Особенности сражения за зееловские высоты. Сражение за зееловские высоты

Дата: 22.04.2012

67 лет назад, 16 апреля 1945 года, начался знаменитый штурм Зееловских высот – естественных возвышенностей примерно в 90 км к востоку от Берлина. И эта великая битва, явившая массовые примеры героизма и самопожертвования наших солдат и офицеров (и это тогда, когда до Победы, как все уже чувствовали, оставались считаные дни), стала в то же время одной из самых оболганных страниц Великой Отечественной войны.

В нашей постперестроечной литературе и в современной либеральной публицистике принято утверждать, что лобовой штурм Зееловских высот был ненужной с военной точки зрения кровавой бойней, устроенной «мясником» – маршалом Жуковым. Тот, дескать, затеял ее лишь для того, чтобы опередить в овладении лаврами победителя Берлина другого своего коллегу-«мясника» – маршала Конева, наступавшего на столицу Третьего рейха южнее.

«Лучи прожекторов упираются в дым, ничего не видно, впереди – яростно огрызающиеся огнем Зееловские высоты, а сзади погоняют борющиеся за право первыми оказаться в Берлине генералы. Когда большой кровью оборону все же прорвали, последовала кровавая баня на улицах города, в которой танки горели один за другим от метких выстрелов «фаустников». Такой неприглядный образ последнего штурма сложился за послевоенные десятилетия в массовом сознании», – пишет известный российский историк Алексей Исаев и с привлечением архивных материалов опровергает эту русофобскую чушь.

Итак, почему наши войска просто не попытались окружить Берлин? Почему танковые армии вошли на улицы города? Попробуем разобраться, почему Жуков не направил танковые армии в обход Берлина, пишет Алексей Исаев.

Справка KM.RU
На Нюрнбергском процессе генерал Альфред Йодль, бессменный руководитель Штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта, признал: «Для генерального штаба было понятно, что битва за Берлин будет решаться на Одере, поэтому основная масса войск 9-й армии, оборонявшая Берлин, была введена на передний край. Срочно формировавшиеся резервы предполагалось сосредоточить севернее Берлина, чтобы впоследствии нанести контрудар во фланг войскам маршала Жукова».
В ходе битвы за Зееловские высоты 9-я армия немцев была смята вместе с остатками 4-й танковой армии в т. н. Хальбинский (Франкфуртский) котел. Там немцы потеряли только убитыми свыше 200 000 человек. Из всей 9-й армии к Берлину сумели пробиться только отдельные части 56-го танкового корпуса генерала Вейдлинга. К началу сражения в корпусе было около 50 000 человек. В Берлин прорвались от 13 000 до 15 000 бойцов. Еще несколько тысяч немцев рассеялись по окрестным полям и лесам, и лишь немногие, сохранившие дисциплину, как 11-й танковый корпус СС, пробивались на Запад, чтобы сдаться англо-американцам.

Сторонники теории о целесообразности окружения Берлина, сразу отмечает историк, упускают из виду очевидный вопрос о качественном и количественном составе гарнизона города. Стоявшая на Одере 9-я немецкая армия насчитывала 200 000 человек. Им нельзя было давать возможность отойти в Берлин. У Жукова перед глазами уже была цепочка штурмов объявленных немцами «фестунгами» (крепостями) окруженных городов, как в полосе его фронта, так и у соседей. Изолированный Будапешт оборонялся с конца декабря 1944 по 10 февраля 1945 гг.

Поэтому Жуков придумал простой и, без преувеличения, гениальный план, считает авторитетный историк. Если танковым армиям удается вырваться на оперативный простор, то они должны выйти на окраины Берлина и образовать своего рода кокон вокруг немецкой столицы, который препятствовал бы усилению гарнизона за счет 200-тысячной 9-й армии или резервов с запада. Входить в город на данном этапе не предполагалось. С подходом же советских общевойсковых армий «кокон» раскрывался, и Берлин можно уже было штурмовать по всем правилам.

