Н е так давно атеистов посетило разочарование. Даже отрицая существование Бога, они признали, что мир с Богом был бы лучше, нежели без Него. Они все еще находят различные аргументы и доводы, опровергающие существование Бога – такие как проблема зла и кажущаяся способность естественных наук объяснить устройство вселенной. Хотя теперь и признается, что Богу не место в космосе, многим всё же сложно примирить факт Его существования со злом и страданиями. Но печально то, что большинство атеистов оказывались этим предельно озабочены. По их собственному признанию, они неохотно пришли к неверию.
Тем не менее, иначе дело обстоит с так называемыми «Новыми Атеистами» — людьми, подобными Ричарду Докинзу, Даниелю Деннетту, Сэму Харрису и Кристоферу Хитченсу. Эти отважные мыслители видели в утверждении об отсутствии Бога не причину для сожаления, а напротив – повод для радости. И все же, их энтузиазм и саркастические нападки на религиозные верования находят аналог в прошлом, а именно в трудах философа 19-го века, Фридриха Ницше.
Отправная точка, не конечный пункт
Несмотря на широкое распространение этого движения, наиболее интересной чертой «Нового атеизма» является его евангельская горячность и воинственное красноречие – все это берет начало не у Докинза, Харриса и Хитченса. Фактически, беспрецедентной является лишь слабость их доводов. Внимательные читатели обнаружат, что неоспоримые доводы и весомые аргументы не имеют места в книгах «Бог как иллюзия» Докинза, «Бог – не любовь» Хитченса или «Письмо к христианской нации» Харриса. Напротив, их аргументы удивительно слабы. Если вы ищите повод, чтобы отнестись к взглядам «Новых атеистов» серьезно, их труды покажутся вам слабоватыми.
Тем не менее, это не значит, что Ницше представляет лучшие аргументы в пользу своего неверия; ничего такого он не делает. В отличие от Докинза и компании, он не видит в этом нужды. Ницше видит атеизм не как вывод, который нужно предоставить, но как постулат, который нужно развивать. Другими словами, он приводит доводы не за атеизм, а скорее отталкиваясь от него; неверие является для него отправной точкой, а не конечным пунктом. Когда он во всеуслышание провозгласил смерть Бога, к примеру, он сделал это не с целью показать – он даже не пытался этого показать – что Бог не существует. Скорее он считал это данностью, ведь, по его мнению, критики второй половины 19-го века, такие же как и он сам, не могли больше серьезно воспринимать веру в Бога. Он заявлял, что подобная вера «стала невероятной».
Радостное знание
Ницше сделал это заявление в своем труде «Веселая наука» (The Gay Science ), название которого заслуживает особого внимания. Здесь слово “gay” имеет совершенно не то значение, которое оно приобрело за последние 50 лет, а скорее свое традиционное значение «радостный». Более того, термин “science” (наука) происходит от латинского слова scientia , которое означает «знание». Итак «Gay Science » означает «радостное знание» — такое знание, которое приносит радость знающему. С точки зрения Ницше, радостное знание — это знание о том, что Бог умер.
Провозглашая смерть Бога, Ницше не подразумевал буквальное значение этой фразы. По его мнению, Бог никогда не существовал изначально, поэтому и разговоры о Его «смерти» относятся скорее к человеческому, нежели к божественному. Мы люди, предполагает Ницше, находим существование Бога как недоказуемым, так и нежелательным. Следовательно, он скорее предполагает, нежели констатирует недоказуемость веры в Бога, даже когда объясняет ее нежелательность.
А почему вера в Бога нежелательна? Потому что смерть Бога позволяет нам самим стать богами.
Бог не умирает в одиночестве
Говоря простыми словами, Бог не умирает один. Когда Он умирает, смысл, нравственность и разум умирают вместе с Ним.
Во-первых, если Бога не существует, то жизнь не имеет смысла . Когда нет автора, у истории нет смысла; более того, когда нет автора, нет и самой истории. Кроме того, если Бога не существует, нравственность оказывается необъективной и моральное суждение становится всего лишь толкованием, не имеющим под собой ничего, кроме личных предпочтений.
Во-вторых, Ницше показывает искусственную природу нравственности , приглашая нас поразмышлять о хищных птицах и овцах, на которых те охотятся. Когда птицы кормятся овцами, их действия не являются с точки зрения нравственности ни плохими, ни хорошими. Птицы просто действуют в соответствии с их природой; нравственность не имеет к этому никакого отношения.
Итак, пока «осуждение» птиц овцами никого не удивляет – кроме, возможно, самих птиц – их суждение не имеет ничего общего с моралью, а скорее является их вполне понятным желанием не становиться кормом для птиц. Конечно, как указывает Ницше, птицы видят ситуацию по-другому. Но ни в одном, ни в другом случае нельзя применить нравственные категории – и если это действует в отношении птиц и овец, то это также действует и в отношении нас. Моральные суждения выражают наши собственные предпочтения; они не отражают объективной реальности.
И наконец, смерть Бога показывает важность разума. Когда дело касается происхождения человека, то неуправляемые эволюционные процессы оказываются лучшим доводом атеистов. Учитывая тот факт, что эволюция отбирает сильнейших для выживания, интеллектуальные способности, появляющиеся в результате данных процессов, должны хорошо приспосабливаться к выживанию. Но, по заявлению Ницше, нет никакой обязательной связи между выживанием и истиной; насколько нам известно, он обращает наше внимание на то, что натуралистической вселенной будет являться та, в которой познание истины будет скорее препятствовать, нежели способствовать выживанию. По его собственному мнению, тогда у атеиста нет никаких причин доверять своему собственному разуму.
Освобождение, ведущее в рабство
Для Ницше смерть Бога ведет к концу смысла, нравственности и разума – что означает, что он видит потенциальные последствия своего неверия более ясно, чем другие его современники-атеисты, такие как Карл Маркс и Зигмунд Фрейд. Хотя, примечательно, что Ницше видит эти возможные последствия как освободительные, а не деструктивные. Ни Бог, ни смысл, ни нравственность, ни разум не сдерживают нас, восклицает он. Мы свободны жить так, как нам нравится, и делать с нашими жизнями то, что удовлетворяет нас.
Подписывайтесь:
Только в таком радикально человекоцентричном виде Ницше провозглашает жизнь – и тем самым почесывает любопытные уши. Но, конечно, такой подход Ницше ведет не к благословению, покою и жизни, а к скорби, боли и смерти. Пусть Бог даст нашим друзьям и соседям глаза, чтобы видеть эту истину.
Дуглас Блаунт – профессор Христианской философии и этики в Южной Баптистской Теологической Семинарии в г. Луисвилл, шт. Кентукки.
