входить в расхлябанном виде вроде бы и не пристало", - считает Амвросова.
Разумеется, Африка – главная точка приложения сил сотрудников института, но и отечественная история им отнюдь не чужда. Каждый, кто оказывается в старинном особняке на Спиридоновке впервые, непременно услышит рассказ о трагической судьбе владельцев этого здания.
В тот злополучный день в октябре 1910 года Николай Тарасов пребывал в ужасном расположении духа. Газеты сообщали: его бывшая возлюбленная, актриса Ольга Грибова после неудачной попытки самоубийства уже третий день балансировала на грани жизни и смерти. Николай не находил себе места.
Как он мог отказать ей, такой прекрасной и ранимой, в сущей безделице – в деньгах? Как мог опуститься до мелочности, гордыни и отвратительной ревности? Тарасов понимал: вся театральная Москва винит в этой драме только его. Когда пришла страшная весть о смерти Грибовой, молодой миллионер уже принял решение. Он накрылся одеялом, чтобы не услышали соседи, и выстрелил себе в висок.
Всю Спиридоновку от Бульварного до Садового кольца можно пройти неспешным шагом за 10 минут. Но для внимательного пешехода каждый шаг по ее тротуарам – открытие. Здесь даже век спустя вполне ощутим ни с чем не сравнимый аромат страсти. Так что не стоит удивляться тому, что знатоки московской старины давно уже окрестили район между Спиридоновкой и Малой Никитской "любовным треугольником", местом, где вершились судьбы и разбивались сердца.