Во многом неожиданный поворот войск Конева на Берлин, отмечает историк, привел к модернизации «кокона» до классического окружения смежными флангами двух соседних фронтов. Главные силы стоявшей на Одере 9-й армии немцев были окружены в лесах к юго-востоку от Берлина. Это стало одним из крупных поражений немцев, незаслуженно оставшимся в тени собственно штурма города. В итоге столицу «тысячелетнего рейха» обороняли фольксштурмисты, члены гитлерюгенда, полицейские и остатки разбитых на одерском фронте частей. Они насчитывали около 100 000 человек, что для обороны такого крупного города было явно недостаточно. Берлин был разбит на девять секторов обороны. Численность гарнизона каждого сектора по плану должна была составлять 25 000 человек. В реальности их было не более 10 000 – 12 000 человек. Ни о каком занятии каждого дома не могло быть и речи, оборонялись только ключевые здания кварталов. Вход в город 400-тысячной группировки двух фронтов не оставлял обороняющимся никаких шансов. Это обусловило сравнительно быстрый штурм Берлина – около 10 дней.

Что же заставило Жукова задержаться в продвижении на Берлин, причем настолько, что Сталин стал рассылать соседним фронтам приказы на поворот на Берлин? Многие дадут ответ с ходу: Зееловские высоты. Однако если посмотреть на карту, то Зееловские высоты «затеняют» лишь левый фланг Кюстринского плацдарма, отмечает Исаев. Если какие-то армии завязли на высотах, то что мешало остальным прорваться в Берлин?

Легенда появилась за счет мемуаров В.И. Чуйкова и М.Е. Катукова, поясняет ученый. Наступавшие на Берлин вне Зееловских высот Н.Э. Берзарин (командующий 5-й ударной армией) и С.И. Богданов (командующий 2-й гвардейской танковой армией) мемуаров не оставили. Первый погиб в автокатастрофе сразу после войны, второй умер в 1960 году, до периода активного написания мемуаров нашими военачальниками. Богданов и Берзарин в лучшем случае могли рассказать о том, как рассматривали Зееловские высоты в бинокль.

Может быть, проблема была в идее Жукова атаковать при свете прожекторов? Атаки с подсветкой не были его изобретением. Немцы применяли атаки в темноте при свете прожекторов с 1941 года. Так был, например, захвачен плацдарм на Днепре у Кременчуга, с которого позднее окружали Киев. В конце войны с подсветки прожекторами началось немецкое наступление в Арденнах. Этот случай ближе всего к атаке при свете прожекторов с Кюстринского плацдарма. Главной задачей данного приема было удлинить первый, самый ответственный день операции. Да, лучам прожекторов мешали поднятая пыль и дым от разрывов, ослепить немцев несколькими прожекторами на километр было нереально. Но главная задача была решена: наступление 16 апреля удалось начать раньше, чем позволяло время года. Подсвеченные прожекторами позиции, кстати, были преодолены довольно быстро. Проблемы возникли уже в конце первого дня операции, когда прожекторы давно выключили. Левофланговые армии Чуйкова и Катукова уперлись в Зееловские высоты, правофланговые Берзарина и Богданова с трудом продвигались в сети ирригационных каналов на левом берегу Одера. Под Берлином советского наступления ждали. Жукову изначально было тяжелее, чем прорывавшему слабую немецкую оборону далеко к югу от немецкой столицы Коневу. Эта заминка заставила Сталина нервничать, особенно ввиду того, что раскрылся план Жукова с вводом танковых армий в направлении Берлина, а не в обход него.

Но кризис вскоре миновал, пишет историк, причем произошло это именно благодаря танковым армиям. Одной из механизированных бригад армии Богданова удалось нащупать у немцев слабое место и прорваться далеко вглубь немецкой обороны. За ней в пробитую брешь сначала втянулся механизированный корпус, а за ним последовали главные силы двух танковых армий. Оборона на одерском фронте рухнула уже на третий день боев. Ввод немцами резервов не смог переломить ситуацию: наши танковые армии просто обошли их с двух сторон и устремились к Берлину. После этого Жукову было достаточно лишь слегка довернуть один из корпусов на немецкую столицу и выиграть начатую не им гонку.