Многие из исследователей и мыслителей говорят о времени, начинающемся с конца двадцатого века, как о начале новой или, по крайней мере, как о конце и упадке старой эпохи в истории развития западной культуры. Действительно, за два прошедших столетия произошли огромные изменения практически во всех сферах культуры: многие из представлений, веками фундировавших и определявших мышление европейского человека, подверглись радикальной переоценке, рухнули многие из мировоззренческих, моральных, религиозных, нравственных и социальных твердынь, на которых покоилась Западная цивилизация. В течение двадцатого века не раз провозглашались самые различные "упадки", "концы" и "смерти": "конец метафизики", "конец философии", "смерть Автора", "смерть субъекта", "смерть человека" и т. д. Взгляд на современность, как на один из переломных исторических моментов, стал для нас привычным и, даже, обыденным. Однако, при всем при этом, мы всё ещё не имеем чёткого представления об истоках и причинах происходящих вокруг нас перемен.
В данном контексте весьма актуальной становится задача поиска некой модели, которая дала бы нам возможность представить все произошедшие в лоне Европейской культуры изменения в качестве следствий и проявлений некого единого события. Автор данной работы полагает, что в качестве такой модели возможно использовать идею смерти Бога Ницше. Основанием для этого предположения служит факт наличия следующих феноменов в контексте культуры XX века: во-первых, кризис христианства, тотальная утрата веры, распад духовности и девальвация "старых" ценностей; во-вторых, трансформации данной идеи в творчестве таких мыслителей, сыгравших решающую роль в формировании духовной ситуации XX века, как М. Хайдеггер, Ж. Делёз, М. Фуко; наконец, возникновение в наше время так называемой "теологии смерти Бога".
Глава 1.
Общая характеристика идеи смерти Бога Ницше
По-видимому, творчество ни одного из мыслителей не вызывало столько споров, кривотолков и заблуждений как наследие Ницше. И "винить" в этом следует не столько Фёрстер-Ницше, фашистских идеологов или каких-либо других "искажателей", сколько самого философа. Произведения, книги, стиль мышления и письма служат, наверное, лучшей иллюстрацией мировоззрения апологета становления, фрагментарности и многообразия "точек зрения", критика Тождества и Единства. Афоризм, как основное средство выражения, "подразумевающий новую концепцию философии, новый образ и мыслителя, и мысли" и относящийся к систематизированному мышлению "как векториальная геометрия к метрической, как лабиринт к стрелке с надписью "выход"", превращает прочтение в "палеонтологию мысли, где по одному найденному "зубу" приходится на свой страх и риск воссоздавать неведомое целое" [там же].
Если к этому добавить так же целую вереницу масок и галерею персонажей (романтик-пессимист, вагнерианец, скептик-позитивист, нигилист, Антихрист, Заратустра, Ариадна, Дионис, Распятый и, наконец, "болезнь как точка зрения на здоровье" и "здоровье как точка зрения на болезнь") через которых доносит до читателей свою философию и за которыми одновременно скрывается Ницше, то неудивительным и даже закономерным становится то многообразие недоразумений и ошибок, которое складывается вокруг основных идей Ницше, к числу которых принадлежат и его слова о смерти Бога.
И действительно, трудно избежать неверных толкований там, где вместо столь "естественной" для европейской философии некой целостной концепции с системой аргументации и доказательств мы имеем дело лишь с несколькими разбросанными по всему творчеству мыслителя аллегорическими афоризмами, говорящих о том, что Бог мертв.
Недоразумения возникают уже в самом начале при попытке отнести Ницше к тому или иному лагерю, "оценить провозвестие о "смерти Бога" с диаметрально противоположных, но мировозренчески стабильных позиций […] ортодоксального христианства и столь же ортодоксального атеизма" . Понятно, что для христианина речь здесь может идти только об атеизме, но с другой стороны трудно будет найти или хотя бы представить себе атеиста, способного принять такой атеизм.
Источником подобных недоразумений, по-видимому, служит как раз то, что мы стремимся увидеть в словах о смерти Бога личную позицию Ницше, и забываем напутствие Хайдеггера: "необходимо читать Ницше, непрестанно вопрошая историю Запада" . В таком "историческом" ракурсе тезис "Бог мертв" оказывается уже не точкой зрения мыслителя в вопросе религии, а попыткой указать на некое пороговое состояние, на некий переломный момент в судьбах Запада. Слова "Бог мертв" "оказываются здесь лишь диагнозом и прогнозом", "стрелкой сейсмографа, фиксирующей глубинную ситуацию эпохи[…]" . Таким образом, "атеизм" Ницше особого рода, это не просвещенческая прихоть, и не "научное" убеждение, он не имеет ничего общего со "свободомыслием наших господ физиологов и естествоиспытателей", отвергающих Бога на том основании, что его никак не удаётся обнаружить в пробирке. Если всё же попытаться дать какое-то название позиции Ницше, то его следовало бы, по-видимому, назвать "без-божником": чутким ухом уловив основную мелодию своей эпохи, он попытался "вблизи увидеть роковое, больше того, пережить его на себе" , осуществить акт "самоидентификации, добровольного усвоения болезни". Для правильного понимания Ницше мы должны иметь в виду его глубокую личную вовлеченность в этот вопрос, стремление не обсуждать и оценивать открывшуюся ему реальность с точки зрения бытийствующих норм и критериев (ибо, напротив, именно эта реальность и задаёт нормы и критерии), а принять её такой, какова она есть, и практически, опытно, на себе и собой, испытать её. Для Ницше вообще было характерно пристрастно-личное отношение ко всем важнейшим проблемам своего времени: "он целиком отдал себя на съедение грызущей тревоге за судьбу человека и его бытия: что будет с ним завтра, уже сегодня? [...]Он присматривался к величайшим людям своего времени, и его поражала их спокойная невозмутимость и уверенность в себе: значит, казалось ему, они не проникли в суть дела, не ощутили неумолимого хода современной истории. Конечно, они не могли не замечать происходящего. Они нередко предвидели и грядущее, но они не пропускали то чудовищное, что видели, внутрь себя, не проникались им до костей..."
Однако, если Ницше выражает не своё личное мнение, а говорит от имени некой исторической реальности, и его слова должны затрагивать всю европейскую культуру, то почему же и в наше время многие остаются верующими, многие в своей жизни продолжают уповать на христианского Бога? Может, пророчество Ницше оказалось ложным, может, не было никакого переломного момента?
