Боевые подруги медсестры в военных госпиталях афганистана. Военные медики в афганистане

Стойкость женщины В гестаповском застенке Ильза держалась мужественно. Она не выдала ни одного члена своей группы, хотя ее ежедневно избивали до потери сознания. Затем обливали водой, приводили в чувство и вновь начинали бить.Оставшаяся в живых соседка Ильзы по камере

Глава восьмая. Черный пояс по карате у женщины в белом

Глава 7. Женщины в ИГИЛ Мирна Набхан, «Le Huffington Post», Франция После событий арабской весны положение женщин в Сирии обострилось катастрофическим образом.Сегодня примерно в четверти семей беженцев главой стала женщина, в связи с чем правозащитные организации бьют

Советским военным врачам и медицинским сестрам в афганистане посвящается! - страница №1/1

Военная медицина зародилась в те далекие времена, когда человечество начало решать спорные вопросы вооруженным путем. Ведя бесчисленные войны каждое из воюющих государств, понимало, что людские ресурсы не безграничны, и воин из покоренных народов не является надежным солдатом, гораздо важнее излечить раненых, имеющих травмы воинов своей армии и поставить их в строй. Поэтому военные врачи, и медицинские работники стали частью регулярных армий, они сопровождали воюющие армии. И после сражений, именно на те далекие от современных медицинских пунктов, сносились раненые солдаты и офицеры и тогдашние врачи оказывали медицинскую помощь, облегчали муки умирающих от травм воинов. Профессия военного врача и медицинского работника ценилась всегда. Во времена средневековья пираты, захватив корабль и построив его команду говорили: «врач и плотник два шага вперед, а остальные за борт».

Воюющие государства договаривались, врачей и санитаров, оказывающих помощь раненым, не обстреливать и не убивать, они и нужны любой воюющей стороне.

Святой обязанностью врач было лечить с одинаковым усердием, как победителей, так и побежденных. И клятва Гиппократа, пожалуй единственная и надежная во всем мире клятва, несущая в себе высокую заботу о человеческой жизни. Советская военная медицина, являлась продолжением славных традиций, опыта, знаний русской военной медицины, возникшей на рубеже 17-18 веков, большое влияние на развитие русской военной медицины оказали научные и практическая деятельность крупного русского ученого Н.И. Пирогова, основоположника военно-полевой хирургии. С развитием средств вооруженной борьбы, стало необходимым совершенствовать всю систему военной медицины.

Особенно остро стал вопрос в 20 столетии, в котором человечество перенесло две мировые войны, а наша страна гражданскую и Великую Отечественную войны.

Во время Великой Отечественной войны советские военный медики своим талантом, знаниями и организованностью, вернули в строй вооруженных сил СССР 72% раненых, 90% больных солдат и офицеров. В вооруженных силах СССР была построена структура медицинского обеспечения как в мирное так и военное время. Располагала современной материально-технической базой, сетью научно-исследовательских, клинических, специальных учреждений, учебных заведений, квалифицированными кадрами специалистов. Афганистан исторически относился к тем регионам мира, где были распространены такие заболевания: тиф, дизентерия, болезнь Боткина, холера, чума. Именно с обеспечением военной гигиены, санитарии пришлось столкнуться нашим военным медикам в первую очередь.

Предотвращению массовых заболеваний советских солдат и офицеров 40 - общевойсковой армии способствовала своевременно проведенная медицинская разведка. Наши военные врачи, медицинские работники были готовы к санитарно-эпидемиологическому и санитарно-гигиеничес¬кому обеспечению войск, так как в первую очередь вводилась части и соединения граничащих с Афганистаном туркестанского и Средне¬азиатского военных округов.

Медицинские пункты частей, военных госпиталей были укомплектованы офицерами закончившими военно-медицинские учебные заведения, врачами окончившими гражданские медицинские вузы, проходившими двух годичную военную службу.

Специалист, окончивший Советское военно-медицинское учебное заведение, помимо специальных медицинских знаний, опыта лечения тех или иных заболеваний обладал высоким знанием тактики действий войск, умением организовать как оказание помощи во время ведения боевых действий, так и своевременную эвакуацию раненых, а при необходимости и оборону медицинского пункта, в случае угрозы прорыва к нему душманов.

Уходящий в горы батальон, всегда сопровождал военный врач, он ничем внешне не выделялся от других солдат и офицеров, такая же форма и оружие.

Он значительно меньше нес боеприпасов, зато в его ранце, вещевом мешке было все самое необходимое для оказания помощи раненым и пострадавшим.

Он одинаково переносил все тяготы рейда, грязь, бездорожье, холод, отсутствие воды, он наравне со всеми мог быть убит или ранен.

И те награды, которые они имеют, заработаны тяжелым трудом, потом и подчас их личной кровью.

Остающиеся в лагере медицинские работники были в постоянном напряжении и готовности к проведению операций в случае доставки раненых.

Медицинские пункты были оборудованы громкоговорящей связью. Для того что бы объявить всему лагерю, раненые, нужна кровью. И никого уговаривать не надо было, к медпункту бежали солдаты сдать свою кровь раненым товарищам. В горы уходили без документов, а группа крови каждого были записаны в них, поэтому наколки с обозначением группы крови, это было не подражанием войскам «СС» гитлеровской Германии, а суровая необходимость на войне.

Наколки с обозначением группы крови делали сами на руках или на груди, и поэтому медицинский работник мог уже из летящего вертолета сообщить какие группы крови необходимы.