Потери на Зееловских высотах, отмечает Исаев, часто смешивают с потерями во всей Берлинской операции. И напоминает, что безвозвратные потери советских войск в ней составили 80 000 человек, а общие – 360 000 человек. Это потери трех фронтов, наступавших в полосе шириной 300 км, – т. е. 1-го Белорусского (командующий – Жуков), 1-го Украинского (командующий – Конев) и 2-го Белорусского (командующий – Рокоссовский). Сужать эти потери до пятачка Зееловских высот просто глупо. Глупее только превращать 300 000 общих потерь в 300 000 убитых. Реально общие потери 8-й гвардейской и 69-й армий в период наступления в районе Зееловских высот составили около 20 000 человек, а безвозвратные потери – примерно 5000 человек. Вот вам и Жуков-«мясник».

Прорыв обороны немцев 1-м Белорусским фронтом в апреле 1945 года, считает Исаев, достоин изучения в учебниках тактики и оперативного искусства. К сожалению, из-за опалы Жукова ни блестящий план с «коконом», ни дерзкий прорыв танковых армий к Берлину «через игольное ушко» в учебники не попали.

Резюмируя все вышесказанное, можно сделать следующие выводы, пишет историк. План Жукова был всесторонне продуманным и отвечал обстановке. Сопротивление немцев оказалось сильнее ожидавшегося, но было быстро сломлено. Бросок Конева на Берлин не был необходимым, но улучшил соотношение сил в ходе штурма города. Также поворот танковых армий Конева ускорил разгром немецкой 9-й армии. Но если бы командующий 1-м Украинским фронтом просто выполнял директиву Ставки, то 12-я армия Венка была бы разгромлена гораздо быстрее, и фюрер не имел бы даже технической возможности метаться по бункеру с вопросом «Где Венк?!», резюмирует Алексей Исаев.