На подобные возражения можно ответить указанием на то, что "событие" смерти Бога имеет совсем иные масштабы, чем просто одно-два столетия: с одной стороны, "слова Ницше нарекают судьбу Запада в течении двух тысячелетий его истории", и, с другой, стороны "само событие слишком ещё велико, слишком недоступно восприятию большинства, чтобы и сами слухи о нём можно было считать дошедшими - не говоря о том, сколь не многие ведают ещё, что, собственно, тут произошло…". Иными словами, мы принадлежим лишь только к началу эпохи, пронизанной и определяемой этим "событием". "Не исключено, что в этого Бога ещё долго будут верить и считать его мир "действительным", "действенным" и "определяющим". Это похоже на то явление, когда свет тысячелетиями назад погасшей звезды ещё виден, но при всем своём свечении оказывается чистой "видимостью"". И все же, отныне история Запада будет определяться, по мнению Ницше, медленным, но неуклонным движением по пути всё более и более ясного осознания смерти Бога. Возможно, что такие явления двадцатого века, как кризис христианства и тотальная утрата веры это всего лишь первые симптомы этого осознания.
К тому же идея смерти Бога Ницше не сводится просто к кризису религии. Уникальность позиции философа, огромная важность его творчества для понимания современной культуры и ожидающих её судеб заключается в том, что он попытался, со свойственным ему радикализмом, осмыслить все возможные последствия отказа от идеи Бога. И потому это событие глазами его первооткрывателя намного масштабнее, чем сложившиеся о нём представления не только во временном, но и в "пространственном" измерении, в смысле количества сфер культуры, затронутых им: "[…] с погребением этой веры должно рухнуть все воздвигнутое на ней, опиравшееся на неё, вросшее в неё […] предстоит длительное изобилие обвалов, разрушений, погибелей, крахов…". Таким образом, речь у Ницше идёт о переоценке и переосмыслении всех ценностей, всех мировоззренческих установок Запада, в той или иной мере связанных с идеей Бога.
В первую очередь, столь фундаментальное событие, как смерть Бога, должно затронуть наиболее универсальное из мировоззренческих учений - метафизику. Если вспомнить, что христианство Ницше рассматривал как "платонизм для народа" [см. напр.: 10,с.58], а ""Бог" здесь одновременно служит ведущим представлением для "сверхчувственного" вообще и его различных истолкований, для "идеалов" и "норм", для "принципов " и "правил", для "целей" и "ценностей", которые учреждены "над" сущим, чтобы придать сущему в целом цель, порядок и - как вкратце говорят - "смысл"", то смерть Бога оказывается неразрывно связанной с крушением бинарной диспозиции потустороннего и посюстороннего, материального и идеального, созданной Платоном и на протяжении тысячелетий фундировавшей, определявшей и довлевшей над мышлением западного человека. То, что для Ницше слова "Бог мертв" означают, помимо всего прочего, так же и высвобождение наших представлений о сущем из-под гнёта метафизического учения Платона, доказывает постоянное присутствие тематики "помрачения и солнечного затмения" во всех фрагментах, посвященных этому событию. Так, например, в одном из самых известных - "Безумный человек" автор вопрошает устами провозвестника смерти Бога: "Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта? Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца?" [там же,с.446]. Если вспомнить притчу Платона, где Солнце выступало метафорой для сферы сверхчувственного, идеального - сферы, образовывавшей и ограничивавшей "горизонт" мышления западного человека лишь внутри "света", которого сущее могло быть доступно взору, таким, каким оно "выглядит", то есть таким, каков его "вид" (идея), - то смерть Бога, действительно, предстаёт, как "стирание краски со всего горизонта", ибо отныне "сфера сверхчувственного уже не стоит над головами людей как задающий меру свет".
Одновременно с этим смерть Бога выступает для Ницше открытием нового горизонта - "горизонта бесконечного", как самая широкая открытость, какую мы только можем пережить. "Мир ещё раз стал для нас бесконечным", ибо исчезает замыкавшая и ограничивавшая его сфера сверхчувственного, ибо становление и многообразие высвобождаются из-под владычества "Единого" и "Бытия", смерть Бога делает невозможной стратегию сведения всего мирового разнообразия к единому верховному принципу и открывает всю разнородность и плюрализм Вселенной. "Бытие и Единое не просто теряют свой смысл, они приобретают иной смысл, новый. Ибо отныне Единым зовется многообразие как таковое (осколки и части), становление зовётся Бытием […] утверждается единство многообразия, Бытие становления"
Мир ещё раз стал для нас бесконечным так же потому, что отныне он предстаёт пред нами как царство случая и случайности, как "божественный стол для божественных игральных костей",вмещающий в себя бесконечное разнообразие возможностей. Со смертью Божественного Логоса, сотворившего мироздание "по своему образу и подобию", неизбежно терпит крах ещё один фундаментальный для метафизики и европейской культуры постулат, провозглашающий тождество Бытия и мышления. "Обезбоженная" Вселенная, освобожденная от диктата подчинения цели, от "вечного паука-разума и паутины его" , выступает во всей свой чуждости "Истине", "логичности", "упорядоченности", каким бы то ни было универсальным причинно-следственным закономерностям, во всей свой "извечной хаотичности". Бытие представляет собой отныне бесконечное разнообразие саморазвивающихся частиц и осколков, имеющих свои уникальные пути, не сводимые к единой линейной истории и незамкнутые "высшим и единственным Пределом".
Но, в первую очередь, "мир ещё раз стал для нас бесконечным, поскольку мы не в силах отмести возможности того, что он заключает в себе бесконечные интерпретации": смерть Бога означает утрату веры в саму возможность построение единой и систематичной концептуальной модели мира, радикальный отказ от претензии на всеобъемлющее описание и объяснение, ибо исчез источник универсальной генерализирующей интерпретации Универсума. Открывается возможность бесконечного разнообразия толкований бытия с самых различных точек зрения и позиций, одинаково правомерных и не сводимых к одной. Если использовать терминологию постмодерниской философии, то смерть Бога является, по сути, "смертью Автора" "произведения" - мира, смысл которого отныне порождается любым из его "читателей", и любое из "прочтений" которого отныне является легитимным.
Радикальное изменение наших представлений о мире после смерти Бога предполагает трансформацию методов и идеалов его познания. Многообразие и становление требуют не поисков "Абсолютной Истины", а истолкования и оценки: истолкования всегда закрепляющего лишь частичный и фрагментарный "смысл" за неким явлением и оценки определяющей иерархическую "ценность" смыслов, не умаляя и не упраздняя при этом их разнообразия.
Отказ от идеи "взгляда со стороны Бога", то есть от "опыта сверх-исторического наблюдения, от взгляда-над-или-поверх, от взгляда, который невозмутимо возносится и парит над Прошлым", предполагает отказ от определяемого ею идеала "незаинтересованного созерцания", нейтрального взгляда в котором "должны быть парализованы, должны отсутствовать активные и интерпретирующие силы, только и делающие зрение". Взамен старой гносеологии Ницше предлагает свою концепцию "перспективизма": каждая потребность, влечение, каждое "за" и "против" является новой перспективой, новой точкой зрения, и чем большему количеству аффектов предоставим мы слово в обсуждении какого-либо предмета, тем более полным окажется наше представление о нем, наша объективность. Место абсолютного, парящего-над, незаинтересованного, безмятежного "глаза без взгляда" занимает взгляд, как подвижный центр пластических сил, интерпретирующих бытие, для которого основным элементом различения является воля к власти.