Так что Афганское братство выстрадано той кровью, которой делились со своими товарищами, и эта кровь не делилась по национальному признаку, ее одинаково сда¬вали русские, и украинцы, казахи и таджики, армяне и азербайджанцы, татары и грузины и многие другие.

Солдатская кровь - была интернациональна.

Оказание медицинской помощи раненым существенно отличается от оказания помощи больному в мирных условиях, прибывает человек в грязном, про¬питанном потом и кровью обмундировании и белье.

Осколок или пуля помимо травмы и боли, в организм человека уже внесли заразу, которая в условиях жаркого климата, начала свое разрушающее действие.

И плохо когда между ранением и доставкой в медпункт прошло несколько часов или сутки.

Военные врачи сортировали раненых на тех, кто нуждается в первую очередь в операции и на тех кому можно пока обработать рану.

Хирургическая операция в полевых условиях требует знания, умения и выносливости.

Именно выносливости. Так как хирургические были оборудованы в таких же прорезиненных, прокаленных солнцем палатках. Военные медики, работая по несколь¬ко часов в душной, пропитанной запахом крови и медикаментами атмосфере палаток, под час теряли сознание, их выносили укладывали на земляные брустверы окружавшие палатки, и даже находясь без сознания они держали руки в перчатках на весу, к операционному столу становился уже немного отдохнувшей.

Медицинские сестры, эти хрупкие женщины своими руками вынуждены были переворачивать и переносить раненых, часами во время операций стояли рядом с врачами. Они терпеливо переносили грубый мат оперируемых, оказываемым помощь, также терпеливо переносили вею грязь и вонь войны, тот скромный быт походной жизни, отсутствие того что было доступно другой женщине в Союзе.

Повернется ли сейчас у кого-то язык сказать о них, что-то грязное.

Мы все были молоды, и афганская война не могла лишить нас житейских радостей присущих молодости.

Когда кто-нибудь подсчитает, сколько семей было создано медицинскими работниками в Афганистане, в госпиталях, сколько медсестер связало свою судьбу с теми, кого оперировали и лечили.

Наши советские военные медики лечили и простых афганцев, проводили медицинские обследования, оперировали их детей, оказывали помощь пострадавшим в результате боевых действий в населенных пунктах.

Конечно, на первый взгляд было смешно смотреть, когда афганский Ромео привозил свою афганскую Джульетту в парандже на медосмотр, и, волнуясь за свою дорогую половину, пытается с нею войти в палатку, но не взирая на строгие мусульманские традиции, получал от родимой, как и принято у нас на Украине, нежно коленом под зад, или тычок в шею.

Сидел как верный пес в пыли у палатки ждал, что же ей ответит советский врач, и какую помощь оказал.

Наши советские военные медицинские работники оставили о себе самую хорошую память у простых граждан Афганистана.

Во время ведения боевых действий в плен попадали и медицинские работники душманов, те которые оказывали помощь и лечили душманов, это в основном были пакистанцы.

В соответствии с традициями войны их отпускали, наши врачи могли на коротке переговорить с ними.

Не взирая на то, что душманский врач лечил наших противников, таково его призвание, его долг оказывать помощь всем, независимо от того за какие идеи или цели воюет солдат.

В годы Великой Отечественной войны наши санитары гибли, прикрывая собой раненых, которых эвакуировали с поля боя.

Примерно так было и в Афганистане, во время крупной операции наших войск, медицинский пункт, на который сносились раненые, стал вроде бы лакомым кусочком для душманов, не получилось.

Военный врач организовал оборону, за что и был награжден боевой наградой.

Они живут скромно, как и положено медицинским работникам, терпеливо переносят невзгоды жизни, растят и учат детей, лечат больных, переносят молчаливо наносимые ими обиды, в условиях сложившийся в последние годы нищеты здравоохранения, пытаются накормить и обогреть своих пациентов.

Их забыли всевозможные территориальные громады, им забыли, особенно в селах, выделить клочок земли, что бы они могли своим детям построить дом. И это сделали те, кто должен быть по гроб жизни благодарен медицинскому работнику, проследившему его путь от зародыша до появления на свет Божий будущего деляги.

Они на праздники не одевают наград потому, что скромные и может быть за чаркой в кругу родных и близких вспомнят, что дважды запускали сердце раненому солдату, но смерть оказалась сильнее, и до конца жизни он чувствует как бы свою вину за это.

Ведь мало кто видел, что после почти суток борьбы за солдатскую жизнь, они в изнеможении буквально вповалку лежали в палатке.

Мало кто видел прапорщика, у которого автоматной очередью кости черепа перемешались с мозгом, ранение смертельное, но врачи делали все возможное, долг обязывает.

О том, что страна ведет войну, может быть, первыми узнали врачи и медсестры 340-го окружного военного госпиталя в Ташкенте. Именно их подняли по тревоге, когда из Кабула пришел Ил-76, транспортник, и по госпиталю стали разносить раненых в чужой армейской форме с азиатской внешностью. И лишь по мату, который раздался от случайного удара носилок об стенку, поняли – наши. Это были раненые солдаты-офицеры, так называемого мусульманского батальона, штурмовавшего дворец Амина. Кто бывал в госпитале в те годы видели эти человеческие обрубки обожженных и подорванных, кто в каких войсках служил, можно было опознать лишь по армейским головным уборам. Однорукий катил коляску с безногим, двое калек помогают друг другу выйти на улицу, что бы подышать свежим воздухом, другого безногого, безрукого, слепого, человеческий обрубок, родители забирают домой, врачи сделали все, что могли, что бы хоть немного пожил. Транспортники приходили ночью, что бы не смущать общественность видом того, что может оставить война от здорового нормального человека. И лишь по шуму лифтов, топоту медперсонала можно было догадаться, что из кабульского госпиталя прибыла очередная партия раненых. Памятник должны поставить девчатам-медсестрам госпиталей, которые насмотрелись в те годы такого, что не всякий здоровый мужик выдержит. Это они, ухаживая за ранеными и калеками, насмотревшись на чужие боль и страдания, шли учиться в медицинские институты, каждодневный вид этого пушечного мяса не оттолкнул у них желания стать медиком. Выходили замуж за своих бывших пациентов и разъезжались с ними к новым местам службы. У нас в городе проживает семья Хицковых Александра и Галины. Она служила медсестрой в Шинданте, он ходил с колонами по сопровождению грузов 40-й армии. Там и познакомились. Среди нас живет семья Вдовиченко Василия и Анны. Всегда вместе – где муж, там и супруга. Более десяти гарнизонов поменяли. Он награжден и она награждена.