Мой интерес к штурму Красной армией Зееловских высот вызван только одним обстоятельством — этот штурм ярко высветил общесоветский лозунг «за ценой не постоим», показав, как Сталин и «маршал Победы» Жуков ценили своих солдат, с какой щедростью бросали в жерло войны сотни тысяч жизней победителей за несколько дней до победы.
В апреле 45-го Зееловские высоты стали последним препятствием на пути Красной армии к Берлину — проход через Одер через Зееловские высоты был самым коротким путем к восточной границе Берлина. У Жукова была возможность обойти Зееловские высоты, взяв защищавшую их 9 немецкую армию в кольцо, но, обладая огромным военным перевесом, он хотел первым ворваться в Берлин, а за ценой победы маршал никогда не стоял. Позже ретивые советские историки найдут оправдания жуткой бойне, унесшей незадолго до капитуляции несчетное количество жизней русских солдат: мол, нельзя было допустить 9 немецкую армию в Берлин и тем самым усложнить его штурм — объяснение, не выдерживающее критики, поскольку разгром немцев при лобовом штурме высот потребовал на порядок больше жертв, чем взятие их в котел.
Впрочем, задача бить в лоб была дана всем трем штурмующим Берлин фронтам — идти напролом, а не обходить Берлин по широкой дуге. Все западные военные историки единодушны в том, что огромные человеческие жертвы с советской стороны при штурме Берлина связаны не с военными причинами, но исключительно с политическим давлением Сталина и амбициями Жукова.
Всем было ясно, что победа не зависит от преодоления немецких укреплений на Зееловских высотах. Операция по окружению противника сулила намного больший успех. Но так не думали ни московский диктатор, ни маршал Жуков. Ибо их целью было — взять Берлин до наступления второго по значимости советского праздника — 1-го мая. Для достижения этой цели Сталин и Жуков были готовы жертвовать своими солдатами без каких-либо ограничений. По словам историка Свена Келлерхофа, эгомания привела к сражению за Зееловские высоты. И чтобы защитить свою репутацию победителя, Жуков легко жертвовал целыми дивизиями.
Соотношение сил. С немецкой стороны Зееловские высоты обороняла 9 армия, в состав которой входили 14 стрелковых подразделений (около 112 тысяч человек), 587 танков (512 на ходу, 55 в ремонте, 20 на подходе), 2625 стволов артиллерии, включая 695 зенитных орудий. Укрепления высот немецкие войска начали за два года до битвы, «зарядив» холмы тысячами мин, ловушек, разнообразных военных сооружений.
Со стороны Красной армии, сосредоточившейся на Кюстринском плацдарме вдоль Одера, было 11 армий (около 1 миллиона человек), 3059 танков и САУ, 18934 стволов артиллерии и минометов, то есть перевес атакующих в живой силе и технике составлял от 5:1 до 9:1. Непосредственно Зееловские высоты штурмовали 83 стрелковые дивизии, 1155 танков и самоходных орудий, 14628 орудий и минометов и 1531 установка реактивной артиллерии. На участке главного удара войск артиллерийская плотность достигала 270 орудий калибром от 76 мм и выше на один километр фронта прорыва, а плотность наступающих порядков пехоты доходила до 1300 человек на километр фронта. Никогда в мировой истории еще не было большей концентрации артиллерии, чем при штурме Зееловских высот: одно орудие среднего и крупного калибра — на каждые три метра линии фронта. Штурм немецких укреплений на Зееловских высотах продолжался 4 дня с 16 по 19 апреля 1945.
Поскольку от высот до Берлина оставалось около 50 км, то гряда высоких холмов, проходящая по левому берегу старого русла реки Одер, была превращена немцами в самый мощный узел сопротивления во 2-й полосе обороны Берлина: болотистый берег Одера, ряды траншей, большое количество вермахтовских ДОТов, ДЗОТов, пулеметные площадки, окопы для артиллерии и противотанковых средств, противотанковые и противопехотные заграждения. Перед высотами немцы вырыли противотанковый ров глубиной до 3 м и шириной 3,5 м, все подступы к которому были заминированы, а открытое пространство перед высотами простреливалось перекрестным артиллерийским и пулеметным огнем.
Из-за большой крутизны штурмуемых склонов танковые колонны и автотранспорт Красной армии могли преодолевать их исключительно вдоль проложенных здесь шоссейных дорог, которые были заминированы и полностью простреливались немцами.
Несмотря на огромный перевес сил, первый день штурма высот обернулся настоящей катастрофой: прорвать первую полосу обороны удалось ценой невероятных потерь, приведших к тому, что Жуков был вынужден дополнительно ввести в сражение 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии, которые по первоначальному плану предполагалось ввести в бой позднее, после прорыва боевых порядков противника, причем по первоначальному плану танки должны были обойти высоты и наступать на Берлин с севера и северо-востока.