Смерть Бога, как абсолютного субъекта и абсолютного разума, на идею которого ранее опирался и, в сущности, дублировал его свойства конечный субъект, должна привести к тому, что в человеке, с одной стороны преодолевается его раздвоенность на "тело" и "душу", "материальное" и "духовное", но при этом, с другой стороны, происходит расщепление индивидуального "Я" - то, что будет позже названо в постмодерниской философии "смертью субъекта". В ситуации смерти Бога становится невозможной многовековая стратегия подавления в человеке одних его свойств ("телесного", "природного"), рассмотрения их как "не истинно человеческих", за счет вынесения других в сферу внеприродного Бытия. "Иное" в человеке - "Само", бессознательное - вырывается из-под господства человеческого разума. После смерти Бога становится очевидной вся зависимость "Я" от этой сферы, и тем самым выявляется его многомерность, разрушается миф о его монолитности. Вместе с христианством должна исчезнуть также "роковая атомистика, которой успешнее всего и дольше всего учило христианство, атомистика душ", душа должна отныне рассматриваться как "множественность субъекта" и "общественный строй аффектов и инстинктов" [там же].
Но смерть Бога означает не только "смерть субъекта", должен "умереть" и сам человек. Если перестаёт существовать нормативный и идеальный образец человека, исчезает идея его вечной и неизменной природы, то человек оказывается подвластным эволюции, может быть рассмотрен как "то, что должно превзойти". "[...] Ницше достиг той точки, где человек и Бог сопринадлежат друг другу, где смерть Бога - синоним исчезновения человека и где обещанное пришествие сверхчеловека означает с самого начала и, прежде всего неминуемость смерти человека.".
К сожалению, рамки данной работы и её задачи не позволяют нам детально рассмотреть ключевые темы современной философии, однако можно заметить, что её основные идеи, такие как "постметафизическое мышление", "ацентризм", "смерть Автора", "смерь субъекта", "смерть человека", её критика бинаризма и логоцентризма, являются, по сути, продолжением ницшевской идеи смерти Бога.
Итак, слова Ницше о смерти Бога, являются не выражением личных убеждений мыслителя, а попыткой дать название некому увиденному в глубине европейской культуры историческому событию, властно проникающему в прошедшие и определяющему нынешний и последующие века, которое должно привести к радикальным изменениям наших представлений о мире, о способах его познания и о человеке.
Глава 2.
Основные причины и последствия события "смерти Бога" в контексте европейской культуры
"Бог умер" - случилось невероятное и непредставимое, но вся чудовищность этого события нам ещё не до конца ясна, ибо Бог не просто "удалился из своего живого присутствия",а был убит, убит людьми: "мы его убили, […] самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами".
Но как это стало возможно? "Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море? Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта?" [там же]. Ответ, по мнению Ницше, заключён в самом христианстве, в самой европейской морали, смерть Бога является до "конца продуманной логикой наших великих ценностей и идеалов", европейская культура уже "с давних пор движется в какой то пытке напряжения, растущей из столетия в столетие к катастрофе" [там же, с.35]. Бог умер потому, что мы, сегодняшние, убили его, предав забвению, но, с другой стороны, "сама необходимость приложила здесь руку к делу" [там же], так как неизбежность этого события была предопределенна в самом начале европейской истории. Что же в истории Запада, по мнению Ницше, предопределило смерть Бога? Чтобы ответить на этот вопрос мы должны понять специфику ницшевского взгляда на историю.
Мировая история, по мнению Ницше, представляет собой извечный дуализм, антагонизм и противоборство двух типов сил - "активного" и "реактивного". Первые являются силами творческими, созидающими, творящими, утверждающими отличие и жизнь. В то время как для вторых первичными оказываются отрицание, сопротивление всему отличному, стремление к ограничению, подавлению всего другого. Активные постоянно самоутверждаются за счет преобразования окружающего, реактивные способны лишь отвечать и реагировать на внешние импульсы.
Этим двум типам сил соответствуют две разновидности морали - "мораль господ" и "мораль рабов". Однако мы исказим смысл, который вкладывал Ницше в понятия "господин" и "раб", если предположим, что критерием для их различения выступают отношения "господства" и "власти", ибо таковой является способность к порождению новых ценностей и оценок - Will zu Macht (где "Macht" следует переводить не как "власть", а как "способность к самоосуществлению, к самореализации, к творчеству"). "Господин" устанавливает и созидает ценности, "раб" же вынужден их принимать: хочет ли он сохранить или же ниспровергнуть "господские" ценности, все равно "раб" направляет свою силу на уже созданное, и в том и в другом случае он лишь реагирует на жизнь, вместо того, чтобы творить самому.
"Мораль господ" создаётся как утверждение и благодарный гимн жизни, жизни в её многообразии.
"Мораль рабов" возникает, когда затаенная злоба, ненависть, мстительность и зависть, проистекающее из бессилия и униженности, - чувство ressentiment раба становится творческой силой, порождающей свои ценности. Она начинается с отрицания, "с самого начала говорит Нет "внешнему", "иному", "несобственному"" и лишь позже создаёт некое подобие утверждения, утверждая общеобязательные, "абсолютные" и "единственно истинные" ценности, отягощающие и обесценивающие жизнь.
История христианства и западной культуры, если их рассматривать сквозь призму ницшевского учения о двух типах сил и двух типах морали, оказывается историей воссторжествования отрицания и "реактивного" человека.
Уже в иудаизме и платонизме - исторических истоках христианства - отрицание и чувство ressentiment играют решающую роль. Иудаизм, по мнению Ницше, будучи поставленным перед вопросом быть или не быть, предпочёл быть "какой бы то ни было ценой", и такой ценой оказалось "сознательное извращение своей природы" [там же]: отрицание жизни, утверждение всех упаднических, декадентских инстинктов. Иудаизм удалил из понятия о божестве "все предпосылки возрастающей жизни, всё сильное, смелое, повеливающее, гордое" [там же].
Платонизм, со своей стороны, предав забвению досократическое единство мысли и жизни, расколол человека на две части, заставил мысль обуздывать и калечить жизнь, соизмеряя и ограничивая её в соответствии с "высшими ценностями". Начиная с Платона, мысль становится отрицающей, а жизнь обесценивается, сводится ко всё более болезненным формам. Философ, законодатель и творец новых ценностей и перспектив, превращается в послушника и стража уже существующих.