Боевая медсестра

Кто бы мог подумать об этой скромной, не стремящейся быть на виду женщине - Алле Ивановне Буравлевой, что в своей жизни она совершила подвиг? Медсестра военного санатория, ныне - детского дома-инвалидов... Но 30 с лишним лет мирного стажа не идет ни в какое сравнение с боевым. Два года и четыре месяца в Афганистане - это целая жизнь.

Слышала, что контрактникам создают хорошие условия. Когда ей в январе 1980-го предложили Афганистан, не испугалась, хоть знала, что там - война. То ли в шутку, то ли, заманивая, всерьез, ей и повару Шуре Семеновой из Саперного (из района отобрали только двоих, подходивших по всем статьям) сказали, что едут они в Афган по линии международного Красного Креста и жить будут в люксе, по два человека в номере...

Формировался Ленинградский центральный военный госпиталь № 650, в состав которого набирали медиков и обслуживающий персонал со всего Ленинградского военного округа.

Алла отправила четырехлетнюю дочь к бабушке в Рязань, а сама вместе с другими, такими же отчаянными девчонками и парнями, отправилась в тридцатиградусный мороз на перевалочную базу Углово, что под Ленинградом. Двухъярусные койки в казармах: холод, неуют. Им сказали: ничего особого с собой не брать, и настрадались они первое время, как, впрочем, и потом, очень сильно. После их посадили в вагоны и повезли в Термез.

Ночью едем - днем стоим, - вспоминает Алла Ивановна. - Мороз, ветер. Две недели ехали параллельно с эшелоном, в котором были танки и пушки - как в войну. Хотел ли кто-то обратно домой? Конечно. Но мы были военнообязанными, знали: если посылают, значит, надо! Хотя узнали потом, что оформили нас вольнонаемными, без предоставления каких-либо льгот...

Два месяца отстояли в Термезе. Палатки на двадцать человек, все те же двухъярусные койки, «голые» одеяла и матрацы. По одной наволочке девчатам выдали лишь к 8 марта...

25 марта на огромном самолете АН-22 вместе с машинами отправили в Афганистан и высадили в Кабуле, где на окраине шло строительство госпиталя. Сразу включились в работу: шли боевые действия, врачи и медсестры оказывали помощь раненым. Наиболее тяжелых отправляли в Союз, а «легких» и нетранспортабельных как могли, лечили на месте.

Мороз в тот год в Афгане был не меньше, чем в России, шел снег, дул сильный ветер. От холода спасали печки-буржуйки, а чтобы не сгореть ночью, дежурили по два человека. Летом стояла 60-градусная жара и остро не хватало кислорода: 2 тысячи метров над уровнем моря - не шутка.

Как голодали первое время! Воды в их стороне не было вовсе, и ребята с риском для жизни ездили на источник в другой конец Кабула. Сколько раз возвращались ни с чем... Обстреливали постоянно. Оружия у них не было - взвод охраны, и все. Риск быть вырезанными прямо в палатке - огромный.

Страшно ли было? Очень. Хирургия и инфекционное отделение - переполнены. Вместо 40 человек в палатке раненых было по нескольку тысяч. Кровь, гной, ожоги, гепатит, лихорадка, брюшной тиф... А каких истощенных, обезвоженных бойцов привозили с гор! Одни скелеты... Раненые нередко умирали. Госпиталь обстреливали, закидывали гранатами...

Но самым жутким было другое. Рядом находился медсанбат, куда привозили трупы погибших в бою ребят. Вечером - штабеля оцинкованных гробов, а утром - ни одного... И так - каждый день.

Тяжело было сознавать, что на Родине - мир, а здесь - такое месиво. Но им говорили: Родина не забудет, вас ждут заслуженные награды.

Ребята там были хорошие, друг за друга стояли стеной, - на глазах Аллы Ивановны - слезы. - Каждый на виду: сразу понимаешь, кто из них друг, а кто - враг. И трусливые были, и те, кто последнее у товарища воровал и продавал на рынке. Но таких попадалось немного.

Через восемь месяцев всех переселили в бывшие английские конюшни - по 60 человек в казарму: один - со смены, другой - на смену, третий отдыхает... Стали выдавать теплую одежду, полегче стало с провиантом, хотя полноценной пищу назвать было трудно...

Алла сначала работала терапевтической, затем инфекционной сестрой. Все девчонки переболели - кто «брюшняком», кто гепатитом, а кто тем и другим. Донорами были все, беря для раненых кровь друг у друга. Только и слышалось: «Вторая, третья группа - на выход!»