Крутые склоны при лобовом штурме не позволяли танкам развернуться в боевые порядки. Им приходилось держаться дорог, становясь при этом удобными мишенями для артиллерии противника. Управление войсками было полностью нарушено, в горячке боя и при огромной плотности наступающих полков танки давили собственную пехоту. Под огнем противника все войска перемешались, и создалась полная неразбериха в управлении ими.
Российский журналист Александр Пересвет в Livejournal написал, что за взятие высот Жуков растратил две танковые армии: «Они уперлись в оборону немцев и практически воевали в рядах пехоты. КАК растратил? — Гуськом. Если танк подбивали, его сталкивали в болото и ехали дальше — еще два десятка метров, пока не подбивали следующий… У меня волосы шевелились от ужаса за то, что довелось испытать нашим. Стоит ли говорить, что все высоты покрыты ныне могилами с надписями "Неизвестный"…»
Моя читательница Эмма Жарикова, изучавшая документацию Военного музея и архива в Кюстрине, у Зееловских высот, написала: «Всё прибывавшие (шедшие в наступление на Берлин) советские танки, которые не могли одолеть уклон горы 33 градуса, попадали в огненный тупик, не имея возможности развернуться и уйти с уже забитой другими танками полоски заболоченной приодерской земли между зееловской скалой и мостиком. Жуков не провел ни рекогносцировки местности, ни артиллерийской подготовки, потому что пушки генерала Казакова были поставлены недостаточно близко, и русские снаряды не долетали до трех поясов фашистской обороны. В этом же огне погибла и польская армия. Когда я была впервые у памятника в 1977 году, там стояло число погибших: 75000 бойцов. Меня затрясло от горького плача. Однако впоследствии оказалось, что погибших было как минимум в четыре раза больше, но Жуков скрыл правду от Сталина. А на месте гибели танков немецкие поисковики-добровольцы чистят 20 лет землю от горелого металлолома и собрали уже многие тонны оного... В своих мемуарах Жуков упомянул об этом пятью строчками, но так абстрактно-завуалированно, что несведущий читатель даже не догадается, о чем речь».
Авиация — своя и противника — лишь добавляла хаоса. Не имея связи с наступающими войсками и плохо ориентируясь в расположении войск из-за окутавших поле боя клубов дыма и пыли, она наносила удары без разбора, так что доставалось и чужим, и своим. Когда свои бомбы начали падать вблизи НП самого Жукова, зенитчикам было приказано… открыть огонь по своим самолетам.
Потери в первый день штурма были гигантскими — на каждом метре фронта в тот день погиб один красноармеец. Но, тем не менее, прорыв сталинских войск не удался. Невзирая на огромные потери, Жуков, получивший за эту операцию прозвище «мясник», продолжал гнать войска вперед, требуя от командиров всех уровней, чтобы они находились на передовой. Дабы ошеломить противника, была предпринята ночная атака с применением зенитных прожекторов, но она не дала результата, т. к. их лучи не могли пробить густые клубы дыма, пыли и гари, которые к тому же сносило ветром на советскую сторону.
Даже на необороняемых участках наступление было затруднено из-за обилия заграждений и мин-ловушек. Немцы сражались не из храбрости и патриотизма, а из страха перед расстрелом: германское командование прибегло к испытанной советской практике заградотрядов, роль которых выполняли особые команды войск СС, имевшие приказ расстреливать всех отступавших без приказа. Наступательный же напор советских войск ослабевал как из-за огромных потерь, так и вследствие вполне естественного желания солдат дожить до такой близкой Победы...
Жукова подхлестывали два обстоятельства: страх перед гневом Главнокомандующего и успехи других советских армий, рвущихся к Берлину. Ему нужно было взять Зееловские высоты, невзирая ни на какие потери. В топку бессмысленного сражения пришлось бросать все новые и новые дивизии. Жуков знал, что в случае неудачи его не спасет даже нимб победителя Сталинградской битвы. Через три дня был, наконец, осуществлен прорыв третьей и последней оборонительной линии. Это стоило жизней, по меньшей мере, 100 тысяч человек, и 727 подбитых танков… Воистину это стало победой, которую мы потерпели… Всего же в последние дни войны в битве за Берлин советское военное командование положило более 361 тысячи солдат и офицеров… Среднесуточные потери при штурме Берлина (15712 чел.) являются самыми высокими среди всех наступательных операций Второй мировой войны. Для сравнения: под Москвой они равнялись 10910 чел. в сутки; под Сталинградом — 6392; на Курской дуге — 11313; в Белоруссии — 11262.