Платонизм расколол на две части не только человека, но и весь мир, повсюду осуждая и обесценивая одну ради другой. "Посюсторонний" мир лишается своих смысла, красоты, истинности, так как они отныне могут принадлежать только "потустороннему"; многообразие и становление осуждаются во имя "Бытия" и "Единого".
Христианство, с одной стороны, являясь "последним логическим выводом иудаизма", с другой стороны, вбирает в себя концепцию двух миров Платона. Оно продолжает и усиливает тенденцию мироотрицания своих предшествиников.
Христианский Бог, повинуясь творческой силе ressentiment"а, превращается в придирчивого "судью" и "воздоятеля", "вырождается в противоречие с жизнью" [там же,c.312]. По сути, с христианства, превратившего Бога в "обожествленное "Ничто"" [там же], начинается его "убивание".
Казалось бы, смерть Бога должна освободить, наконец, жизнь из-под гнёта отрицающих её ценностей, ознаменовать победу "активных" сил над "реактивными". Однако этого не происходит.
Бог умер, но осталось пустующее место его пребывания - сверхчувственный мир, остались прежними направленность и критерии полагания, определение сути ценностей. Авторитет Бога и авторитет церкви исчезают, но на их место заступают авторитет совести и разума, "божественные" ценностей заменяются "человеческими, слишком человеческими". Потустороннее вечное блаженство превращается в земное счастье для большинства. Место бога заменяют "Прогресс", "Отечество" и "Государство". На смену старому христианскому человеку приходит "самое презренное существо" - "последний человек" . Он по-прежнему продолжает взваливать на себя бремя ценностей, отрицающих, калечащих жизнь, однако теперь он подспудно осознаёт всю их ничтожность, и потому в нём нет уже "хаоса, способного родить танцующею звезду" [там же, с.12], в нём нет уже никаких устремлений, он стремится лишь к "своему маленькому удовольствицу" [там же].
"Всеобщий прогресс" и "Государство" не способны по-настоящему заменить Бога, не в силах скрыть людей от надвигающегося Ничто, и потому они пытаются забыться в суетной деловитости, в погоне за прибылью и острыми ощущениями. Но крушение всех прежних ценностей неизбежно…
Когда западный человек окончательно осознает, что потусторонний мир идеалов мертв и безжизнен, то в европейской культуре должен будет наступить этап "нигилизма". Ибо люди не имея возможности найти сверхчувственную сферу в мире - сферы куда они помещали его смысл, истинность, красоту и ценность - осудят его, как лишенный вообще какого бы то ни было смысла, цели и ценности: "реальность становления признаётся единственной реальностью и воспрещаются всякого рода окольные пути к скрытым мирам и ложным божествам - но, с другой стороны, этот мир, отрицать который более не хотят, становится невыносимым".
Но эпоха нигилистического кризиса, по мнению Ницше, не только таит в себе величайшую опасность, но и величайшую возможность нашего времени. Ибо после распада прежних ценностей и критериев для их полагания действительность, реальный мир, конечно, обесцениваются, но при этом не исчезают, а впервые только и достигают значимости. Человек должен осознать истинный источник ценностей - собственную волю к власти, отвергнуть и разрушить само "место" прежних ценностей - "верх", "высоту", "запредельность" - и создать новые жизнеутверждающие, возвеличивающие человека: "наверное, человек оттуда и начнет подниматься всё выше и выше, где он перестанет изливаться в Бога".
Таким образом, причины смерти Бога, по мнению Ницше, кроются в самом христианстве, в прежних "высших" ценностях, которые были порождением "реактивных" сил и чувства ressentimet. После смерти Бога европейская культура попытается поместить на его место человеческие ценности "Прогресса", "Государства" и т.п. Однако крушение всех прежних ценностей является неизбежным и после него должен наступить этап "европейского нигилизма". Данный этап приведёт к исчезновению прежних целей и смыслов мира, созданных на основе представлений о сверхчувственной сфере, возвышающейся над ним, но, одновременно с этим, откроется возможность для нового истинного полагания ценностей.
Библиография.
1. Делез Ж. Ницше. СПб.: Axioma, 1997.186 с.
2. Делез Ж. Тайна Ариадны // Вопросы философии. 1993. № 4. С.48-54.
3. Деррида Ж. Шпоры: стили Ницше // Философские науки. 1991. № 2. С.118-142; № 3. С.114-129.
4. Иванов В.И. Ницше и Дионис // Весы. 1904. № 5. С.17-30.
5. Кантор В. К. Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XlX - начала XX века // Вопросы философии. 2002. № 9. С.54 - 67.
6. Кузьмина Т. "Бог умер": личные судьбы и соблазны секулярной культуры
7. Михайлов А.Б. Предисловие к публикации // Хайдеггер М. Слова Ницше "Бог мертв" // "Вопросы философии", 1990, № 7, С.133-136.
8. Ницше Ф. Воля к власти; Посмертные афоризмы: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1999. 464с.
9. Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни; Сумерки кумиров или как философствовать молотом; О философах; Об истине и лжи во вненравственном смысле; Утренняя заря или мысль о моральных предрассудках: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997. 512с.
10. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист; Ecce Homo: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997. 544с.
11. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. Спб., Худож. Литература,1993. С.342
12. Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии или Эллинство и пессимизм: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997. 624с.
13. Ницше Ф. Человеческое слишком человеческое; Весёлая наука; Злая мудрость: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997. 704с.
14. Подорога В. Событие: Бог мертв Фуко и Ницше.
15. Свасьян К.А. Примечания к "Антихристу" // Ницше Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист;Ecce Homo: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997 С 492 - 501
16. Свасьян К.А. Примечания к "Весёлой науке" // Ницше Ф. Человеческое слишком человеческое; Весёлая наука; Злая мудрость: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997. С. 666 - 685.
17. Свасьян К.А. Фридрих Ницше - мученик познания // Ницше Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист;Ecce Homo: Сборник. Мн.: ООО "Попурри", 1997 С. 3 - 54
18. Философия Ф.Ницше. М.: Знание, 1991. с 64.
19. Франк С. Фр. Ницше и этика "любви к дальнему"// Франк С. А. Сочинения. Мн.: Харвест, М.: Аст, 2000 С.3 - 80
20. Фридрих Ницше и русская религиозная философия. В 2т.: Переводы, исследования, эссе философов "серебряного века"/Сост. И.Т.Войцкая-Минск: Алкиона, 1996. Т.1 352с. ; Т.2 544с.