Дел было много, спать удавалось два-три часа в сутки, а позже Аллу перевели в диетсестры. Сопротивлялась:

Как работать? Я же не знаю ничего!

Научим, поможем! - подбадривала Шура Семенова. И получилось.

Алла Ивановна вспоминает такой случай:

Одного настолько истощенного с гор привезли - кости, обтянутые кожей. Пошли струпья по всему телу. Живой, а не понимает ничего. У нас - плесневелые консервы в банках, старая тушенка... Как его поднять? Забрали мы его к себе, отмочили струпья, капельницы ставили без конца. На свои деньги на рынке продукты покупали. На поправку пошел, сказал: »Курочки бы поел». Где ее взять? Пока через штаб округа доставали, он уже расхотел. А как встал на ноги, все спрашивал: «Чем помочь?» Стала я потом за диетпитание как следует бороться, добилась для нуждающихся особого рациона...
«Афганистан болит в моей душе...»
Как бы ни было трудно, уезжать из Афганистана не хотела, да и командир не отпускал. Но дочери надо было идти в школу, и Алла вернулась на Родину.

Года три вскакивала по ночам, от малейшего шума, не было покоя днем. Все это сказывалось на здоровье, болело сердце. Даром ничего не прошло: уже 18 лет Алла Ивановна живет с кардиостимулятором...

Постепенно все налаживалось, дочь росла и радовала маму успехами в школе. А в 1989 году судьба свела Аллу с человеком, с которым они связаны все тем же Афганистаном. В прошлом военный танкист, а ныне рабочий ДОЗа Николай Буравлев тоже служил в Термезе и не раз бывал в командировках в афганских горах. Он стал ее мужем и верным, понимающим другом. Лучшая подруга Аллы Ивановны Людмила Клименко тоже служила в Афганистане...

Выросла, выучилась, стала учителем, затем вышла замуж, родив двоих детей, дочь Марина. Казалось бы - живи и радуйся, расти внуков. Но радость не может быть безмятежной после того, что довелось испытать. Афганистан болит в душе. Перед глазами те, с кем довелось служить и кого спасла от смерти. Как бы ни было трудно, считает - жили интересно.

Хоть нас не поощрили ничем, остались добрыми людьми. Раз в пять лет встречаемся всем госпиталем - роднее родных. Только половины нет уже в живых...

Немного подумав, Алла Ивановна произносит:

Говорят, та война неправедной была. А не войди в Афганистан мы, вошла бы Америка, что и происходит сейчас... Сколько вбухано в эту страну денег, сколько всего понастроено там! Что бы ни было, а мы благородную миссию выполняли: лечили раненых. Чтобы понять все это, надо самим в горячей точке побывать, испытать все на собственной шкуре...

Поступила бы она по-другому сейчас? Отвечает:

Однажды ребят контуженных в госпиталь привезли из боя - в одних трусах. Они переживали: «Как там наши?» Обратно рвались, но врачи не пускали. «Все равно сбежим!» - говорили. Сели однажды в машину: как были в трусах, так и уехали на передовую... Разве забудешь это? Если надо и позволило бы здоровье - поехала бы опять. Отец был военным, мама в 18 лет в партизаны пошла, а я разве могу иначе?

Афганистан - это не только горе и боль, это огромная школа жизни не для одного поколения наших людей. Как сказал поэт?

чести и свободы,

Кто каждый день идет

за них на бой».

Участие советских женщин в афганском конфликте особо не афишировалось. На многочисленных стелах и обелисках в память о той войне изображены суровые мужские лица.

В наши дни вольнонаемная медсестра, переболевшая под Кабулом брюшным тифом, или продавщица военторга, раненая шальным осколком по пути в боевую часть, лишены дополнительных пособий. Льготы есть у офицеров и рядовых-мужчин, даже если они заведовали складом или ремонтировали автомашины. Однако женщины в Афганистане были. Они исправно выполняли свою работу, стойко переносили лишения и опасности жизни на войне и, конечно же, погибали.

Как женщины попадали в Афганистан

Женщины-военнослужащие направлялись в Афганистан по распоряжению командования. В начале 1980-х годов в советской армии числилось до 1,5% женщин в погонах. Если женщина обладала необходимыми навыками, ее могли направить в горячую точку, часто независимо от ее желания: «Родина сказала – надо, комсомол ответил – есть!»

Медсестра Татьяна Евпатова вспоминает: в начале 1980-х годов было очень сложно попасть за границу. Одни из путей – оформиться через военкомат для службы в советских войсках с дислокацией в Венгрии, ГДР, Чехословакии, Монголии, Польше. Татьяна мечтала увидеть Германию и подала в 1980 году нужные документы. Через 2,5 года ее пригласили в военкомат и предложили поехать в Афганистан.

Татьяна была вынуждена согласиться, и ее направили операционной и перевязочной сестрой в Файзабад. Вернувшись в Союз, Евпатова навсегда бросила медицину и стала филологом.

В Афганистан могли попасть и сотрудники МВД – среди них также было небольшое количество женщин. Кроме того, Министерство обороны производило набор вольнонаемных сотрудников Советской Армии для службы в составе ограниченного контингента. Гражданские лица, в том числе женщины, заключали контракт и направлялись самолетами в Кабул, а оттуда – к местам службы по стране.

Что поручали женщинам в горячих точках

Военнослужащих женщин направляли в Афганистан как переводчиц, шифровальщиц, связисток, архивариусов, сотрудниц баз материально-технического обеспечения в Кабуле и Пули-Хумри. Немало женщин работало фельдшерами, медсестрами и врачами в фронтовых медицинских частях и госпиталях.