"Наша Победа" № 7 от 09.04.15

К началу апреля 1945 года исход вой ны уже не вызывал сомнений, но капитулировать немцы еще не собирались. Даже утратив целостность Восточного фронта, они продолжали упорно сражаться в больших и малых «котлах» в Бреслау, Восточной Пруссии и Курляндии. Но основная группировка врага была сосредоточена для защиты Берлина, создав здесь глубоко эшелонированную оборону.

Вопреки легенде

От Одера, где находились передовые части Красной Армии, до Берлина по прямой оставалось 50-70 км. Но кроме водной преграды и трех линий траншей с дотами и дзотами на пути наших войск находились Зееловские высоты - 10-километровая по ширине гряда холмов на левом берегу старого русла Одера. Перед ними был вырыт противотанковый ров глубиной до 3 метров, а подступы к нему заминированы и простреливались перекрестным огнем.

Причем позади регулярных частей вермахта расположились заградотряды с пулеметами, имевшие приказ стрелять без предупреждения во всех, вплоть до генералов, оставивших позиции.

Наступление на Одере началось 16 апреля и стало первым этапом Берлинской операции. Войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а также 1-го Украинского фронта, которым командовал наш земляк, маршал Иван Конев, имели подавляющее превосходство над врагом по танкам и в артиллерии, но классического для наступательных операций трехкратного перевеса в живой силе еще не было.

После мощной артподготовки первыми пошли в атаку части 1-го Белорусского фронта под командованием Георгия Жукова. Предрассветную темноту пронзили лучи 139 мощных прожекторов, установленных за спинами наступавших. Уже после войны, в мемуарах отечественных генералов, родилась легенда о том, что идея использовать освещавшие путь войскам и дезоориентирующие врага прожекторы принадлежала Жукову. На самом деле он позаимствовал ее у немецких штурмовых частей.

Задумка с прожекторами полностью себя оправдала. Первую оборонительную линию гитлеровцев, сильно пострадавшую при артподготовке, наши части преодолели без особого труда. Но вот у второй завязли, натолкнувшись на сильное сопротивление.

А вот начавшееся двумя часами позже наступление 1-го Украинского фронта развивалось более быстро. От прожекторов Иван Конев отказался (уже стало светать). Но зато на всем протяжении фронта была поставлена дымовая завеса, скрывшая от наблюдательных пунктов противника изготовившиеся к атаке штурмовые батальоны и танковые «кулаки». Они с ходу прорвали две передовых линии обороны, за первые же сутки боев продвинувшись на 10-14 км.

Ценой жизни танкистов и саперов

Даже противник был вынужден признать, что советские части шли вперед по всем правилам военной науки, стараясь прежде всего подавить обороняющихся интенсивным огнем, а не уязвимой в наступлении пехотой.

«Артиллерийская подготовка необычайной ярости и силы... словно бы подняла занавес третьего акта ужасной драмы, - вспоминал немецкий танкист Вилли Фей. - Русские орудия выстроились на многие километры по фронту и в глубину... До рассвета было далеко, но в обзорных зеркалах мы видели, как на востоке пламенеет небо... Вокруг нас бушевала смертоносная буря. Тысячи вражеских орудий обрушивали стальную смерть на землю. Взрывы были слышны, наверное, в десятках километров вокруг... Впереди, чуть справа, взрывались бункеры и дома. Над нашими батареями сверкали зарницы выстрелов орудий всех мыслимых калибров. Минутная стрелка часов ползла как никогда медленно... Основная часть немецкого фронта оказалась в железных объятиях противника. Доклады с позиций нашей пехоты поступали все реже. Видимо, один за другим рвались телефонные провода».

В это же время войска Жукова безрезультатно штурмовали Зееловские высоты, наступая преимущественно «в лоб». В постперестроечной военной литературе некоторые псевдоисторики даже утверждали, что Жуков сознательно «гнал на убой целые дивизии» в честолюбивом стремлении первым прорваться к Берлину и вы-
играть состязание за славу у Ивана Конева. Но анализ архивных документов доказывает, что иного выбора у Жукова просто не было. Обойти протяженные Зееловские высоты, растянув фронт и подставив под возможный контрудар фланги, - слишком рискованно. К тому же именно через городок Зеелов пролегал кратчайший маршрут для соединения наступавших с разных сторон советских армий. Окружая группировку врага, они не давали возможность вывести ее в Берлин, где в условиях городских боев уничтожить дополнительную массу войск было бы гораздо сложнее.