21. Фуко. Слова и вещи. Археология гуманитарных знаний. Спб.; 1994 с.368
22. Хайдеггер М. Вечное возвращение равного // журнал "Онтология времени", №3, 2000 г.С. 76 - 162
23. Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993 С. 63 - 177
24. Хайдеггер М. Слова Ницше "Бог мертв" // Вопросы философии. 1990. № 7. С.143 - 176
25. Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф.Ницше // Вопросы философии. 1990. № 7 С.59 - 132
26. Шестов Л. Достоевский и Ницше: философия трагедии // Мир искусства. 1902. № 2. С.69-88; № 4. С.230-246; № 5/6. С.321-351. № 7. С.7-44; № 8. С.97-113. № 9/10. С.219-239.
27. Ясперс К. Ницше и христианство. М., 1994.114 с.
Фридрих Ницше. Гении и Злодеи
Философия. Фридрих Ницше и вечное возвращение
Лекция Михаила Шильмана «О пользе и вреде Ницше для жизни»
Мы снова встречаемся с Михаилом Шильманом, чтобы обратиться к философии. В этой передаче речь будет идти не о ее категориях, но о ее персоналиях, а именно, о всем нам хорошо известному Фридрихе Ницше. Постараемся действительно понять, что из сказанного им было услышано, что он обошел молчанием и почему современная философия демонстрирует вечное возвращение к Ницше.
Ницше и Штирнер. Алина Самойлова
"Что делать?"
Философия Фридриха Ницше и теория сверхчеловека сегодня
[Объект 22]. Фридрих Ницше и ницшеанство
О Фридрихе Ницше и ницшеанстве беседуем с кандидатом филологических наук, главным редактором издательства «Культурная революция» Игоре Эбаноидзе.
Философские чтения. Что такое культура
Исчезнет ли культура как исчерпавшее себя явление, возникшее всего 300 лет назад? Что такое бескультурье? И чем первое отличается от второго? Об этом беседа с Вадимом Михайловичем Межуевым - доктором философских наук Института Философии РАН.
вечное возвращение, Бог умер
интуиция и понимание
культура и цивилизация
массы, элита , сверхчеловек
Бог мертв: но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. - И мы - мы должны победить еще и его тень!
Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами - кто смоет с нас эту кровь?
Величайшее из новых событий - что «Бог умер» и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия - начинает уже бросать на Европу свои первые тени.
До Ницше
В ницшеанстве
Ницше не считал, что личностный Бог когда-либо жил, а потом умер в буквальном смысле. Смерть Бога следует понимать как нравственный кризис человечества, во время которого происходит утрата веры в абсолютные моральные законы, космический порядок. Ницше предлагает переоценить ценности и выявить более глубинные пласты человеческой души, чем те, на которых основано христианство. В книге «Лимониана или Неизвестный Лимонов» приводится первая публикация Дугина в газете «Новый Взгляд» (1993), в которой автор отмечал :
| «Бог умер» - забвение именно этой формулы вскрыли постмодернисты. «Новое» здесь именно в том, что люди забыли не только о Боге, но и о его смерти, что предложения возможных ответов затмили сам вопрос, а страстный процесс преодоления трагедии заставил забыть, в чем же она заключалась.. |
У Хайдеггера
Хайдеггер, как и Ницше, обращался к теме «смерти Бога». Для Хайдеггера она - конец метафизики и период упадка самой философии. Бог - это «цель жизни, что возвышается над самой же земной жизнью, и тем самым определяющих ее сверху и в известном смысле извне».
В теологии
В 1960-е годы было образовано движение «теотанатологов», в которое входили христиане Г. Ваханян, П. ван Бурен, Т. Альтицер (автор книги «Смерть Бога. Евангелие христианского атеизма») и иудей Р. Рубенстайн. Некоторые из них требовали нового опыта божественности, другие считали, что Бог умер в буквальном смысле или растворился при сотворении мира .
Примечания
Ссылки
- Ницше Ф. Весёлая наука
- Селиванов Ю. Теология смерти Бога
- Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв»
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Бог умер" в других словарях:
- «весьма трудно и, быть может, невозможно, дать такое определение слову «Бог», которое бы включило в себя все значения этого слова и его эквивалентов в других языках. Даже если определить Бога самым общим образом, как «сверхчеловеческое или… … Философская энциклопедия
БОГ - объект веры и культа у людей. Существование Бога. Различают два типа теоретического доказательства в пользу существования Бога: 1) так называемые космологические доказательства (от греч. kosmos мир), которые через цепочку причин восходят к… … Философский словарь
Благословил кого чем. Народн. У кого л. всё благополучно складывается в какой то области, сфере жизни. ДП, 36. Бог [в, на] помочь (помощь)! кому. Разг. Устар.; Башк., Пск. Приветствие работающим, пожелание успеха в работе. ФСРЯ, 39; СРГБ 1, 47,… … Большой словарь русских поговорок
Сущ., м., употр. сравн. часто Морфология: (нет) кого? Бога, кому? Богу, (вижу) кого? Бога, кем? Богом, о ком? о Боге; мн. кто? боги, (нет) кого? богов, кому? богам, (вижу) кого? богов, кем? богами, о ком? о богах 1. Богом называют Создателя,… … Толковый словарь Дмитриева
БОГ - 1. (Бог – в монотеистических религиях – единое верховное существо, создавшее мир и управляющее им; тж в составе сочет. междометного и оценочного типа; см. тж БОГ ОТЕЦ, БОЖЕ, ВОРОН БОГ, ОКРИК БОГ, ОПРОМЕТЬ БОГ, ОТЕЦ, ОТЧЕ, ОХЛЕСТ БОГ, ПОЛНОЧЬ БЬЁТ … Собственное имя в русской поэзии XX века: словарь личных имён
БОГ - [греч. θεός; лат. deus; слав. родствен древнеинд. господин, раздаятель, наделяет, делит, древнеперсид. господин, название божества; одно из производных общеслав. богатый]. Понятие о Боге неразрывно связано с понятием Откровения. Предметом… … Православная энциклопедия
Серия Lost Название на русском = Бог из машины Название на языке оригинала = Deus Ex Machina Фотография: Номер серии = 1 сезон, 19 серия Воспоминания героя = Джон Локк День на острове = 39 − 41 Автор сценария = Карлтон Кьюс Деймон Линдлоф… … Википедия
Бог прибрал - кого. Устар. Кто либо скончался, умер. Сорок лет тому назад главою дома был Афанасий Егорович… Народила ему первая хозяйка кучу детей, да всех бог прибрал (Мельников Печерский. Балахонцевы) … Фразеологический словарь русского литературного языка
Что таят джунгли англ. Deus Ex Machina Серия телесериала «Остаться в живых» Номер серии Сезон 1 Эпизод 19 Режиссёр Роберт Мандель Автор сценария Карлтон Кьюз Дэймон Линделоф Воспоминания героя Локк День на острове 39 − 41 … Википедия
«Бог умер»
Это высказывание впервые появилось в 1882 году в книге Ницше «Весёлая наука». Оно ознаменовало утрату доверия к сверхчувственным основаниям ценностных ориентиров. Нельзя воспринимать это высказывания как личную позицию Ницше. Хайдеггер говорил, что «необходимо читать Ницше, постоянно вопрошая историю Запада». С такого ракурса тезис «Бог мёртв» видится уже не точкой зрения философа на вопрос о религии, а попыткой указать на некий переломный момент, пороговое, переходное состояние, в котором находился народ Запада, по мнению Ницше, на тот момент. Слова "Бог мертв" "оказываются здесь лишь диагнозом и прогнозом".