Гражданские служащие получали должности в военторгах, полковых библиотеках, прачечных, работали поварами, официантками в столовых. В Джелалабаде командир 66-й отдельной мотострелковой бригады сумел отыскать секретаря-машинистку, которая одновременно была парикмахером для солдат подразделения. Среди фельдшеров и медсестер также встречались вольнонаемные женщины.

В каких условиях служил слабый пол

Война не делает различий по возрасту, профессии и полу - повар, продавец, медсестра точно так же попадали под обстрелы, взрывались на минах, горели в подбитых самолетах. В быту приходилось справляться с многочисленными трудностями кочевой неблагоустроенной жизни: туалет-будка, душ из железной бочки с водой в обтянутой брезентом загородке.

«Жилые комнаты, операционные, амбулатории и стационар располагались в брезентовых палатках. По ночам между наружным и нижним слоями палаток бегали жирные крысы. Некоторые проваливались через ветхую ткань и падали вниз. Нам приходилось изобретать марлевые пологи, чтобы эти твари не попадали на голое тело, - вспоминает медсестра Татьяна Евпатова. - Летом даже ночью было выше плюс 40 градусов – укрывались мокрыми простынями. Уже в октябре ударяли морозы – приходилось спать в прямо бушлатах. Платья от жары и пота превращались в лохмотья – раздобыв в военторге ситец, мы шили простенькие балахоны».

Особые поручения – дело тонкое

Некоторые женщины справлялись с заданиями немыслимой сложности, там, где пасовали бывалые мужчины. Таджичка Мавлюда Турсунова в 24 года прибыла на запад Афганистана (ее дивизия дислоцировалась в Герате и Шинданде). Она служила в 7-м управлении Главного политического управления СА и ВМФ, которое занималось спецпропагандой.

Мавлюда отлично говорила на родном языке, а в Афганистане проживало больше таджиков, чем в СССР. Комсомолка Турсунова знала наизусть множество исламских молитв. Незадолго до отправки на войну она схоронила отца и целый год еженедельно слушала поминальные молитвы, читаемые муллой. Память ее не подвела.

Перед инструктором политотдела Турсуновой поставили задачу: убеждать женщин и детей в том, что шурави – их друзья. Хрупкая девушка смело ходила по кишлакам, ее допускали в дома на женскую половину. Один из афганцев согласился подтвердить, что знал ее маленьким ребенком, а после родители забрали ее в Кабул. На прямые вопросы Турсунова уверенно называла себя афганкой.

Самолет, в котором Турсунова улетала из Кабула, был сбит на взлете, но летчик сумел приземлиться на минное поле. Чудом все выжили, но уже в Союзе Мавлюду парализовало – догнала контузия. К счастью, врачи сумели поставить ее на ноги. Турсунова награждена орденом Почета, афганскими медалями «10 лет Саурской революции» и «От благодарного афганского народа», медалью «За отвагу».

Сколько их было

По сей день отсутствует точная официальная статистика о количестве вольнонаемных и военнослужащих женщин, участвовавших в афганской войне. Есть информация о 20-21 тысячах человек. 1350 женщин, служивших в Афганистане, награждены орденами и медалями СССР.

Собранная энтузиастами информация подтверждает гибель в Афганистане от 54 до 60 женщин. Среди них – четыре прапорщика и 48 вольнонаемных сотрудниц. Некоторые подорвались на минах, попали под обстрел, другие умерли от болезней или несчастных случаев. Алла Смолина прошла три года Афганистана, служила начальником канцелярии в военной прокуратуре Джелалабадского гарнизона. Она много лет скрупулезно собирает и публикует сведения о забытых родиной героинях – продавщицах, медсестрах, поварихах, официантках.

Машинистка Валентина Лахтеева из Витебска добровольно отправилась в Афганистан в феврале 1985 года. Через полтора месяца погибла под Пули-Хумри в ходе обстрела военной части. Фельдшер Галина Шаклеина из Кировской области год прослужила в военном госпитале в Северном Кундузе и умерла от заражения крови. Медсестра Татьяна Кузьмина из Читы полтора года прослужила в медроте Джелалабада. Она утонула в горной реке, спасая афганского ребенка. Не награждена.

Не доехала на свадьбу

Сердце и чувства невозможно отключить даже на войне. Незамужние девушки или одинокие матери нередко встречали в Афганистане свою любовь. Многие пары не хотели ждать возвращения в Союз, чтобы пожениться. Официантка столовой для летного состава Наталья Глушак и офицер роты связи Юрий Цурка решили зарегистрировать брак в советском консульстве в Кабуле и выехали туда из Джелалабада с колонной БТР.

Вскоре после выезда за КПП части колонна нарвалась на засаду моджахедов и попала под шквальный огонь. Влюбленные погибли на месте - напрасно в консульстве допоздна ждали пару на регистрацию брака.

Но не все девушки погибли от рук врага. Бывший воин-афганец вспоминает: «Служащая военторга в Кундузе Наташа была застрелена своим ухажером, начальником Особого отдела из Хайратона. Сам он застрелился на полчаса позже. Его посмертно наградили орденом Красного Знамени, а о ней перед частью зачитали приказ, назвав «опасной спекулянткой-валютчицей».

Вы знаете, сколько советских женщин участвовали в Афганской кампании? Военный обозреватель Lenta.ru Илья Крамник напоминает о женщинах, службу которых общество предпочитает не замечать.