Разбивается о факты и другое обвинение в адрес Жукова - что он не щадил жизни простых солдат. В апреле 1945-го этого точно не было. Убедившись, что силами пехоты и дивизионов самоходных артиллерийских установок Зееловские высоты с ходу не взять, уже в конце первого дня наступления Жуков распорядился ввести в сражение две танковые армии.

Ночью на передовую выдвинули и несколько саперных батальонов - засыпать участки противотанкового рва и делать проходы в минных полях. Под вспышки осветительных ракет немцы расстреливали наших бойцов из пулеметов практически в упор.

Тяжелыми оказались на следующий день и потери в бронетехнике. Наши Т-34 вместе с экипажами десятками гибли от снарядов противотанковых пушек и фаустпатронов. Наполовину поредевшими стали и саперные батальоны. Но в масштабах всего фронта, как бы ни звучало это цинично, потери при штурме хорошо укрепленных оборонительных позиций были значительно ниже обычной «нормы». По итогам боев за Зееловские высоты советские войска потеряли примерно 5000 человек убитыми, еще около 15 тысяч были ранены.

На воинском кладбище в Зеелове после войны был установлен монумент с именами 220 советских воинов, погибших при освобождении города. Вологжан в этом скорбном перечне нет.

Власовцы воевать не захотели

Тем временем одна из механизированных бригад нащупала слабое место фрицев и прорвалась далеко в глубь немецкой обороны. За ней в пробитую брешь втянулись механизированный корпус и главные силы двух танковых армий.

Заметим, что на Одере, как и у Зееловских высот, нашим войскам противостояли не только регулярные части вермахта, СС и отряды фольксштурма (немецких добровольцев из подростков и пожилых людей). В оборону были отряжены и многочисленные подразделения из «власовцев». Это были разношерстные по своему составу части - так называемой Русской освободительной армии, национальных формирований (Туркестанский, Северокавказский и другие легионы), казацких корпусов.

Многие из них были сформированы еще в 1942-1943 годах и сначала использовались немцами для охраны тыловых коммуникаций, карательных акций против партизан, военных действий против югославских и албанских повстанцев на Балканах. А вот против Красной Армии «власовцев» в составе больших соединений долго не использовали. Немцы опасались, что они сдадутся или обратят оружие против недавних «союзников» Но в апреле 45-го, хватаясь за последнюю соломинку, на фронт направили и их.

Особые надежды при этом немцы возлагали на казацкие корпуса. В отличие от РОАвцев, основную массу которых составляли завербованные в лагерях пленные, поставленные перед дилеммой - или умирать, или идти служить Гитлеру, в казацких частях было много добровольцев и идейных - в том числе тех, кто был репрессирован во время и после Гражданской войны. Но «идейные», лихо гарцевавшие в тылу с шашкой на коне, как это часто бывает, оказавшись под пулями и снарядами, побежали с позиций одними из первых. Не внесли перелома в сражение и части РОА - воевать по-настоящему они тоже не хотели.

Как следствие, оборона на одерском фронте рухнула уже на третий день боев. Зееловские высоты были взяты. 9-я германская армия попала в окружение и была частично уничтожена. 20-го апреля, в день рождения Гитлера, части 1-го Белорусского фронта вышли на подступы к Берлину, преподнеся фюреру «подарок» - центр гитлеровской столицы подвергся разрушительному обстрелу дальнобойной артиллерии.

Еще через четыре дня передовые части 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта встретились западнее Берлина с передовыми отрядами 1-го Белорусского фронта. Берлин был окружен. В тот же день 34-й гвардейский корпус генерала Бакланова из состава «коневского» фронта встретился с американцами на Эльбе. Начиналась агония столицы «тысячелетнего» рейха, в реальности просуществовавшего всего 12 лет и павшего под ударами Красной Армии.

Владимир Романов