Мне кажется, будет неверно предположить, что Ницше дошёл до этой мысли лишь к 1882 году. Не стоит забывать, что до 1879 года у него, из-за постоянной работы в университете, было мало времени на занятия философией. Так что не исключено, что эта мысль зародилась у него ещё давно, но окончательно сформировалась и получила возможность выразиться словами лишь в 1882 году. Вероятно, первым толчком к возникновению у философа этой мысли стала война 1870 года, в которой Ницше принимал участие в качестве санитара. Страшное оружие, боль, кровь, постоянные страдания людей и смерть могли натолкнуть его на мысль о том, что «что-то с этим миром не так». Его дальнейшие болезни помогли утвердиться и развиться этой идее. Однако, всё это лишь на уровне предположений.
Ф.М. Достоевский не делал столь громких и броских высказываний, как Ницше. У Фёдора Михайловича были вообще другие методы донесения своих мыслей до читателя. Ведь, известно, что Ф.В. Ницше был превосходным стилистом и предпочитал выражать свои основные идеи при помощи афоризмов, «выбрасывая» их «в лицо» читателю. Достоевский же доводил свои мысли через диалоги героев своих романов. Однако, всё это не отрицает того факта, что в произведениях Ф.М. Достоевского можно так же найти попытку указать на некий переломный момент, переходное состояние, в котором находился народ на тот момент. Логично будет предположить, что данная идея возникла и развилась у него в тот самый период, важность которого уже была отмечена выше.
В жизни обоих философов в разное время произошли важные события, ставшие переломными в их жизни, заставившие писателей по-новому взглянуть на мир, переосмыслить его.
Распространено мнение о противоположности духовных исканий Ницше и Достоевского. И на первый взгляд кажется странной идея соединения этих двух мыслителей в рамках одного идейного течения. На самом деле, если взглянуть глубже, то между взглядами Достоевского и Ницше больше общего, чем различного, несмотря на кажущуюся противоположность при поверхностном ознакомлении. Оба они заложили основы нового мировоззрения.
Достоевский в своём творчестве пытался обосновать систему идей, согласно которой человеческая личность воспринимается как нечто первоисходное, несводимое ни к какой высшей, божественной сущности. Герои Достоевского и он сам очень много говорят о том, что без Бога человек не имеет ни бытийных, ни моральных оснований жизни. Однако, традиционная концепция Бога не утраивает писателя, и он пытается самого Бога понять, как некую часть бытия, «дополнительную» по отношению к человеку. Для Достоевского, Бог - это потенциальная полнота жизненных проявлений личности, которую каждая личность должна пытаться реализовывать. Это объясняет важность образа Иисуса Христа для философа. Христос для него - это человек, доказавший возможность реализации этой полноты жизни, которая заложена в каждом из нас и которую каждый может хотя бы частично раскрыть в самом себе.
Подтвердить и уточнить сформулированную позицию помогает анализ историй самых значимых героев Достоевского. Среди этих героев, по-моему мнению, наиболее важное место занимает Кириллов из романа «Бесы».
Из двух тезисов - «Бога нет» и «Бог должен быть» - Кириллов вывел парадоксальное заключение: «Значит, я - Бог». В романе его за это заявление признали безумным, однако эта идея, столь важная для Достоевского, гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Высказывая мнение, что «Бога нет», Кириллов говорит о Боге как о внешней для человека силе, и именно такого Бога он отрицает. Но раз в мире «Бог должен быть», значит он может существовать как что-то внутренне присущее человеку, поэтому Кириллов и делает вывод о том, что он - Бог. Таким образом, он утверждает наличие божественного начала в каждой личности. Только один человек смог приблизиться в своей жизни к реализации этого начала полностью и тем самым дал пример и образец для нас - Иисус Христос.
Однако, важнейшая проблема, возникающая в связи со сформулированной интерпретацией истории Кириллова - насколько допустимо отождествлять взгляды героев Достоевского с его собственной позицией. К сожалению, однозначный ответ на данный вопрос дать невозможно.
В статьях из цикла «Несвоевременные размышления» (одни из ранних работ) можно найти выражение важнейшего убеждения Ф.В. Ницше, составившего основу всей его философии, - убеждения в абсолютной уникальности и неповторимости каждого человека. При этом философ считает, что эта уникальность не дана нам от рождения, а является неким идеальным пределом, целью жизненных усилий каждой личности, и каждый человек должен стараться достичь этого предела. Однако, Ницше констатирует, что сформулированная им задача является слишком сложной для современного человека, так сильно приверженного традициям и предрассудкам, поэтому философ уточняет её, делая более реальной - каждый человек должен хотя бы иметь ввиду эту цель и всю жизнь должен посвятить достижению её, надеясь на то, что если он сам и не сможет реализовать её вполне, то она окажется достижимой для следующих поколений.
Кроме того, Ницше так же говорит о возможности для человека двух путей в жизни, истинного и ложного. Второй из них не допускает раскрытия уникальности человека из-за навязывания ему от рождения представления о том, что он имеет значение только в служении целям исторического прогресса, и при этом абсолютно не значим в своём собственном, отдельном бытии. Ницше связывает истинный пусть жизни с очень важной способностью - чувствовать не исторически, уметь занимать надисторическую позицию (на такой позиции стоит, к примеру, его Заратустра).
В зрелых работах Ф.В. Ницше идея выявления уникальности каждой личности как высшей цели бытия человека отходит на второй план, заслоняется другими, более яркими и «насущными» идеями и требованиями. Однако последние имеют смысл и обладают такой значимостью только потому, что служат для достижения той самой конечной цели. В этом свете можно понять и оправдать строгость и непримиримость борьбы Ницше с негативными (по его мнению) элементами европейской цивилизации - он смотрел на них как на препятствие к реализации этой цели.