В основном образ женщины в воюющей армии в нашем сознании связан с памятью о Великой Отечественной. Санитарка на поле боя под Москвой и Сталинградом, медсестра в госпитале, снайпер на нейтральной полосе, — летчица женского бомбардировочного полка, регулировщица на улице поверженного Берлина. Однако с окончанием войны история женщин в рядах Вооруженных сил отнюдь не закончилась — после 1945 года женщины составляли значительную часть личного состава ВС СССР, особенно на небоевых должностях — все та же медицина, связь, некоторые административные и штабные должности.

Женщины-военнослужащие и представители гражданского персонала советской и российской армии участвовали во многих послевоенных конфликтах, включая Афганистан и обе чеченские войны, но подробной истории участия женщин в этих и других войнах пока так и не появилось.

Нет даже официальной цифры — сколько женщин несли службу в Афганистане, Чечне и других горячих точках.

В любом случае, для Афганской войны 1979-1989 годов это число составляет тысячи человек, основные оценки колеблются в районе 20-21 тысячи. Известно, что более 1300 женщин получили награды за свою службу «за речкой», и около 60 погибли на этой войне.

Подавляющее большинство из них — гражданские служащие: медсестры, фельдшеры, сотрудницы политотделов, сотрудницы военторга, секретари. Но война без линии фронта не делала различий.

Дорош Светлана Николаевна, служащая Советской армии, направленная на войну министерством обороны

Mедсестра.

Pодилась 12.07.1963 г. в с.Славянка Межевского района Днепропетровской области УССР, украинка.

Жила в г.Днепропетровске и работала медсестрой на станции «Скорой помощи».

В добровольном порядке 19.02.1986 г. через Амур-Нижнеднепровский РВК г.Днепропетpовска была направлена для работы в Афганистан.

Лыкова Татьяна Васильевна, служащая Советской армии, направленная на войну министерством обороны

Pодилась 01.04.1963 г. в г.Воронеж, русская.

13 ноября была зачислена в военкомате на прохождение службы в Афганистане, в Кабуле получила направление на должность секретаря секретного делопроизводства в штабе 15-го обрСпН Джелалабада и 29 ноября погибла во взорванном самолете при перелете из Кабула в Джелалабад (то есть, со дня получения направления в военкомате прошло всего 16 дней).

Награждена орденом Красной Звезды (посмертно), медалью «Интернационалисту от благодарного афганского народа».

Стрельченок Галина Геннадьевна, прапорщик, фельдшер

Pодилась 18.05.1962 г. в пгт Бегомль Докшицкого района Витебской области БССР, белоруска.

Жила в Минской области и работала заведующей фельдшерско-акушерским пунктом в дер. Балаши Вилейского района Минской области.

В Вооруженные силы СССР была призвана через Минский РВК 18.10.1984 г.
В Афганистане с декабря 1985 года.

Погибла в бою 29 декабря 1986 года в районе г.Герат при отражении нападения на колонну.

Hаграждена орденом Красной звезды (посмертно). Награждена посмертно Указом президента республики Беларусь А.Лукашенко от 24 декабря 2003 г. №575 по Минской области «О награждении воинов-интернационалистов медалью „В память 10-летия вывода советских войск из Афганистана“».

Это лишь три абзаца из длинного списка погибших в Афганистане женщин, составленного Аллой Смолиной — одной из участниц этой войны, три года прослужившей в Джелалабаде начальником канцелярии военной прокуратуры джелалабадского гарнизона.

Помимо , обстрелов колонн и мин по дорогам, женщины-«афганки» наравне с мужчинами подвергались и всем остальным опасностям пребывания в воюющей стране — от авто- и авиакатастроф, до преступлений и тяжелых болезней. При этом в 2006 году гражданские служащие Минобороны, прошедшие Афганскую войну, законом о монетизации льгот (№ 122-ФЗ от 28.08.2004) были лишены ветеранских льгот, положенных военнослужащим.

Новый закон выводил «гражданских» обоего пола за скобки, несмотря на то, что гражданский персонал Минобороны, прошедший Афганистан, подвергался опасностям не в меньшей мере, чем военные, несшие службу там же на небоевых должностях.

К сожалению, практически отсутствуют систематизированные данные о службе женщин российской армии и ВВС в Чечне. При этом сеть полна «страшилок» о «прибалтийских снайпершах», очевидно, будоражащих воображение.

Сегодня в российской армии служит около 60 тысяч женщин, из которых примерно половина — гражданские, а остальные — около 30 тысяч солдат и сержантов-контрактников и около 2000 женщин-офицеров.

Набор должностей принципиально при этом не поменялся — связь, медицина, административно-управленческие посты все так же остаются основными. Есть и те, кто несет службу на боевых должностях, хотя по сравнению с Вооруженными силами США и стран Западной Европы их число пока невелико. Кое-где женщин пока нет в принципе — так, служба на боевых кораблях и подлодках остается мужской прерогативой. Лишь как исключение они появляются в кабинах боевых самолетов. Вопрос, нужно ли добиваться такого же широкого представительства женщин на боевых должностях, как это уже сделано в тех же США, пока остается открытым, и однозначного ответа на него нет.

Но ясно одно — женщины, уже выбравшие этот путь, заслуживают уважения как минимум за силу воли: выдержать службу, часто превращающуюся в ежедневную проверку на «слабо», сможет не каждый мужчина.

Эссе раненного солдата
Кабульский госпиталь. Незабываемое

Сражённым, но не поверженным - выстоявшим и не сгинувшим, посвящается

Волею судеб, занесенный тяжёлым ранением в Кабульский госпиталь, в бесконечной череде хирургических операций, не способный заснуть от неотступной физической боли, доносившихся стонов и тяжких дум, я проникся увиденным, ставшим для меня истинным откровением стойкости и силы духа наших воинов, неизменно хранимых скупой солдатской памятью.

Во тьме полуночной госпитальной палаты, десятки огоньков бледно тлеющих сигарет, вытянулись в длинной цепочке больничных коек, на которых не спящие, искалеченные войной молодые парни, в угрюмом молчанье, устремлённые взором в бездонный потолок, мучительно искали ответ: на сверлящее "Как мне теперь жить?"

Всеми нервными окончаниями, я чувствовал гнетущую ауру, парящую в воздухе, переполненном большим человеческим горем, куполом, нависшим над каждым, кто остался один на один со своей личной бедой, утраченной верой и смыслом - начать жить заново. И всё же:

Обессилевшие, но крепкие волей, мы поднимались. За шагом шаг, побеждая боль и немощность, на костылях и плечах медсестёр, мы вновь учились ходить, приближая путь домой.

За нашими спинами оставался, ставший уже родным, наш госпиталь, его священное братство единимое войной, где в забытьи от случившегося, мы лишь на подступе к точке не возврата: не принят последний бой, мы в полушаге от рокового щелчка мины, в мгновенье от вылетевшей из БУР-а зловещей пули.

Не парадным коридором, а «грузом-300» в «спасателе» Ил-76, в назначенный срок, лежащими на носилках, укрытые солдатскими шинелями, мы в крайний раз поднимимся в афганское небо и, взяв курс к родным зарницам, полетим навстречу новой судьбе.

Сражённым, но не поверженным, прошедшим коридорами афганских госпиталей, впереди предстоят серьёзные испытания - чужая среда, другая страна, где повторно сражённые, мы будем обмануты, отвергнуты и забыты. «Незабываемое» - Кабул, Афганистан, 20 октября 1986г.

«Ранение и смерть - неизменные спутники всех сражений и войн»

Путь в Кабульский госпиталь, опустив описание события, тому предшествующего, начинался с аэродрома, куда с разных концов страны, мест проведения войсковых операций, доставляли военнослужащих получивших ранения различной степени тяжести, с целью - срочного проведения сложных хирургических операций и дальнейшей эвакуации в Союз.

По окончании процедуры приёма документов и внешнего осмотра раненных их распределили по соответствующим отделениям, где каждый обрёл новое "место службы", круг боевых товарищей, заветное койко-место, госпитальную робу и новую веру. Веру, в возможность переломить судьбу.

Госпитальная палата - огромное помещение, некогда служившее королевскими конюшнями офицерской гвардии короля Захир-шаха, было плотно заставлено установленными в три ряда, - железными двухъярусными кроватями, с узкими проходами, стоящим на входе столом, дежурной медсестры и аккуратно сложенными в углу, сопутствующими медицинскими атрибутами - капельницами, утками, суднами и т.д.

Широкий коридор госпиталя, являлся транспортной артерией, сообщённых с ним - хирургического, терапевтического, офтальмологического, ряда травматологических и других отделений, операционных, перевязочных и столовой, доступ многих к которой по причине тяжести полученных ранений и связанных с этим трудностей с передвижением, часто был не актуален.

Первый ярус коек был законно закреплён за тяжело раненными - ампутантами, незрячими, полосниками - раненными в брюшную область, позвоночника, головного мозга и т.д. Было много воинов с двойной ампутацией нижних конечностей, лишившихся одновременно верхней и нижней, одновременно двух верхних с полной потерей зрения. Много всего было....

Подавляющим большинством среди раненных, как представлялось, были так называемые носители аппарата Илизарова, воины, получившие сквозные пулевые, или осколочные ранения, с повреждением костей конечностей. Громоздкие аппараты, состоящие из массивных стальных дисков и специальных спиц, засверленных в оба конца кости, были призваны нарастить, отсутствующий участок костной ткани. У некоторых было установлено по два таких аппарата. На двух ногах, либо на одной из ног и руке, и т.д. Не редко, в силу частой нехватки мест, данную категорию можно было увидеть на втором ярусе.

Дефицит койко-мест, в условиях непрерывного потока раненных, носил штатный характер, однако при возникновении сбоев со своевременной эвакуацией их в Союз, и одновременным массовым притоком новых раненных, ситуация становилась критической. Серьёзные осложнения с койко-местами были вызваны началом крупномасштабных войсковых операций. В такой период поток раненных геометрически возрастал, госпиталь с трудом справлялся с объёмом работы. В случаях, когда происходило нарушение графика прибытия "Спасателей" - самолётов-эвакуаторов - Ил-76, дважды в неделю, убывающих в Союз, командование госпиталя до предела уплотняло пространство в палатах. Используя также, широкий госпитальный коридор, устанавливало в длинный ряд десятки двухъярусных коек.

Отряд врачей, медсестер и санитаров госпиталя, добросовестно выполнявших свои профессиональные задачи, постоянно был перегружен. Во время ежедневных утренних перевязок, они не имели реальной возможности уделить всем раненным необходимого внимания. На выручку приходили - воинская дисциплина и личное самосознание. Многие
воины, считали своим долгом не отвлекать медсестёр, загруженных уходом за тяжело раненными и осуществляли лечебно-профилактические мероприятия самостоятельно. Ежедневно утром, у входа в перевязочные выстраивалась приличная очередь, из тех, кто самостоятельно обрабатывал собственные раны и менял повязку. Носящие аппарат Илизарова, по коррекции врачей, самостоятельно, освоив данную технику, собственноручно затягивали спицы на дисках, и меняли марлевые шарики.