«…Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит ещё Само. Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа. Оно господствует и является даже господином над Я. За твоими мыслями и чувствами, брат мой, стоит более могущественный повелитель, неведомый мудрец, - он называется Само. В твоём теле он живёт; он и есть твоё тело» (Ф.В. Ницше, «Так говорил Заратустра»). Это загадочное «Само» - подсознательная, глубинная полнота личности, в которой нет различия между душой и телом, и которая полностью определяет все устремления души и тела. Именно «Само» является той движущей силой, которая пересоздаёт человека и ведёт его к «Сверхчеловеку». Хотя Ницше и говорит, что человек должен быть «преодолен» и что он «лишь мост», эти слова можно понять как метафору, обозначающую преодоление человека внутри самого человека. Становление сверхчеловека происходит внутри каждой личности и за счёт её глубокой творческой энергии, укорененной в её «Само» - в потенциальной бесконечности бытия, не знающей ограничений.
Однако возникает естественный вопрос: можно ли понимать сверхчеловека в качестве категории, применимой только к будущему состоянию человека и никаким образом не подходящей к нему в его нынешнем состоянии? Если в будущем человек и сможет раскрыть своё значение в качестве абсолютного центра Бытия, то, очевидно, это значение не сможет прийти к нему извне. Оно должно всегда присутствовать в нём. Выходит, что отличие того состояния человека, в котором он пребывает сейчас, он состояния сверхчеловека заключается «лишь» в том, что в последнем состоянии он раскрывает своё подлинное значение, переводит его из формы потенциальности в форму актуальности.
При такой интерпретации философии Ницше нетрудно увидеть её близость к философии Ф.М. Достоевского. Особенно заметным совпадение взглядов двух мыслителей становится в той работе Ницше, которую не без оснований считают написанной под впечатлением от образов Достоевского, - в «Антихристе». С одной стороны, мы находим здесь обычные для самых известных работ Ницше утверждения, заставляющие говорить о его «антигуманизме». С другой стороны, кульминацией работы Ницше является его обращение к личности Иисуса Христа, и тут мы обнаруживаем удивительное изменение тона его суждений. Вместо осуждения, Ницше превозносит его и, по сути, превращает его в воплощение того самого «Сверхчеловека» о котором говорил в своих более ранних произведениях. Философ отделяет Иисуса от христианства и, осуждая второе, говорит, что никто не смог понять подлинного смысла проповедей Христа. Влияние работ Достоевского на Ницше становится очевидным, когда Ницше называет Иисуса «идиотом». Понятно, что это слово использовано здесь не в отрицательном, а в положительном смысле, скорее всего, в качестве прямой отсылки к роману Достоевского «Идиот», где им выведен образ «земного Христа», «идиота» князя Мышкина.
Всё, что далее Ницше ещё пишет об образе Иисуса Христа, ещё больше подтверждает это предположение - он интерпретирует его точно так же, как это делает Достоевский в историях своих героев - Мышкина и Кириллова. Для Ницше принципиальным является не соединение Бога и человека, а признание «Богом» внутреннего состояния самой личности, раскрывающей своё бесконечное содержание (достигнувшей высшей, конечной цели, сформулированной Ф.В. Ницше в своих ранних работах). В этом состоянии достигнутого, обретённого внутреннего совершенства, раскрытой абсолютности своего бытия, человек приходит к пониманию того, что не он подчинён природному бытию, а оно является «символом» и выражением абсолютности бытия личности.
Учитывая, что Ницше не только читал романы Достоевского перед началом работы над «Антихристом», но и конспектировал некоторые его фрагменты, логично предположить, что вышеизложенные мысли были навеяны Ницше именно образами основными героями произведений Ф. М. Достоевского.
ницше достоевский философия религия
БОГ УМЕР
В мире нет достаточно религии для того, чтобы разрушать религии...
О, горе! Он теперь твердит: "Мне все известно". А сам и слеп, и глух. Исчезли повсеместно Все боги. Нет богов. Стал Человек царем, Стал богом. Но любовь уже угасла в нем.
Где-то у Ницше сказано: "Кто расстался с Богом, тот тем крепче держится за веру в мораль". Ирония духа: он сам расстался с Богом, он отрекся от старой морали, чтобы создать новых богов - сверхчеловеков и новую моралистику - имморализм.
Религиозный атеист. Нечто вроде нас с вами.
Глубоко религиозный в детстве - "маленький пастор"! - в автобиографии он пишет:
Бог, бессмертие души, избавление, потусторонний мир, - всё это понятия, которым я никогда не дарил ни внимания, ни времени. Я знаю атеизм отнюдь не как результат, еще меньше как событие; он вытекает у меня из инстинкта.
"Греки остались потому первым культурным событием в истории, - они знали, они делали то, что было необходимо; христианство, презиравшее тело, было до сих пор величайшим несчастьем человечества".
Смерть Бога в его устах звучала как отходная рабству и благовест окончательного возврата личности к самой себе. В отличие от своих прозелитов Ницше понимал, что это значило утрату утешения, благодати, наконец, возможности переложить бремя "проклятых вопросов" на высший разум. Метафизически такой отказ вел прямым путем к сверхчеловеку, которому предстояло заменить Бога и самому решать все мучительные проблемы бытия.
Мог ли он предвидеть, что "Бог умер" через какие-нибудь тридцать - пятьдесят лет обернется еще более зловещим: "идеалов - нет!"?
Творя своего Заратустру, он завидовал Христу, терзаясь тщеславной страстью превзойти Евангелие. Потому прибегал к жанру заповедей. В Ессе Homo он уже вполне чувствует себя победоносным противником того, чье учение он решил отбросить и заменить - своим.
В старой философии Бог превращался из личности в космос, природу, у Ницше, наоборот, - из космоса, природы, - в сущность человеческого, в сверхчеловека, Личность.
Да, евангельский тон Заратустры далеко не случаен: Заратустра - это новый богочеловек, идущий "к самому малому и униженному" и возвещающий, что "судьей должна быть только любовь". Страстный борец прочив измельчания человека, Ницше возвещал Заратустрой возрождение человеческой силы накануне эпохи масс.
Имморализм - изнанка смерти Бога. Раз Бога нет, следовательно, все дозволено: зло, обман, убийство.
Если нет правды, если мир беспорядочен, ничто не запрещено: чтобы запретить какое-то действие, надо иметь ценности и цель.
Языческий склад ума вызывал в нем огненный протес i против христианства, но он же требовал другой религии, а следовательно, и веры. До него миром правили фатум, дух, материя, эволюция, природа. Он внес новое - волю, жизнь: "Мир есть Левиафан силы, в которой и сконцентрирована жизнь".
Как и религия, его учение действовало на эмоции, подсознание, нутро, то есть работало по механизму веры. Как верование, отрицающее иное, оно оказывалось по-религиозному нетерпимым. Существо имморализма неотличимо от отрицаемой им христианской этики - те же предписания, приказы, абсолютизация моральных категорий. Как все авторы новых религий, Ницше испытывал демиургический синдром. Это не голословное утверждение. Тому есть неоспоримое подтверждение - подпись под Ессе Homo - Распятый.