Операционные и перевязочные госпиталя, функционировали слаженно, - как хорошо отстроенный часовой механизм. Принцип конвейера, обеспечивался регулярной коррекцией графика хирургических операций, и чётко выстроенной текущей деятельности, - своевременного подвоза и отката каталок с ранеными. Два ввезённых на каталке раненных, ждали своей очереди оказаться на одном из 3-х хирургических столов, на которых одновременно, полным ходом орудовали ассы афганской полевой хирургии и поднаторевшие опытом бесперебойных потоков, медбратья.

Особой категорией в среде раненых, считались воины, получившие осколочные или пулевые ранения в область позвоночника. Физические боли, при таких случаях, относили их в разряд исключительных. Даже самое сильное обезболивающее, часто было бесполезным в своем предназначении. Не в силах выдержать адскую боль, такие - "тяжёлые" не оглядываясь на воинское звание, возраст, стыд и упрек, ночами напролёт орали, наводя ужас на всех остальных.

Ежедневная обработка обширных открытых участков ран и ампутированных конечностей, в череде ежедневных перевязок, в следствии крайне болевых ощущений и сложности справиться с эмоциями, часто сопровождались громкими криками с гневной ненормативной лексикой, в адрес медицинской братии. Для локализации этого шума, мудреные опытом перевязок раненные воины, использовали обычную госпитальную подушку. Лежа на операционном столе, крепко сжимая руками, они плотно забивали ею рот, чем нечеловеческий крик сменялся на гулкий стон.

Утро обычного рядового дня начиналось с утреннего обхода врачей, важным составляющим организации лечебного процесса. Во время данного мероприятия, группа врачей вместе с начальником отделения обходила палату, останавливаясь перед каждым из раненных воинов. Ответственный дежурный офицер, зачитывал перед коллегами историю болезни, характер ранения, показывал рентгеновские снимки, комментировал выбранный курс и результаты пройденного этапа лечения. В промежутках между профессиональными обсуждениями, врачи всегда находили минуту, чтобы объяснить раненному воину суть выбранного ими курса лечения, спросить о его внутреннем волевом состоянии, о житейских проблемах и планах на гражданке. Это были постоянные, взаимоуважительные и доброжелательные контакты.

Военные доктора, всегда пользовались у раненных воинов огромным уважением. Отвечая им взаимностью, врачи-офицеры, также отдавали должное их стойкости, воли и духу. Верные воинскому уставу и клятве Гиппократа, они совмещали в себе служебную субординацию и человеческую гуманность, позволяя подчиненным чуть больше, чем мог это позволить, полевой офицер.

Длинными, вечерами, в свободные от операций минуты, младшие врачи-офицеры, частенько усаживались у больничных коек, в кругу раненных воинов, рассказывая какую-нибудь байку, свежий анекдот или яркую жизненную историю. Единство воинов, как в масштабе близкого круга лежащих рядом, так и в масштабе всей палаты, неизменно помогало преодолевать тяготы госпитальной жизни. Все предстоящие хирургические операции, от простых до самых сложных, заблаговременно, становились предметом общего обсуждения.

Проводы товарища на операцию носили подлинно торжественный характер. Каждый, считал своим долгом поддержать товарища, напутствовать, скрепить искренние пожелания братским рукопожатием.

Выезд процессии из палаты сопровождался свистом, выкриками, хлопаньем, стуком костылей и другими знаками шумовой поддержки.

Бывало, вымотанный хлопотной госпитальной службой, санитар, увлечённый своими мыслями и, забыв о народных суевериях, непредусмотрительно начнёт выкатывать на предстоящую операцию, лежащего на каталке воина, "вперёд ногами". Он мгновенно становился опасной мишенью, залпом обстрелянным летящими со всех коек костылей, тростей, суден, графинов и других подручных средств и предметов.

Возвращение с операции являлось безусловным фейерверком и кульминацией. Об окончании операции вещал громко поющий голос, изредка прерываемый словесной перепалкой новоиспечённого маэстро, с толкающими каталку возмущёнными санитарами. Использующий весь имеющийся арсенал не цензурной брани, в богатых традициях русского воинства, был слышен ещё далеко от пределов палаты, при выезде из операционной - в удалённой части госпитального коридора.

Палата замирала в ожидании предстоящего шоу. Экспромт выдаваемых шлягеров, громко поющего вокала, обретал коллективную поддержку, увлечённых дурачеством, развеселившихся товарищей. Независимо от жанра произвольной программы, всем становилось очень весело. Поэтому, накануне проводов товарища на операцию, ему предварительно заказывался предпочтительный концертный репертуар.

Однако анестезия, плодоносно обогащающая энергией, талантом и бескомпромиссностью, свободного артиста, часто скромного в жизни человека, постепенно шла на убыль. На смену ей подступали - ломка, депрессия и физическая боль.

Наиболее дорогими воспоминаниями у каждого воина, на долго лишённого возможности передвигаться, останутся его первые шаги, головокружение, немощность и скорая потеря сил.

Не уверенно, делая шаг за шагом, медленно - передвигаясь на костылях, с тростью или опираясь на плечи медсестёр, движимый верой, мобилизовав силы и превозмогая боль, он уверенно идёт к заветной цели. Цели - дойти домой.

Не парадным коридором, а «грузом-300» в «спасателе» Ил-76, в назначенный срок, лежащие на носилках - укрытые солдатскими шинелями, они в «крайний раз», поднимутся в афганское небо и, взяв курс к родным зарницам, полетят навстречу новой судьбе.

Герой России Ильяс Дауди